Виктор Боков - Собрание сочинений. Том 3. Песни. Поэмы. Над рекой Истермой (Записки поэта).

* * *

Пошла девка во лесок,Позабыла туесок,Как на девкину беду —Гриб на самом на виду.

  Ой, ой, боровик,  Прямо в руки норовит.

Ухватила, сорвала,Гриб-грибочек назвала,До чего же ты хорош,До чего же ты пригож.

  Ой, ой, боровик,  Обнять девку норовит.

Как от этого грибаПриключилася беда,Приключилася беда,Девка сына родила.

  Ой, ой, боровик,  Греховодный ты мужик!

Не ходите, девки, в лес,Что ни гриб, то чистый бес,Поиграла с ним шутя —Плачет малое дитя.

  Ой, ой, боровик,  Обнять девку норовит!

* * *

Сани, сани на раскат,Все девчонки нарасхват!Умницы и модницыИз Московской области.

Снег, снег, снег, снегСыплется и валится.Нет, нет, нет, нет,Парень мне не нравится,

Малоидейный,Разве не так?Шапку наденет,И то кое-как!

С поцелуями не лезь,Убери ручищи-грабли.Ты мне сразу виден весь.Ошибаюсь? Милый, вряд ли!

Отойди, отзынь, оставь,Что ты колешься, как хвоя!Если буду я ласкать,То уж сокола-героя!

А гармонь поет взахлеб,И в санях ничуть не тесно.Если вылетим в сугроб,Только с музыкой и песней!

Святое братство

Россия всех спаяла воедино,Красу и гордость гор и свет равнин,И потому она непобедима,Народ ее вовек неодолим.

Кто шел с мечом в Россию, гибнул сразу,В бессильной злобе корчился и слеп,Кто доброту дарил и светлый разум,Тот получал очаг и добрый хлеб.

Озера, родники, ручьи и реки,Холодные и теплые моряРоссия отдала теперь навекиСвоим народам, а они друзья.

Подумать да получше разобраться,То вывод можно сделать лишь один:Мы все несем в сердцах святое братство,Одна у нас планета, мир един!

ПОЭМЫ

Три Максима

— Пришло пополненье.— Отлично.—Комдив был доволен:— В РоссииРезерв человечийПо алгебрам неисчислим.—Ввалился детина в землянку.— Как имя? — тотчас же спросили.Он бросил пилотку.Разделся. Разулся.— Максим!

Спросили ребята:— Чего твоя душенька хочет?— Пожрать бы…Простите, ошибся: поесть.— Какая твоя специальность?— А я… пулеметчик…Воюем полгода всего,А успел приобресть!

Волгарь коренной я,Служил на барже водоливом.Воды от меня утекло —Не испить никакому полку.Мои сапогиПоходили по волжским долинам.Ну, вы извините, а я прикорну в уголку.

Румянец, улыбкаЛицом водолива блуждали.Душа, как младенецНевинно во чреве, спала.Такого детинушкуГде-нибудьКрепенько ждали.Невесты коль не было, с матерью —Волга ждала!

Его подвели к пулемету, сказали:— Примай и знакомьсяЗаранее с ним.Обнимешь покрепче,Согреет заместо казармы.— Я знаю его!Ну, здорово, «максим»!

— Задача:Поддерживать с левого флангаСвоих, а противника напрочь косить,Чтоб было ему не в отдельности —Вместе повадноВ земле нашей русскойСвоими костьми погостить.

Легло пулеметное телоНа бруствер.Ромашка склонила к нему лепестки.— А ну-ка, «максим»,По желанью Максима,За русских,Ударь-ка свинцомВ оловянные эти мозги!

Связались навечно теперьМы с тобою.Так, так! Не отказывай,Верно служи!Чуму моровую к чему нам?Не пустим! А здесь остановим.Ага!Захлебнулся?Наелся землицы?Лежи!

Отбита атака.К врагу засылают разведку.Стальному помощникуНадо от боя остыть.А тут политрук объявился.— А я вам… газетку…Она воевать помогаетИ кадры растить.

