Леонид Аронзон - Избранное
[Осень] 1965
ЛИСТАНИЕ КАЛЕНДАРЯ
1
Как будто я таился мертви в листопаде тело прятал,совы и мыши разговорпетлял в природе небогатой,и жук, виляя шлейфом гуда,летел туда широкой грудью,где над водою стрекот спицна крыльях трепеща повис,где голубой пилою горбыл окровавлен лик озер,красивых севером и ракой,и кто-то, их узрев, заплакал,и может, плачет до сих пор.
2
Гадюки быстрое плетеньея созерцал как песнопенье,и видел в сумраке лесовмеж всем какое-то лицо.Гудя вкруг собственного укружил в траве тяжелый жук,и осы, жаля глубь цветка,шуршали им издалека.Стояла дева у воды,что перелистывала лица,и от сетей просохших дымтемнел, над берегом повиснув.
3
Зимы глубокие следысвежи, как мокрые цветы,и непонятно почемуна них не вижу я пчелу:она по-зимнему одетамогла бы здесь остаться с лета,тогда бы я сплетал венокиз отпечатков лап и ног,где приближеньем высокиворота северной тоски,и снег в больших рогах лосейне тронут лентами саней.
4
И здесь красива ты была,как стих «печаль моя светла».
1965
УТРО
Каждый легок и мал, кто взошел на вершину холма.Как и легок и мал он, венчая вершину лесного холма!Чей там взмах, чья душа или это молитва сама?Нас в детей обращает вершина лесного холма!Листья дальних деревьев, как мелкая рыба в сетях,и вершину холма украшает нагое дитя!Если это дитя, кто вознес его так высоко?Детской кровью испачканы стебли песчаных осок.Собирая цветы, называй их: вот мальва! вот мак!Это память о рае венчает вершину холма!Не младенец, но ангел венчает вершину холма,то не кровь на осоке, а в травах разросшийся мак!Кто бы ни был, дитя или ангел, холмов этих пленник,нас вершина холма заставляет упасть на колени,на вершине холма опускаешься вдруг на колени!Не дитя там — душа, заключенная в детскую плоть,не младенец, но знак, знак о том, что здесь рядом Господь.Листья дальних деревьев, как мелкая рыба в сетях,посмотри на вершины: на каждой играет дитя!Собирая цветы, называй их, вот мальва! вот мак!Это память о Боге венчает вершину холма!
1966
МАДРИГАЛ
Рите
Как летом хорошо — кругом весна!то в головах поставлена сосна,то до конца не прочитать никаккитайский текст ночного тростника,то яростней горошины свисткашмель виснет над вместилищем цветкаиль, делая мой слог велеречив,гудит над Вами, тонко Вас сравнив.
1966
" Не сю, иную тишину, "
Не сю, иную тишину,как конь, подпрыгивая к Богу,хочу во всю ее длинуозвучить думами и слогом,хочу я рано умеретьв надежде: может быть, воскресну,не целиком, хотя б на треть,хотя б на день, о день чудесный:лесбийская струя водывращает мельницы пропеллер,и деве чьи-то сны видны,когда их медленно пропели,о тело: солнце, сон, ручей!соборы осени высоки,когда я трех озер осокележу я Бога и ничей.
1966
ЛЕБЕДЬ
Вокруг меня сидела дева,и к ней лицом, и к ней спинойстоял я, опершись о древо,и плыл карась на водопой.
Плыл карась, макет заката,майский жук болотных вод,и зеленою заплатойлист кувшинки запер вход.
Лебедь был сосудом утра,родич белым был цветам,он качался тут и там.
Будто тетивою, крутоизгибалась грудь на нем:он был не трелей соловьем!
1966
" Борзая, продолжая зайца, "
Борзая, продолжая зайца,была протяжнее "Ау!"и рог одним трубил: спасайся!другим — свирепое: ату!
Красивый бег лесной погонименя вытягивал в лассо,но, как бы видя резвый сон,свободен был я и спокоен.
1966
" Я и природу разлюбил: "
Рите
Я и природу разлюбил:озера, темные лесами,зады прекрасные кобыл,на кои я смотрел часами.Печаль, и та мне тяжела,пейзаж, украшенный Данаей,иль в полдень тучная пчела,в поля летящая за данью, —все это, мысль не веселя,лишь раздражает, опостылев,и не касаются менясады, от августа густые.
<Лето> 1966 г.
ВСТУПЛЕНИЕ К ПОЭМЕ
(ЛЕБЕДЬ)
Благословен ночей исходв балеты пушкинских стихов,где свет, спрессованный во льды,широкой северной воды,еще не мысля, как извиться?блистает тканью белой птицы,и голос птицы той звуча,внушает мне ее печаль.Там я лечу, объятый розой,в покой украшенную позу,где дева, ждущая греха,лежит натурщицей стиха.Дыханье озвучив свирелью,над ней дитя рисует трельюглубокий бор, и в нем следыобутой в беса след беды.С тоской обычной для лагунывзирает дева на рисуноки видит справа, там, где дверь,в природу обозначил зверь,чья морда в мух гудящей свитедлинна, как череп Нефертити,и разветвляются рога,как остов древнего цветка,Там ПТИЦА — ПЛОТЬ МОЕЙ ПЕЧАЛИ,то острова небес качает,то к водам голову склоняв них видит белого коня.
1966
" В часы бессонницы люблю я в кресле спать "
В часы бессонницы люблю я в кресле спатьи видеть сон неотличимыйот тех картин, что наяву мной зримы,и, просыпаясь, видеть сон опять:старинное бюро, свеча, кровать,тяжелый стол, и двери, и за нимив пустом гробу лежит старуха вини —я к ней иду, чтоб в лоб поцеловать.Однако ночь творит полураспад:в углу виднеется забытый кем-то сад,томя сознанье падает паук,свет из окна приобретает шорох,лицо жены моей повернуто на юг,и всё — в печали, нет уже которой.
1966
" Гуляя в утреннем пейзаже, "
Гуляя в утреннем пейзаже,я был заметно одинок,и с криком: «Маменьки, как страшен!»пустились дети наутек.
Но видя все: и пруд, и древо,пустой гуляющими сад —из-под воды смотрела Ева,смотря обратно в небеса…
Весна 1967
" На небе молодые небеса "
1.На небе молодые небеса,и небом полон пруд, и куст склонился к небу,как счастливо опять спуститься в сад,доселе никогда в котором не был.Напротив звезд, лицом к небытию,обняв себя, я медленно стою…
2.И снова я взглянул на небеса.Печальные мои глаза лицаувидели безоблачное небо,и в небе молодые небеса.От тех небес не отрывая глаз,любуясь ими, я смотрел на вас.
Лето 1967
" Напротив низкого заката, "
Напротив низкого заката,дубовым деревом запрятан,глаза ладонями закрыв,нарушил я покой совы,что, эту тьму приняв за ночь,пугая мышь, метнулась прочь.
Тогда, открыв глаза лица,я вновь увидел небеса:клубясь, клубились облака,светлела звездная река,и, не петляя между звезд,чью душу ангел этот нес:младенца, девы ли, отца?Глазами я догнал гонца,но, чрез крыло кивнув мне ликом,он скрылся в темном и великом.
1967
