Александр Твардовский - Дом у дороги
ГЛАВА 4
Томила б только ты бойца,Война, тоской знакомой,Да не пылила б у крыльцаЕго родного дома.
Давила б грузным колесомТех, что твои по списку,Да не губила б детский сонПальбой артиллерийской.
Гремя, бесилась бы спьянаУ своего предела, —И то была бы ты, война,Еще святое дело.
Но ты повыгнала ребятВ подвалы, в погребушки,Ты с неба наземь наугадСвои кидаешь чушки.
И люди горькой стороныУ фронта сбились тесно,Боясь и смерти и виныКакой-то неизвестной.
А ты все ближе ко двору,И дети, чуя горе.Пугливым шепотом игруВедут в углу, не споря…
В тот первый день из горьких дней,Как собрался в дорогу,Велел отец беречь детей,Смотреть за домом строго.
Велел детей и дом беречь, —Жена за все в ответе.Но не сказал, топить ли печьСегодня на рассвете.
Но не сказал, сидеть ли тут,Бежать ли в свет куда-то.Все бросить вдруг.А где нас ждут,Где просят?Свет – не хата.
Здесь потолок над головой,Здесь – дом, в хлеву – корова…А немец, может, он инойИ не такой суровый, —Пройдет, минет.
А вдруг как нет?Не тою славен славой.А что ж, тогда ты в сельсоветПойдешь искать управы?
Каким сгрозишь ему судом,Как встанет на пороге,Как в дом войдет?Нет, кабы домПодальше от дороги…
…Последних четверо солдатКалитку в сад открыли,Железом кованых лопатУстало грюкнули не в лад.Присели, закурили.
И улыбнулся, обратисьК хозяйке, старший вроде:– Хотим тут пушечку у васПоставить в огороде.
Сказал, как будто человекПроезжий, незнакомый,С конем просился на ночлег,С телегой возле дома.
Ему и ласка и привет.– Не уходите только,Не покидайте нас…– Да нет, —Переглянулись горько.
– Да нет, от этой коноплиМы не уйдем, мамаша.Затем, чтоб все уйти могли, —Такая служба наша.
– И ты спеши, – сказал боец,Поскольку эту пушку,А заодно и твой дворецУж он возьмет на мушку.А впрочем, малость погоди, —Прислушавшись, добавил: —Кладет уж вон где, впереди,Как раз по переправе.
Земля вокруг как на волне,И день оглох от грома.– Вот жизнь: хозяин на войне,А ты, выходит, дома.
А у нее про всех готовОдин вопрос печальный:– Сивцов – фамилия. Сивцов.Не слышали случайно?
– Сивцов? Постой, подумать дай.Ну да, слыхал Сивцова.Сивцов – ну как же, Николай,Так он – живой, здоровый.Не твой? Ага, а твой Андрей?Андрей, скажи на милость…
Но чем-то вроде дорог ейИ тот однофамилец.
– Ну, что, друзья, кончай курить.Разметил план лопатойИ стал усердно землю рытьСолдат в саду солдата.
Не для того, чтоб там взрослаКакая-либо штука,И не нарочно, не со зла,А как велит наука.Он рыл окоп, по форме чтобИ глубина и бруствер…
Ах, сколько в том рытье одномПокорной делу грусти.
Он делал дело – землю рыл,Но, может, думал мелькомИ даже, может, говорил,Вздыхал:– Земля, земелька…
Уже они по грудь в земле,Зовет к столу солдатка,Как будто помочи в семье,Обед и отдых сладкий.
– Устали, кушайте.– Ну что ж,Горячего, покамест…
– Еще, признаться, грунт хорош,А то бывает – камень…
И первым старший ложку нес,А вслед за ним солдаты.– А что, богатый был колхоз?– Нет, не сказать богатый,Не так, а все-таки. ХлебаСильнее за Угрою…– Смотри, притихнула пальба.– Детишек трое?– Трое…
И общий вздох:– С детьми – беда. —И разговор с заминкой.Жирна не вовремя еда,Грустна, как на поминках.
– Спасибо наше за обед,Хозяюшка, спасибо.А что касается… так – нет,Не жди, беги как-либо.
– Постой, – сказал другой солдат,В окно с тревогой глядя: —Смотри, народ как раз назадПотек.– Чего бы ради?
Дорога пыльная полна,Идут, бредут понуро.С востока к западу войнаОглобли завернула.
– Выходит, он уж впереди.– А что ж теперь, куда же?– Молчи, хозяйка, и сиди,Что дальше – день покажет.А нам стеречь твой огород,Хозяйка, – дело худо,Выходит, наш теперь чередИскать ходов отсюда.
И по лихой нужде своейТеперь они, солдаты,Казалось, женщины слабей,И не виновны перед ней,А все же виноваты.
– Прощай, хозяйка, жди, придем,Настанут наши сроки.И твой найдем приметный домУ столбовой дороги.Придем, найдем, а может, нет;Война, – нельзя ручаться.Еще спасибо за обед.
– И вам спасибо, братцы.Прощайте.—Вывела людей.И с просьбой безнадежной:– Сивцов, – напомнила, – Андрей,Услышите, возможно…
Шагнула вслед, держась за дверь,В слезах, и сердце сжалось,Как будто с мужем лишь теперьНавеки распрощалась.Как будто он ушел из рукИ скрылся без оглядки…
И ожил вдруг в ушах тот звук,Щемящий звон лопатки:
Коси, коса,Пока роса,Роса долой —И мы домой…
ГЛАВА 5
Вам не случилось быть при том,Когда в ваш дом роднойВходил, гремя своим ружьем,Солдат земли иной?