Глядит на МаксимаПортрет земляка с папиросой.Он долго не думал,Отрезал, приклеил к щитку.— Здорово, Максим!Поживи, будем вместе бороться,Твои словеса

Мы давно приравняли к штыку.Обжились,ОбжалисьВ земле,В пулеметной ячейке,И быстро легенду разнесПо окопам народ:Три имени славныхВоюют с врагами как черти:Писатель Максим,Пулеметчик МаксимИ «максим» пулемет.

— Ну, как поживаете,Братцы Максимушки наши? —Нет-нет да окрикнутБойцыМежду воинских дел.— От щей, — отвечает Максим, —И от гречневой каши,У повара справьтесь,Отказов еще не имел!

Эй, в сторону шутки!Так-так! Побежали!Так-так! Догоняй!Растатак твою, бей! —И оба МаксимаЖелезною злостью дрожали.А третий задорил ихВместе с собой: — Не робей!

Ого!Поддают огоньку на Максима!И сверху и снизу, с обоих боков.— Умру, а не сдамся!Запомни мой лозунг, Россия!Не хочешь, а все же придетсяПрипомнить богов.

Бегут и горят по земле,Разрываясь, термиты.Набросил огонь на МаксимаСвою огневую петлю.Не мать ли ему говорит:— Потерпи ты! —Не ад ли кромешныйИз сердца извлек:— Потерплю!

Так-так!Ничего уж не видно за дымом.Так-так!Ничего не слыхать за огнем.— Максимушка, милый,Ужели с тобою загинем?Нет!Огненный обруч врагаБогатырской рукой разогнем!

И встал он тогдаНеземным исполином.И голос взорвался его неземной:— Не трусом земля меня наша вспоила.Максим никогда не сдается!За мной!

Их видели вместеНа травке зеленой.И в грозной, жестокой красеПредставлялися взглядам мужским:Портрет горьковчанина,В прах пепелённый,И пепел стальной,Перемешанный с пеплом людским.

Комдив прикусилПобледневшие губы.Хотел помолчать, по привычке,И все же не смог:— Какая тяжелая, страшная убыль,И как еще много военных дорог.

Эх, жить бы ему!Он двадцатого года.Максимы уж, видно, такие в роду:Все трое сгорели во имя народа.Эй, кто там заплакал?Огонь по врагу!

Возвращение солдата

Пешочком, с сумочкой простой,В пилотке выгоревшей,Идет тропинкой полевойТоварищ выздоровевший.

«За Кенигсберг», «За Будапешт»Медали светятся.О, край родной! О, край надежд,Гадал ли встретиться?!

Земля!Ты вновь шумишь в хлебах,Не опозорена.Теперь походный пот рубахНам снять позволено.

Старушка встретилась в меже.— Домой, соколики?Отвоевалися?— Уже.— Далече?— В Дворики.

И прячет старая глазаОт солнца яркого.— Не узнаешь?— Узнать нельзя.— Сынок Пояркова!

— Племянник! — кинулася.— Он!А звать — Василием.— А я подумала: Семен,Обозналась, прости меня!

Огаркова Семена ждут,Сулился к праздникам.— А что в колхозе?— Видишь: жнут,Не знаешь разве ты?

Ах, то-то снилися ерши,А с ними — омуты…А ты, племянник, не спеши,Все в поле… дома-то.

— Ну что же, можно и шажком,Дорога ровная…—Вот сельсовет махнул флажком,И сердце дрогнуло.

— Такого ж точно цвета флагНад всеми крышамиМы там… на самый на рейхстаг,Наверно, слышали?

Через лицо широкий шрам,Оно замечено.— Где угораздило?— А там…—Махнул:— Неметчина.

Да!Много ночек не спалось,Кошмары мучили…Все действует, и все срослось,Ведь мы живучие!

На то и русский человек:Свинцовой порциейЕго не умертвишь вовек,Коль он упорствует.

Твое крыльцо родное.Сядь.Ступеньки дряблые.Зато куда разросся сад,Какие яблони!

А сажен сад его рукой,Самим Василием.— Узнать не можешь, кто такой?Так пригласи меня!

Он под антоновкою сел.— Жива, любимица? —И позавидовали все:«Он с ней обнимется?»

«Апорт… аркатные… анис…Не хуже, кажется?!»— Ну, да и ты сюда нагнись,Не будешь каяться!

