Мария Петровых - Костер в ночи
1967
«Пусть будет близким не в упрек…»
Пусть будет близким не в упрекИх вечный недосуг.Со мной мой верный огонек,Со мной надежный друг.
Не надо что-то объяснять,О чем-то говорить, —Он сразу сможет все понять,Лишь стоит закурить.
Он скажет: «Ладно, ничего» —Свеченьем золотым,И смута сердца моегоРассеется как дым.
«Я все же искорка тепла, —Он скажет мне без слов, —Я за тебя сгореть дотла,Я умереть готов.
Всем существом моим владей,Доколе ты жива…»Не часто слышим от людейПодобные слова.
1967
«Ни ахматовской кротости…»
Ни ахматовской кротости,Ни цветаевской ярости —Поначалу от робости,А позднее от старости.
Не напрасно ли прожитоСтолько лет в этой местности?Кто же все-таки, кто же ты?Отзовись из безвестности!..
О, как сердце отравленоНемотой многолетнею!Что же будет оставленоВ ту минуту последнюю?
Лишь начало мелодии,Лишь мотив обещания,Лишь мученье бесплодия,Лишь позор обнищания.
Лишь тростник заколышетсяТем напевом, чуть начатым…Пусть кому-то послышится,Как поет он, как плачет он.
1967
«Никто не поможет, никто не поможет…»
Никто не поможет, никто не поможет,Метанья твои никого не тревожат;В себе отыщи непонятную силу,Как скрытую золотоносную жилу.
Она затаилась под грохот обвала,Поверь, о, поверь, что она не пропала,Найди, раскопай, обрети эту силуИль знай, что себе ты копаешь могилу.Пока еще дышишь — работай, не сетуй,Не жди, не зови — не услышишь ответа,Кричишь ли, молчишь — никого не тревожит,Никто не поможет, никто не поможет…
Жестоки, неправедны жалобы эти,Жестоки, неправедны эти упреки, —Все люди несчастны и все одиноки,Как ты, одиноки все люди на свете.
1967–1968
«Немого учат говорить…»
Немого учат говорить.Он видит чьих-то губ движеньеИ хочет слово повторитьВ беззвучных муках унижения.
Ты замолчишь — он замычит,Пугающие звуки грубы,Но счастлив он, что не молчит,Когда чужие сжаты губы.
А что ему в мычанье том!То заревет, то смолкнет снова.С нечеловеческим трудомОн хочет выговорить слово.
Он мучится не день, не год,За звук живой — костьми поляжет.Он речь не скоро обретет,Но он свое когда-то скажет.
[1967–1968]
«О, ветром зыблемая тень…»
О, ветром зыблемая тень —Не верьте лести.Покуда вы — лишь дальний день,Лишь весть о вести.
Вы тщитесь — как бы почудней,В угоду моде.Вас нет. Вы нищенки бедней.Вы — нечто вроде.
Всё про себя: судьба, судьбе,Судьбы, судьбою…Нет, вы забудьте о себе,Чтоб стать собою.
Иначе будет все не впрокИ зря и втуне.Покуда блеск натужных строк —Лишь блеск латуни.
Ваш стих — сердец не веселит,Не жжет, не мучит.Как серый цвет могильных плит,Он им наскучит.
Вам надо все перечеркнуть,Начать сначала.Отправьтесь в путь, в нелегкий путь,В путь — от причала.
«А ритмы, а рифмы невемо откуда…»
А ритмы, а рифмы невемо откудаМне под руку лезут, и нету отбоя.Звенит в голове от шмелиного гуда.Как спьяну могу говорить про любое.О чем же? О жизни, что длилась напрасно?Не надо. Об этом уже надоело.Уже надоело? Ну вот и прекрасно,Я тоже о ней говорить не хотела.И все же, и все-таки длится дорога,О нет, не дорога — глухая тревога,Смятенье, прислушиванье, озиранье,О чем-то пытаешься вспомнить заране,Терзается память, и все же не можетПрорваться куда-то, покуда не дожитМой день…
«Осень сорок четвертого года…»
Осень сорок четвертого года.День за днем убывающий зной.Ереванская синь небосводаЗатуманена дымкой сквозной.
