Осип Мандельштам - Осип Мандельштам. Сочинения
1911, 28 августа 1935
***
Сегодня дурной день,Кузнечиков хор спит,И сумрачных скал сень -Мрачней гробовых плит.
Мелькающих стрел звонИ вещих ворон крик...Я вижу дурной сон,За мигом летит миг.
Явлений раздвинь грань,Земную разрушь клетьИ яростный гимн грянь -Бунтующих тайн медь!
О, маятник душ строг,Качается глух, прям,И страстно стучит рокВ запретную дверь к нам...
1911
***
Смутно-дышащими листьямиЧерный ветер шелестит,И трепещущая ласточкаВ темном небе круг чертит.
Тихо спорят в сердце ласковомУмирающем моемНаступающие сумеркиС догорающим лучом.
И над лесом вечереющимВстала медная луна;Отчего так мало музыкиИ такая тишина?
<Июнь> 1911
***
Отчего душа так певуча,И так мало милых имен,И мгновенный ритм – только случай,Неожиданный Аквилон?
Он подымет облако пыли,Зашумит бумажной листвойИ совсем не вернется – илиОн вернется совсем другой.
О, широкий ветер Орфея,Ты уйдешь в морские края,-И, несозданный мир лелея,Я забыл ненужное "я".
Я блуждал в игрушечной чащеИ открыл лазоревый грот...Неужели я настоящийИ действительно смерть придет?
1911
Раковина
Быть может, я тебе не нужен,Ночь; из пучины мировой,Как раковина без жемчужин,Я выброшен на берег твой.
Ты равнодушно волны пенишьИ несговорчиво поешь;Но ты полюбишь, ты оценишьНенужной раковины ложь.
Ты на песок с ней рядом ляжешь,Оденешь ризою своей,Ты неразрывно с нею свяжешьОгромный колокол зыбей;
И хрупкой раковины стены,-Как нежилого сердца дом,-Наполнишь шепотами пены,Туманом, ветром и дождем...
1911
***
О небо, небо, ты мне будешь сниться!Не может быть, чтоб ты совсем ослеплоИ день сгорел, как белая страница:Немного дыма и немного пепла!
24 ноября 1911, 1915(?)
***
Я вздрагиваю от холода -Мне хочется онеметь!А в небе танцует золото -Приказывает мне петь.
Томись, музыкант встревоженный,Люби, вспоминай и плачь,И, с тусклой планеты брошенный,Подхватывай легкий мяч!
Так вот она – настоящаяС таинственным миром связь!Какая тоска щемящая,Какая беда стряслась!
Что, если, вздрогнув неправильно,Мерцающая всегда,Своей булавкой заржавленнойДостанет меня звезда[2]?
1912, 1937
***
Я ненавижу светОднообразных звезд.Здравствуй, мой давний бред -Башни стрельчатой рост!
Кружевом, камень, будьИ паутиной стань,Неба пустую грудьТонкой иглою рань.
Будет и мой черед -Чую размах крыла.Так – но куда уйдетМысли живой стрела?
Или, свой путь и срокЯ, исчерпав, вернусь:Там – я любить не мог,Здесь – я любить боюсь...
1912
***
Образ твой, мучительный и зыбкий,Я не мог в тумане осязать.«Господи!»– сказал я по ошибке,Сам того не думая сказать.
Божье имя, как большая птица,Вылетело из моей груди!Впереди густой туман клубится,И пустая клетка позади...
Апрель 1912
***
Нет, не луна, а светлый циферблатСияет мне,– и чем я виноват,Что слабых звезд я осязаю млечность?
И Батюшкова мне противна спесь:Который час, его спросили здесь,А он ответил любопытным: вечность!
1912
Пешеход
М. Л. Лозинскому
Я чувствую непобедимый страхВ присутствии таинственных высот.Я ласточкой доволен в небесах,И колокольни я люблю полет!
И, кажется, старинный пешеход,Над пропастью, на гнущихся мосткахЯ слушаю, как снежный ком растетИ вечность бьет на каменных часах.
Когда бы так! Но я не путник тот,Мелькающий на выцветших листах,И подлинно во мне печаль поет;
Действительно, лавина есть в горах!И вся моя душа – в колоколах,Но музыка от бездны не спасет!
