Анна Ахматова - Избранное
«Какая есть. Желаю вам другую. Получше…»
Какая есть. Желаю вам другую. Получше.Больше счастьем не торгую,Как шарлатаны и оптовики…Пока вы мирно отдыхали в Сочи,Ко мне уже ползли такие ночи,И я такие слышала звонки!Не знатной путешественницей в креслеЯ выслушала каторжные песни,Но способом узнала их иным………………………………………………Над Азией весенние туманы,И яркие до ужаса тюльпаныКовром заткали много сотен миль.О, что мне делать с этой чистотоюПрироды, с неподвижностью святою.О, что мне делать с этими людьми?
Мне зрительницей быть не удавалось,И почему-то я всегда вклиняласьВ запретнейшие зоны естества.Целительница нежного недуга,Чужих мужей вернейшая подругаИ многих – безутешная вдова.
Седой венец достался мне недаром,И щеки, опаленные пожаром,Уже людей пугают смуглотой.Но близится конец моей гордыне,Как той, другой – страдалице Марине, –Придется мне напиться пустотой.И ты придешь под черной епанчою,С зеленоватой страшною свечою,И не откроешь предо мной лица…Но мне недолго мучиться загадкой –Чья там рука под белою перчаткойИ кто прислал ночного пришлеца.
1942ТРИ ОСЕНИ
Мне летние просто невнятны улыбки,И тайны в зиме не найду,Но я наблюдала почти без ошибкиТри осени в каждом году.
И первая – праздничный беспорядокВчерашнему лету назло,И листья летят, словно клочья тетрадок,И запах дымка так ладанно-сладок,Все влажно, пестро и светло.
И первыми в танец вступают березы,Накинув сквозной убор,Стряхнув второпях мимолетные слезыНа соседку через забор.
Но эта бывает – чуть начата повесть.Секунда, минута – и вотПриходит вторая, бесстрастна, как совесть,Мрачна, как воздушный налет.
Все кажутся сразу бледнее и старше,Разграблен летний уют,И труб золотых отдаленные маршиВ пахучем тумане плывут…
И в волнах холодных его фимиамаЗакрыта высокая твердь,Но ветер рванул, распахнулось – и прямоВсем стало понятно: кончается драма,И это не третья осень, а смерть.
1943ПОД КОЛОМНОЙ
Шервинским
…Где на четырех высоких лапахКолокольни звонкие бокаПоднялись, где в поле мятный запах,И гуляют маки в красных шляпах,И течет московская река, –Все бревенчато, дощато, гнуто…Полноценно цедится минутаНа часах песочных. Этот садВсех садов и всех лесов дремучей,И над ним, как над бездонной кручей,Солнца древнего из сизой тучиПристален и нежен долгий взгляд.
1943«Справа раскинулись пустыри…»
Справа раскинулись пустыри,С древней, как мир, полоской зари,
Слева, как виселицы, фонари.Раз, два, три…
А над всем еще галочий крикИ помертвелого месяца ликСовсем ни к чему возник.
Это – из жизни не той и не той,Это – когда будет век золотой,
Это – когда окончится бой,Это – когда я встречусь с тобой.
1944«Это рысьи глаза твои, Азия…»
Это рысьи глаза твои, Азия,Что-то высмотрели во мне,Что-то выдразнили подспудноеИ рожденное тишиной,И томительное, и трудное,Как полдневный термезский зной.Словно вся прапамять в сознаниеРаскаленной лавой текла,Словно я свои же рыданияИз чужих ладоней пила.
1945О своем я уже не заплачу
Анна Ахматова. Комарово. 1962 г.
ПРИЧИТАНИЕ
Ленинградскую бедуРуками не разведу,Слезами не смою,В землю не зарою.За версту я обойдуЛенинградскую беду.Я не взглядом, не намеком,Я не словом, не попреком,Я земным поклономВ поле зеленомПомяну.
1944«Опять подошли „незабвенные даты“…»
Опять подошли «незабвенные даты»,И нет среди них ни одной не проклятой.
Но самой проклятой восходит заря…Я знаю: колотится сердце не зря –
От звонкой минуты пред бурей морскоюОно наливается мутной тоскою.
На прошлом я черный поставила крест,Чего же ты хочешь, товарищ зюйд-вест,
Что ломятся в комнату липы и клены,Гудит и бесчинствует табор зеленый
И к брюху мостов подкатила вода? –И всё как тогда, и всё как тогда.