Сокровенной счастливою тайнойДля меня эта осень жива.Не случайно, о нет, не случайноЯ с трудом поднимаю слова, —
Будто воду из глуби колодца,Чтоб увидеть сквозь годы утратДопотопное небо Звартноца,Обнимающее Арарат.
1968
«Есть художник неподкупный…»
Есть художник неподкупный —Так распишет, что ой-ой.Он любой душе преступнойВоздавать привык с лихвой.
Тот ваятель не согласенУтаить хоть что-нибудь.Лепкой брыльев и подглазинОн расскажет злую суть.
По одной кривой улыбкеОн движеньями резцаГод из году без ошибкиОбличает подлеца.
Сеть морщинок расположитТак, что скрыть уже нельзя:Этот век позорно прожит —Вниз и вниз вела стезя…
Тут уж верьте ли, не верьте —Весь рисунок неспроста…Но останется до смертиКрасотою красота.
1968
«О сердце человечье, ты все в кровоподтеках…»
О сердце человечье, ты все в кровоподтеках,Не мучься, не терзайся, отдохни!Ты свыкнешься с увечьем, все дело только в сроках,А как тепло на солнце и как легко в тени!Не мучься, не терзайся, родное, дорогое,Не мучься, не терзайся, отдохни!Увечья не излечит мгновение покоя,Но как тепло на солнце и как легко в тени!
1968
«Сверчок поет, запрятавшись во тьму…»
Сверчок поет, запрятавшись во тьму,И песенка его не пустословье, —Не зря сверчит, дай бог ему здоровья,И я не зря завидую ему.Я говорю: невидимый, прости,Меня сковало смертной немотою,Одно твое звучание простоеМогло б меня от гибели спасти, —Лишь песенку твою, где нет потерь,Где непрерывностью речитативаИ прошлое и будущее живо, —Лишь эту песню мне передоверь!
Сентябрь 1969
Переделкино
«Легко ль понять через десятки лет…»
Легко ль понять через десятки лет —Здесь нет меня, ну просто нет и нет.Я не запомнила земные дни.Растенью и тому, наверно, внятноТеченье дней, а для меня они —Как на луне смутнеющие пятна.
1969
«Я живу, озираясь…»
Я живу, озираясь,Что-то вспомнить стараюсь —И невмочь, как во сне.Эта злая работаДо холодного пота,Видно, впрямь не по мне.Но пора ведь, пора ведьЧто-то разом исправить,Распрямить, разогнуть…Голос тихий и грозныйОтвечает мне: поздно,Никого не вернуть.
Я живу, озираясь,Я припомнить стараюсьМой неведомый век.Все забыла, что было,Может, я и любилаТолько лес, только снег.Снег — за таинство светаИ за то, что безгласенИ со мною согласенТишиною пути,Ну а лес — не за это:За смятенье, за гомонИ за то, что кругом он,Стоит в чащу войти…
1969
Молитва лесу
Средь многих земных чудесЕсть и такое —Листья кружáт на ветру,Преображается лес,Нет в нем покоя.Это не страшно, это не навсегда,Настанет покой снежный,А там, глядишь, и весне подойдет чредаВ срок неизбежный.У нас похуже, но мы молчим.Ты, лес, посочувствуй.Весна — это юность, а старость — не множество зим,Минует одна — и место пусто.Сомкнется воздух на месте том,Где мы стоим, где мы идем.Но и это не страшно, коль ты пособишь, —И в нашу подземную тишьВрастет деревцó корнями живыми.Пожалей нас во имяПожизненной верности нашейВетвям, и листве, и хвое,Оставь нам дыханье твое живое, —Пусть растет деревцóВсе ветвистей, все краше!..
1969