1912
Казино
Я не поклонник радости предвзятой,Подчас природа – серое пятно.Мне, в опьяненьи легком, сужденоИзведать краски жизни небогатой.
Играет ветер тучею косматой,Ложится якорь на морское дно,И бездыханная, как полотно,Душа висит над бездною проклятой.
Но я люблю на дюнах казино,Широкий вид в туманное окноИ тонкий луч на скатерти измятой;
И, окружен водой зеленоватой,Когда, как роза, в хрустале вино,-Люблю следить за чайкою крылатой!
Май 1912
***
Паденье – неизменный спутник страха,И самый страх есть чувство пустоты.Кто камни нам бросает с высоты,И камень отрицает иго праха?
И деревянной поступью монахаМощеный двор когда-то мерил ты:Булыжники и грубые мечты -В них жажда смерти и тоска размаха!
Так проклят будь готический приют,Где потолком входящий обмороченИ в очаге веселых дров не жгут.
Немногие для вечности живут,Но если ты мгновенным озабочен -Твой жребий страшен и твой дом непрочен!
1912
Царское село
Георгию Иванову
Поедем в Царское Село![3]Там улыбаются мещанки,Когда уланы после пьянкиСадятся в крепкое седло...Поедем в Царское Село!
Казармы, парки и дворцы,А на деревьях – клочья ваты,И грянут «здравия» раскатыНа крик – «здорово, молодцы!»Казармы, парки и дворцы...
Одноэтажные дома,Где однодумы-генералыСвой коротают век усталый,Читая «Ниву» и Дюма...Особняки – а не дома!
Свист паровоза... Едет князь.В стеклянном павильоне свита!..И, саблю волоча сердито,Выходит офицер, кичась,-Не сомневаюсь – это князь...
И возвращается домой -Конечно, в царство этикета -Внушая тайный страх, каретаС мощами фрейлины седой,Что возвращается домой...
1912, 1927(?)
Золотой
Целый день сырой осенний воздухЯ вдыхал в смятеньи и тоске.Я хочу поужинать, и звездыЗолотые в темном кошельке!
И, дрожа от желтого тумана,Я спустился в маленький подвал.Я нигде такого ресторанаИ такого сброда не видал!
Мелкие чиновники, японцы,Теоретики чужой казны...За прилавком щупает червонцыЧеловек,– и все они пьяны.
– Будьте так любезны, разменяйте,-Убедительно его прошу,-Только мне бумажек не давайте -Трехрублевок я не выношу!
Что мне делать с пьяною оравой?Как попал сюда я, Боже мой?Если я на то имею право,-Разменяйте мне мой золотой!
1912
Лютеранин
Я на прогулке похороны встретилБлиз протестантской кирки, в воскресенье.Рассеянный прохожий, я заметилТех прихожан суровое волненье.
Чужая речь не достигала слуха,И только упряжь тонкая сияла,Да мостовая праздничная глухоЛенивые подковы отражала.
А в эластичном сумраке кареты,Куда печаль забилась, лицемерка,Без слов, без слез, скупая на приветы,Осенних роз мелькнула бутоньерка.
Тянулись иностранцы лентой черной,И шли пешком заплаканные дамы,Румянец под вуалью, и упорноНад ними кучер правил вдаль, упрямый.
Кто б ни был ты, покойный лютеранин,-Тебя легко и просто хоронили.Был взор слезой приличной затуманен,И сдержанно колокола звонили.
И думал я: витийствовать не надо.Мы не пророки, даже не предтечи,Не любим рая, не боимся ада,И в полдень матовый горим, как свечи.
1912
Айя-софия
Айя-София – здесь остановитьсяСудил Господь народам и царям!Ведь купол твой, по слову очевидца,Как на цепи, подвешен к небесам.
И всем векам – пример Юстиниана,Когда похитить для чужих боговПозволила Эфесская ДианаСто семь зеленых мраморных столбов.
Но что же думал твой строитель щедрый,Когда, душой и помыслом высок,Расположил апсиды и экседры,Им указав на запад и восток?
Прекрасен храм, купающийся в мире,И сорок окон – света торжество;На парусах, под куполом, четыреАрхангела прекраснее всего.
И мудрое сферическое зданьеНароды и века переживет,И серафимов гулкое рыданьеНе покоробит темных позолот.
1912
