И повсюду космос. Избранные стихотворения и поэмы - Виктор Александрович Соснора
Вот вертикальная черточка – парус…
Вот уж за зримой чертой.
Буря пройдет – океан возродится,
периодичен, весом,
только вот парус не возвратится.
Только-то. Парус.
И все.
«Ты по пюпитру постучишь…»
Ты по пюпитру постучишь:
спектакль исполнен! Раз – и все!
Мой режиссер! Ты – поставщик,
не постановщик, режиссер.
Несостоятелен, как вопль,
твой театр, твой канон
мультипликационных войн,
волнений и корон,
нагримированных тирад,
втираемых в умы…
Твой мир – мир мумий, театрал,
мемориальный мир!
Твой театр потрепанных потерь!
Истертых истин фонд!
Чему обрадован партер?
Что одобряет он?
Зачем не поспешит уйти,
пока здоров и цел,
от гильотин галиматьи
под видом ценных сцен?
Не поспешит! И если «бис»
не грянет по рядам,
я вырву грешный мой язык
и театру передам.
Циклопы
На съезде циклопов
цикл прений возрос
в связи с окончаньем доклада,
в котором оратор затронул вопрос:
зачем человеку два глаза?
Затронут вопрос. Досконален доклад.
Ответственность
перед роком.
Итак, резолюция:
выколоть глаз,
поскольку он понят как роскошь.
В дальнейшем, донельзя продумав доклад,
заколебались циклопы:
не лучше ли тот злополучный глаз
не выколоть, а – захлопнуть?
На сто сорок третьем стакане воды
съезд выдавил вывод командный:
не объединить ли два глаза в один?
Компактнее будет.
Гуманней.
Зачем человечество лечится, ест,
эстетствует,
строит,
зевает?
О том, что идет циклопический съезд,
зачем не подозревает?
Кузница
Где выковывали для тебя, мореход,
башмаки из кабаньей кожи?
– В кузнице, товарищ.
Молодая, юница, твое молоко
кто выковывал? Кто же?
– Кузнец, товарищ.
Где выковывали, вековечный Орфей,
твой мифический образ парящий?
– В кузнице, товарищ.
Кто выковал пальцы кифары твоей
и гортань этих таборных плачей?
– Кузнец, товарищ.
Кто выковывал пахарю зерна потов,
капли злаков на безземелье?
– Кузнец, товарищ.
Где выковывали и тепло и потоп,
род выродков и бессемейность?
– В кузнице, товарищ.
Кто выковывал скальпель
и оптику линз?
Кто иконы выковывал?
Кто героизм?
– Кузнец, товарищ.
Где выковывали для тебя, Прометей,
примитивные цепи позора?
– В кузнице, товарищ.
Кто выковывал гнет и великий протест
и мечи для владык подзорных?
– Кузнец, товарищ.
В результате изложенного колеса
где выковывали сто веков кузнеца?
– В кузнице, товарищ.
Как зеницу, того кузнеца я храню,
как раненье храню, до конца.
Я себе подрубаю язык на корню,
коронуя того кузнеца.
Ну а если кузнец приподнимет на метр
возмущенье:
– Не буду мечами! —
для него в той же кузнице,
в тот же момент
будет выковано молчанье.
«Кистью показательной по мелу…»
Кистью показательной по мелу!
Мраморными линиями поразите!
Бронзой! Полимером!
Да не померкнут
Фидий, Пракситель!
Поликлет! Увенчивай героя лавром!
Серебри, Челлини, одеянье лилий!
Что-то расплодились юбиляры…
Где ювелиры?
Где вы, взгляды пристальных агатов,
прямо из иранских гаремов очи?
(Не зрачки – два негра-акробата,
черные очень!)
Где вы, изумруды, в которых море
шевелит молекулами?
Где жемчуг
четок, переливчат, как азбука Морзе,
в прическах женщин?
Где вы, аметисты? Вдохните бодрость
в эти юбилярные руины!
Капилляры гнева и вены боя,
где вы, рубины?
Лишь на юбилеях ревут Мазепы,
глиняных уродов
даруя с тыла.
Почитать букварь и почтить музеи
стыдно им, стыдно!
Лишь на юбилеях гарцует быдло,
лязгая по ближним булыжникам страшным…
Яхонты, бериллы, брильянты были —
стали стекляшки.
Сентябрь
Сентябрь!
Ты – вельможа в балтийской сутане.
Корсар!
Ты торгуешь чужими судами.
Твой жемчуг – чужой.
А торговая прибыль?
Твой торг не прибавит
ни бури,
ни рыбы.
А рыбы в берлогах морей обитают.
Они – безобидны.
Они – опадают.
Они – лепестки.
Они приникают
ко дну,
испещренному плавниками.
Сентябрь!
Твой парус уже уплывает.
На что, уплывая, корсар уповает?
Моря абордажами не обладают.
А брызги, как листья морей, опадают.
Любимая!
Так ли твой парус колеблем,
как август,
когда,
о моря ударяясь,
звезда за звездой окунают колени…
Да будет сентябрь с тобой, удаляясь.
Из «Книги вечеров»
1. «Ты, черный звон…»
Ты, черный звон!
Вечерний звон!
Кандальный звон
чернильных строк!
Ты, влажный звон
канальных зон
и звон строительных
костров!
Вон фонари,
как чернецы.
От фар огонь, —
а не печет.
А может,
это
цепи цифр
звонят над городом:
– Почем
вечерний звон,
почем почет
затверженных
чернильных клякс,
почем ласкательность,
почем
вечерний звон
любимых глаз?
Иду без шапки.
За плечом
снежинки – цыканье
синиц.
Почем шаги мои?
Почем
мое отчаянье звенит?
