Гийом Аполлинер - Каллиграммы. Стихотворения мира и войны (1913-1916)
Перевод Н. Стрижевской
ОБЛАЧНОЕ ВИДЕНИЕ
Помнится накануне четырнадцатого июляВо второй половине дня часам к четырем поближеЯ из дому вышел в надежде увидеть уличных акробатов
Смуглолицые от работы на свежем воздухеОни попадаются ныне куда как режеЧем когда-то в дни моей юности в прежнем ПарижеТеперь почти все они бродят где-то в провинции
Я прошел до конца бульвар Сен-ЖерменИ на маленькой площади между церковью Сен-Жермен-де-Пре и памятником ДантонуЯ увидел толпой окруженную труппу уличных акробатов
Толпа молчаливо стояла и безропотно выжидалаЯ нашел местечко откуда было все видноДве огромные тяжестиКак бельгийские города которые русский рабочий из Лонгви приподнял над головойДве черные полые гири соединенные неподвижной рекойПальцы скатывающие сигарету что как жизнь и горька и сладка
Засаленные коврики лежали на мостовой в беспорядкеКоврики чьи складки уже не разгладитьКоврики все сплошь цвета пылиНа которых застыли грязные желто-зеленые пятнаКак мотив неотвязный
Погляди-ка на этого типа он выглядит жалко и дикоПепел предков покрыл его бороду пробивающейся сединойИ в чертах вся наследственность явлена как уликаОн застыл он о будущем грезит наивноМашинально вращая шарманку что дивноИ неспешно бормочет и глухо вздыхает пороюИ захлебывается поддельной слезоюАкробаты не шевелилисьНа старшем было трико надето того розовато-лилового цвета который на щечках юницы свидетельствует о скорой чахоткеЭто цвет который таится в складках ртаИли возле ноздрейЭто цвет измены
У человека в трико на спине проступалГнусный цвет его легких лилов и ал
Руки руки повсюду несли караул
А второй акробатТолько тенью своей был прикрытЯ глядел на него опять и опятьНо лица его так и не смог увидатьПотому что был он без головы
Ну а третий с видом головорезаХулигана и негодяяВ пышных штанах и носках на резинках по всем приметамНапоминал сутенера за своим туалетомШарманка умолкла и началась перебранкаПоскольку на коврик из публики бросили только два франка да несколько суХотя оговорено было что их выступление стоит три франкаКогда же стало понятно что больше никто ничего на коврик не кинетСтарший решил начать представлениеИз-под шарманки вынырнул мальчик крошечный акробат одетый в трико все того же розоватого легочного цветаС меховой опушкой на запястьях и лодыжкахОн приветствовал публику резкими крикамиБесподобно взмахивая рукамиСловно всех был готов заключить в объятья
Потом он отставил ногу назад и почти преклонил коленоИ четырежды всем поклонилсяА когда он поднялся на шарЕго тонкое тело превратилось в мотив столь нежный что в толпе не осталось ни одной души равнодушнойВот маленький дух вне плотиПодумал каждыйИ эта музыка пластикиЗаглушила фальшивые лязги шарманкиКоторые множил и множил субъект с лицом усеянном пеплом предков
А мальчик стал кувыркатьсяДа так изящноЧто шарманка совсем умолклаИ шарманщик спрятал лицо в ладоняхИ пальцы его превратились в его потомковВ завязь в зародышей из его бороды растущихНовый крик алокожегоАнгельский хор деревьевИсчезновение ребенка
А бродячие акробаты над головами гири крутилиСловно из ваты гири их были
Но зрители их застыли и каждый искал в душе у себя ребенкаО эпоха о век облаков
Перевод М. Яснова
СКВОЗЬ ЕВРОПУ
M. Ш.[16]
РотзогеТвой яркий румянец и твой биплан превращающийся в гидропланТвой круглый дом с копченой селедкой плывущей в немМне нужен ключ от ресницК счастью месье Панадо мы повстречалиИ можем не волноваться теперь по этому поводуЧто видишь ты старина М. Д…90 или 324 человека в небесах и коровьи глаза глядящие из материнского чрева
Я долго бродил по свету я исходил все дорогиСколько закрылось навеки глаз на большой дорогеИвы гнутся и плачут от ветраОтвори отвори отвори отвориПосмотри посмотри наконецМоет ноги старик в придорожной канавеUna volta ho inteso dire Che vuoi[17]Я плачу когда вспоминаю о вашем детствеТы мне показываешь ужасный фиолетовый цвет
Эта маленькая картина с экипажем мне напомнила деньДень из осколков лилового зеленого желтого красного синегоКогда я с ее собачкой на поводке шел средь пейзажа с очаровательной трубой вдалекеУ тебя больше нет у тебя больше нет нету твоей свирелиТруба курит русские папиросыЛает собака на куст сирениДогорел и погас светильникЛепестки рассыпаны по подолуДва кольца золотых покатились возле сандалий по полуЗагорелись в солнечном светеНо твои волосы как проводаНад Европой одетой в разноцветные огоньки
Перевод Н. Стрижевской
ДОЖДЬ[18]
Дождь женских голосов льет в памяти моей как из небытия
То каплями летишь из прошлого ты волшебство далеких встреч
И вздыбленные облака стыдят вселенную всех раковин ушных
Прислушайся к дождю быть может это старой музыкою плачет презрение и скорбь
Прислушайся то рвутся узы что тебя удерживают на земле и небесах
Перевод М. Яснова
ЗНАМЕНА
НЕБОЛЬШОЙ АВТОМОБИЛЬ
31 августа 1914 годаЯ выехал из Довилля[19] около полуночиВ небольшом автомобиле Рувейра
Вместе с шофером нас было трое
Мы прощались с целой эпохойБешеные гиганты наступали на ЕвропуОрлы взлетали с гнезд в ожидании солнцаХищные рыбы выплывали из безднНароды стекались познать друг другаМертвецы от ужаса содрогались в могилах
Собаки выли в сторону фронтаЯ чувствовал в себе все сражающиеся армииВсе области по которым они змеилисьЛеса и мирные села БельгииФранкоршан с Красной Водой и павлинамиОбласть откуда шло наступленьеЖелезные артерии по которым спешившиеУмирать приветствовали радость жизни
Океанские глубины где чудовищаШевелились в обломках кораблекрушенийСтрашные высоты где человекПарил выше чем орлыГде человек сражался с человекомИ вдруг низвергался падучей звездой
Я чувствовал что во мне новые существаВоздвигали постройку нового мираИ какой-то щедрый великанУстраивал изумительно роскошную выставкуИ пастухи-гиганты гналиОгромные немые стада щипавшие слова
А на них по пути лаяли все собакиИ когда проехав после полудняФонтенблоМы прибыли в ПарижГде уже расклеивали приказ о мобилизацииМы поняли оба мой товарищ и яЧто небольшой автомобиль привез нас в Новую ЭпохуИ что нам хотя мы и взрослыеПредстоит родиться снова
Перевод М. Зенкевича
ДЫМЫ
И покуда войнаКровью обагренаВкус описав и цветЗапах поет поэт
И куриттабакдушистЫЙ
Как букли запахов ерошит вихрь цветыИ эти локоны расчесываешь тыНо знаю я один благоуханный кровПод ним клубится синь невиданных дымовПод ним нежней чем ночь светлей чем день бездонныйТы возлежишь как бог любовью истомленныйТебе покорно пламя-пленницаИ ветреные как блудницыК ногам твоим ползут и стелятсяТвои бумажные страницы
Перевод М. Яснова
