Константин Случевский - Полное собрание стихотворений
«Бежит по краю неба пламя...»
Бежит по краю неба пламя,Блеснули по морю огни,И дня поверженное знамяВновь водружается... Взгляни!
Сбежали тени всяких пугал,И гномов темные толпыСыскали каждая свой угол,И все они теперь слепы;
Не дрогнет лист, и над травою —Ни дуновенья; посмотри,Как все кругом блестит росоюВ священнодействии зари.
Душа и небо, единеньемОбъяты, некий гимн поют,Служа друг другу дополненьем...Увы! на несколько минут.
«Как думы мощных скал, к скале и от скалы...»
Как думы мощных скал, к скале и от скалы,В лучах полуденных проносятся орлы;В расщелинах дубов и камней рождены,Они на краткий срок огнем озарены —И возвращаются от светлых облаковВо тьму холодную родимых тайников, —
Так и мои мечты взлетают в высоту...И вижу, что ни день, убитую мечту!Все ту же самую! Размеры мощных крыл,Размах их виден весь!.. Но кто окровенилПростреленную грудь? Убитая мечта,Она – двуглавая – добро и красота!..
«Лес густой; за лесом – праздник...»
Лес густой; за лесом – праздникЗдешних местных поселян:Клики, гул, обрывки речи,Тучи пыли – что туман.
Видно издали – мелькаютЛюди... Не понять бы нам,Если бы не знать причины:Пляски или драка там?
Те же самые сомненьяБыли б в мыслях рождены,Если б издали, случайноГлянуть в жизнь со стороны.
Праздник жизни, бойня жизни,Клики, говор и туман...Непонятное верченьеКраткосрочных поселян.
«Как на свечку мотыльки стремятся...»
Как на свечку мотыльки стремятсяИ, пожегши крылья, умирают, —Так его бесчувственную душуТени мертвых молча окружают.
Нет улик! А сам он так спокоен;С юных лет в довольстве очерствелый,Смело шел он по широкой жизниИ идет, красиво поседелый.
Он срывал одни лишь только розы,Цвет срывал, шипов не ощущая;В чудный панцирь прав своих закован,Сеял он страданья, не страдая.
О, господь! Да где же справедливость)Божья месть! Тебя не обретают!Смолкли жертвы, их совсем не слышно,Но зато – свидетели рыдают...
«Во мне спокойно спят гиганты...»
Во мне спокойно спят гиганты,Те, что вступали с небом в бой:Ветхозаветные пророки,Изида с птичьей головой;
Спят те, что видели АгоруИ посещали Пританей,Те, что когда-то покрывалиБагряной сенью Колизей;
Почиют рати крестоносцев,Славянский сонм богатырей,И ненавистный ТорквемадаВ кругу чернеющих друзей;
Спят надушенные маркизы,Порой хихикая сквозь сон,И в русском мраморе, в тивдийском,Положен спать Наполеон.
И все они, как будто зернаВ своих скорлупках по весне,В свой срок способны раскрыватьсяИ жить, не в первый раз, во мне!
И что за звон, и что за грохот,И что за жизненность картин,Тогда несущихся по мыслям, —Им счета нет – а я один!
Какая связь меж всеми имиИ мной? Во тьме грядущих днейКакое место будет нашимВ грядущих памятях людей?
О нет! Не кончено творенье!Бог продолжает создавать,И, чтобы мир был необъятней,Он научил – не забывать!
«Погасало в них былое...»
Погасало в них былое,Час разлуки наступал;И, приняв решенье злое,Наконец он ей сказал:
«Поднеси мне эту чашу!В ней я выпью смерть свою!Этим связь разрушу нашу —Дам свободу бытию!
Если это не угодноСтранной гордости твоей,Волю вырази свободно,Кинь ты чашу и разбей!»
Молча, медленно, высокоПодняла ее онаИ – быстрей мгновенья окаОсушила всю до дна...
«Полдень декабрьский! Природа застыла...»
Полдень декабрьский! Природа застыла;Грузного неба тяжелую высьБудто надолго свинец и чернилаВсюду окрасить любовно взялись.
Смутные мысли бегут и вещают: .Там, с поднебесной, другой стороныСветлые краски теперь проступают;Тучи обласканы, жизни полны.
Грустно тебе! Тяжело непомерно,Душу твою мраком дня нагнело...Слушай, очнись! Несомненно, наверноГде-нибудь сыщешь и свет, и тепло.
«В чудесный день высь неба голубая...»