Ах, боже мой, как хорошо!Как много отнятоУтех, кто к цели не дошелС гранатой поднятой.

Он грудью полною вздохнул,Кричать бы голосом,Кудрями весело тряхнул:— Не падать, волосы!

Пришлось и много перенесть,Но живы силушки.Готов сейчас на жатку сесть,Вперед по нивушке!

А вот и мать:— Что ж не послал? —И подкосилася.Отец покрепче:— Я как знал,Мы отпросилися.

И после хоженых дорогВ секреты минныеЛегко ль переступить порогВо время мирное?!

И льется в самовар вода.— Сыночек! Васенька! —Еще не знали никогдаТакого праздника.

Отец… тот чувства бережет,Ему бы знания:— Как хлебопашество… народ…И вся Германия?!

— Ну, вот Германия далась,Тебе не стыдно ли?!Расскажет все не в этот раз.Сыночек, сытно ли?

Сальцо… яички…Хочешь — пей…Вкрутую сделаю?Да осторожно, не облейРубашку белую!

Постель постелена емуС крыла лебяжьего —Все самолучшее в дому,Что в век свой нажили.

А ты чего сверчишь, сверчок?А ну, замри скорей!Не знаешь, что уснул сынокСреди избы своей?!

— Молчу! Молчу! —И тишинаТакая строгая.А за окошком вышина,Луна двурогая.

Переплелись и сон и явь,И пруд и звездочки.Луна осмелилась и вплавьПлывет без лодочки.

Березки высветленный стан,А рядом вербочки.— Поярков спит?Еще не встал?— Мам, кто там?— Девочки!

О родина! Так это ты?Твои виденияДают высокой частотыСердцебиения?

— Вставай, Василий! —СамоварТолкует запросто.Давно так поздно не вставалПоярков к завтраку.

Не говорят ему:— Подъем! —О, жизнь наивная!И самовар не с тем огнем,Не с поля минного.

Приятно выйти на крыльцо,На пенье кочета.Пусть поглядят в твое лицо,Кому захочется.

Пускай найдут, что постарел,А кто не старится?Коль десять раз в огне горел —И черту станется!

Звенят медали. Твердый шаг.Седо родимое.А сердце все, как этот флаг,Непобедимое.

А сколько глаз через стеклоЛаскает воина.А старики:— Добро, добро,Приехал вовремя!

А девушки…Не описатьВосторга чистого.Увидят Васю — и плясатьИ петь неистово.

А предколхоза — тот с утраХотел к Василию,Да вот и сам идет:— Ура!Спаси, спаси меня!

Василий крепко руку жмет:— Привет Огаркову! —Покрепче нажимает тот:— Привет Пояркову!

— Здоров?— Да, вишь, не оплошал,Коль встал из пламени.— А я вот здесь… за урожай…С посевом… с планами.

— Как будто, больше сединыТеперь у Нилыча?— Есть, есть,А все из-за войны…Я к вашей милости.

Ветряк бездействует у нас.Как ты на призыве,Чинили мы его не раз,А он — с капризами!

«За Кенигсберг», «За Будапешт»Медали светятся.— Ужели никаких надежд?Пойдем, завертится!

Забастовали шестерни?Ай-яй, неладные!А что, вот эти пятерниДля вас желанные?

И он ручищами потряс:— Смотри, крестьянские!Сберег их целыми для вас,Хоть долго странствовал.

Не колдовал и полчасаКлючом он гаечным —Ветряк работать принялсяС желаньем давешним.

По Дворикам идут они,Тут их владычество.Василий ладит про огни,Про электричество.

— Довольно лампою коптить,Теперь года не те:По-новому взялися жить,А тут — гадаете?

На ферме лишние труды —Ведром потаскивать…Насос поставить, две трубы —И будьте ласковы!

— Поярков Вася!— Сколько зим!— Вот замечательно! —В кругу Тамар, Любаш и ЗинОн встал с девчатами.

Смеются девушки:— Живой?— А как же думали!— Какими ветрами домой?— Свои задунули.

— Надолго ль, Вася?— Лет на сто…Покамест выстоим!— Один приехал-то?— А что?— Так… любопытствуем!..

Весна Викторовна