1944«…А человек, который для меня…»
…А человек, который для меняТеперь никто, а был моей заботойИ утешеньем самых горьких лет, –Уже бредет как призрак по окрайнам,По закоулкам и задворкам жизни,Тяжелый, одурманенный безумьем,С оскалом волчьим…
Боже, Боже, Боже!Как пред тобой я тяжко согрешила!Оставь мне жалость хоть…
1945«Кого когда-то называли люди…»
Кого когда-то называли людиЦарем в насмешку, Богом в самом деле,Кто был убит – и чье орудье пыткиСогрето теплотой моей груди…
Вкусили смерть свидетели Христовы,И сплетницы-старухи, и солдаты,И прокуратор Рима – все прошлиТам, где когда-то возвышалась арка,Где море билось, где чернел утес, –Их выпили в вине, вдохнули с пылью жаркойИ с запахом священных роз.
Ржавеет золото, и истлевает сталь,Крошится мрамор – к смерти все готово.Всего прочнее на земле печальИ долговечней – царственное Слово.
1945«И увидел месяц лукавый…»
И увидел месяц лукавый,Притаившийся у ворот,Как свою посмертную славуЯ меняла на вечер тот.
Теперь меня позабудут,И книги сгниют в шкафу.Ахматовской звать не будутНи улицу, ни строфу.
1946«Забудут? – вот чем удивили!…»
Забудут? – вот чем удивили!Меня забывали сто раз,Сто раз я лежала в могиле,Где, может быть, я и сейчас.А Муза и глохла и слепла,В земле истлевала зерном,Чтоб после, как Феникс из пепла,В эфире восстать голубом.
1957ВТОРАЯ ГОДОВЩИНА
Нет, я не выплакала их.Они внутри скипелись сами.И все проходит пред глазамиДавно без них, всегда без них.
Без них меня томит и душитОбиды и разлуки боль.Проникла в кровь – трезвит и сушитИх всесжигающая соль.
Но мнится мне: в сорок четвертом,И не в июня ль первый день,Как на шелку возникла стертомТвоя страдальческая тень.
Еще на всем печать лежалаВеликих бед, недавних гроз, –И я свой город увидалаСквозь радугу последних слез.
1946ЧЕРЕПКИ
You cannot leave your mother an orphan.
Joyce[9]1
Мне, лишенной огня и воды,Разлученной с единственным сыном…На позорном помосте бедыКак под тронным стою балдахином…
2
Вот и доспорился, яростный спорщик,До енисейских равнин…Вам он бродяга, шуан, заговорщик,Мне он – единственный сын.
3
Семь тысяч три километра…Не услышишь, как мать зовет,В грозном вое полярного ветра,В тесноте обступивших невзгод,Там дичаешь, звереешь – ты милый,
Ты последний и первый, ты – наш.Над моей ленинградской могилойРавнодушная бродит весна.
4
Кому и когда говорила,Зачем от людей не таю,Что каторга сына сгноила,Что Музу засекли мою.Я всех на земле виноватей,Кто был и кто будет, кто есть,И мне в сумасшедшей палатеВаляться – великая честь.
Вы меня, как убитого зверя,На кровавый подымете крюк,Чтоб, хихикая и не веря,Иноземцы бродили вокругИ писали в почтенных газетах,Что мой дар несравненный угас,Что была я поэтом в поэтах,Но мой пробил тринадцатый час.
1949«Особенных претензий не имею…»
Особенных претензий не имеюЯ к этому сиятельному дому,Но так случилось, что почти всю жизньЯ прожила под знаменитой кровлейФонтанного дворца… Я нищейВ него вошла и нищей выхожу…
1952СОН
Сладко ль видеть
неземные сны?
А.БлокБыл вещим этот сон или не вещим…Марс воссиял среди небесных звезд,Он алым стал, искрящимся, зловещим, –А мне в ту ночь приснился твой приезд.
Он был во всем… И в баховской Чаконе.И в розах, что напрасно расцвели,И в деревенском колокольном звонеНад чернотой распаханной земли.
И в осени, что подошла вплотнуюИ вдруг, раздумав, спряталась опять.О август мой, как мог ты весть такуюМне в годовщину страшную отдать!
Чем отплачу за царственный подарок?Куда идти и с кем торжествовать?И вот пишу, как прежде, без помарок,Мои стихи в сожженную тетрадь.
1956«Не повторяй – душа твоя богата…»