Не бил, не мучил и не жег, —Далеко до беды.Вступил он только на порогИ попросил воды.
И, наклонившись над ковшом,С дороги весь в пыли,Попил, утерся и ушелСолдат чужой земли.
Не бил, не мучил и не жег, —Всему свой срок и ряд.Но он входил, уже он могВойти, чужой солдат.
Чужой солдат вошел в ваш дом,Где свой не мог войти.Вам не случилось быть при том?И бог не приведи!
Вам не случилось быть при том,Когда, хмельной, дурной,За вашим тешится столомСолдат земли иной?
Сидит, заняв тот край скамьи,Тот угол дорогой,Где муж, отец, глава семьиСидел, – не кто другой.
Не доведись вам злой судьбойНе старой быть при томИ не горбатой, не кривойЗа горем и стыдом.
И до колодца по селу,Где есть чужой солдат,Как по толченому стеклу,Ходить вперед-назад.
Но если было сужденоВсе это, все в зачет,Не доведись хоть то одно,Чему еще черед.
Не доведись вам за войну,Жена, сестра иль мать,СвоихЖивыхСолдат в пленуВоочью увидать.
…Сынов родной земли,Их стыдным, сборным строемПо той земле велиНа запад под конвоем.
Идут они по нейВ позорных сборных ротах,Иные без ремней,Иные без пилоток.
Иные с горькой, злойИ безнадежной мукойНесут перед собойНа перевязи руку…
Тот хоть шагать здоров,Тому ступить задача, —В пыли теряя кровь,Тащись, пока ходячий.
Тот, воин, силой взятИ зол, что жив остался.Тот жив и счастью рад,Что вдруг отвоевался.
Тот ничему ценыЕще не знает в мире.И все идут, равныВ колонне по четыре.
Ботинок за войнуОдних не износили,И вот они в плену,И этот плен – в России.
Поникнув от жары,Переставляют ноги.Знакомые дворыПо сторонам дороги.
Колодец, дом и садИ все вокруг приметы.День или год назадБрели дорогой этой?
Год или только часПрошел без проволочки?..
«А на кого ж вы насКидаете, сыночки!..»
Теперь скажи в ответИ встреть глаза глазами,Мол, не кидаем, нет,Глядите, вот мы с вами.
Порадуй матерейИ жен в их бабьей скорби.Да не спеши скорейПройти. Не гнись, не горбись…
Бредут ряды солдатУгрюмой вереницей.И бабы всем подрядЗаглядывают в лица.
Не муж, не сын, не братПроходят перед ними,А только свой солдат —И нет родни родимей.
И сколько тех рядовТы молча проводилаИ стриженых голов,Поникнувших уныло.
И вдруг – ни явь, ни сон —Послышалось как будто, —Меж многих голосовОдин:– Прощай, Анюта…
Метнулась в тот конец,Теснясь в толпе горячей.Нет, это так. БоецКого-то наудачу
Назвал в толпе. Шутник.До шуток здесь кому-то.
Но если ты меж них,Окликни ты Анютой.
Ты не стыдись меня,Что вниз сползли обмотки,Что, может, без ремняИ, может, без пилотки.
И я не попрекнуТебя, что под конвоемИдешь. И за войнуЖивой, не стал героем.
Окликни – отзовусь.Я – пось, твоя Анюта.Я до тебя прорвусь,Хоть вновь навек прощусьС тобой. Моя минута!
Но как спросить сейчас,Произнести хоть слово:А нет ли здесь у вас,В плену, его, СивцоваАндрея?
Горек стыд.Спроси, а он, пожалуй,И мертвый не простит,Что здесь его искала.
Но если здесь он, вдругИдет в колонне знойной,Закрыв глаза…– Цурюк!Цурюк! – кричит конвойный.
Ему ни до чегоИ дела нету, право,И голос у него,Как у ворон, картавый:
– Цурюк! —Не молод он,Устал, до черта жарко,До черта обозлен,Себя – и то не жалко…
Бредут ряды солдатУгрюмой вереницей.И бабы всем подрядЗаглядывают в лица.
Глазами поперекИ вдоль колонны ловят.И с чем-то узелок,Какой ни есть кусокУ многих наготове.
Не муж, не сын, не брат,Прими, что есть, солдат,Кивни, скажи что-либо,Мол, тот гостинец святИ дорог, мол. Спасибо.
Дала из добрых рук,За все, что стало вдруг,С солдата не спросила.Спасибо, горький друг,Спасибо, мать-Россия.
А сам, солдат, шагайИ на беду не сетуй;Ей где-то есть же край,Не может быть, что нету.
Пусть пахнет пыль золой,Поля – горелым хлебомИ над родной землейВисит чужое небо.
И жалкий плач ребят,Не утихая, длится,И бабы всем подрядЗаглядывают в лица…
Нет, мать, сестра, женаИ все, кто боль изведал,Та боль не отмщенаИ не прошла с победой.
За этот день одинВ селе одном смоленском —Не отплатил БерлинСвоим стыдом вселенским.
Окаменела память,Крепка сама собой.
Да будет камнем камень,Да будет болью боль.
ГЛАВА 6