В чудесный день высь неба голубаяБыла светла;Звучали с церкви, башню потрясая,Колокола...
И что ни звук, то новые виденьяБесплотных сил...Они свершали на землю схожденьеПоверх перил.
Они, к земле спустившись, отдыхалиВблизи, вдали...И незаметно, тихо погасалиВ тенях земли...
И я не знал под обаяньем звона:Что звук, что свет?Для многих чувств нет меры, нет законаИ прозвищ нет!..
«Заката светлого пурпурные лучи...»
Заката светлого пурпурные лучиСтремятся на гору с синеющей низины,И ярче пламени в открывшейся печиПылают сосен темные вершины...
Не так ли в Альпах горные снегаГорят, когда внизу синеет тьма тенями...Жизнь родины моей! О, как ты к нам строга,Как не балуешь нас роскошными дарами!
Мы силами мечты должны воссоздаватьИ дорисовывать, чего мы не имеем;То, что другим дано, нам надо отыскать,Нам часто не собрать того, что мы посеем!
И в нашем творчестве должны мы превозмочьИ зиму долгую с тяжелыми снегами,И безрассветную, томительную ночь,И тьму безвременья, сгущенную веками...
«А! Ты не верила в любовь! Так хороша...»
А! Ты не верила в любовь! Так хороша,Так явственно умна и гордостью богата,Вся в шелесте шелков и веером шурша,Ты зло вышучивала и сестру и брата!Как ветер царственный в немеряной степи,Ты, беззаботная, по жизни проходила...Теперь, красавица, ты тоже полюбила,Насмешки кончились... Блаженствуй и терпи!
«Не наседайте на меня отвсюду...»
Не наседайте на меня отвсюду,Не говорите сразу, все, толпой,Смутится мысль моя, и я сбиваться буду,Вы правы будете, сказавши: «Он смешной!»
Но если, медленно окрепнувши в раздумье,Я наконец молчание прерву,Я, будто в море, в вашем скудоумье,Под прочным парусом спокойно поплыву.
Что я молчал так долго, так упорно,Не признак слабости мышленья и души...Не все то дрябло, хило, что покорно...Большие силы копятся в тиши!
«Славный вождь годов далеких...»
Славный вождь годов далеких!С кем тебя, скажи, сравню)Был костер – в тебе я вижуСиротинку-головню.
Все еще она пылает...Нет, не то! Ты – старый дуб,В третьем царствованьи крепокИ никем не взят на сруб.
Много бурь в тебе гудело,И, спускаясь сверху вниз,Молний падавших ударыВ ленту черную свились.
Все былое одолел тыОт судеб и от людей;Не даешь ты, правда, цвета,Не приносишь желудей...
Но зато листвою жесткойОтвечать совсем не прочьИ тому, что день подскажет,Что тебе нашепчет ночь!..
Голоса твоей вершины —В общей музыке без слов —Вторят мощным баритономТенорам молодняков...
«Гляжу на сосны, – мощь какая...»
Гляжу на сосны, – мощь какая!Взгляните хоть на этот сук:Его спилить нельзя так скоро,И нужно много, много рук...
А этот? Что за искривленье!Когда-то, сотни лет назад,Он был, бедняга, изувечен,Был как-нибудь пригнут, помят.
Он в искривлении старинномВозрос – и мощен, и здоров —И дремлет, будто помнит речиВсех им подслушанных громов.
А вот вблизи – сосна другая:Ничем не тронута, она,Шатром ветвей не расширяясь,Взросла – красива и стройна...
Но отчего нам, людям, ближеИ много больше тешат взорВетвей изломы и изгибыИ их развесистый шатер?
«Не померяться ль мне с морем...»
Не померяться ль мне с морем?Вволю, всласть души?Санки крепки, очи зорки,Кони хороши...
И несчитанные верстыПонеслись назад,Где-то, мнится, берег дальнийРазличает взгляд.
Кони шибче, веселее,Мчат во весь опор...Море места прибавляет,Шире кругозор.
Дальше! Кони утомились,Надо понукать...Море будто шире стало,Раздалось опять...
А несчитанные верстыСзади собралисьИ кричат, смеясь, вдогонку:«Эй, остановись!»
Стали кони... Нет в них силы,Клонят морды в снег...Ну, пускай другой, кто хочет,Продолжает бег!
И не в том теперь, чтоб дальше...Всюду – ширь да гладь!Вон как вдруг запорошило...Будем умирать!
«Сквозь листву неудержимо...»
