«Может, я не доживу…» - Геннадий Фёдорович Шпаликов
и сохнет, если солнце выйдет.
Оно восходит каждый раз,
и согревает нашу землю,
и достигает ваших глаз,
а я ему уже не внемлю.
Не приоткроет мне оно
опущенные тяжко веки,
и обо мне грустить смешно
как о реальном человеке.
А я – осенняя трава,
летящие по ветру листья,
но мысль об этом не нова,
принадлежит к разряду истин.
Желанье вечное гнетет —
травой хотя бы возвратиться.
Она из мрака прорастет
и к жизни присоединится.
«Я помню, а ты и не вспомнишь…»
Даше[18], 19 марта
Я помню, а ты и не вспомнишь
Тот мягкий, по марту, снежок,
И имя мое ты не вспомнишь,
И это уже хорошо.
Все то, что на свете осталось,
Я именем Даши зову.
Такая тоска или жалость —
Я вижу тоску наяву.
Театр теней
Даше
Свет погасим? Погасили.
А теперь нужна свеча,
Чтобы можно без усилий
Действовать не сгоряча.
Тут не стоит торопиться.
Вот свеча. А вот ладонь.
Я прошу вас не толпиться
И не плакать на огонь.
Ничего не бывает
страшнее!
Ничего не бывает
смешнее!
Жила-была старуха,
А у нее? Старик…
Ладонь моя плавает по стене,
неумело все это изображая —
зайца, чертей,
кого-то на помеле,
потом уже и пальцев не хватает,
и дочке, и ее милым подругам
приходится принять участие.
О, сколько детских рук
на белой стене мелькало,
соединялось,
сколько разных, невиданных миру
и населению Земли существ возникало
на белой стене.
Давно это было, а не увижу лучшего:
детские руки, толкутся
они в темноте,
орут, смеются,
и руки
девчоночьи, челки взметённые…
Каникулы, кажется,
а может,
будний день.
«С утра по крыше ходит кот…»
С утра по крыше ходит кот,
В окно погреться просит,
И кепку задом наперед
На голове он носит.
Его товарищ – воробей, —
При нем он тут как тут,
Но я не помню – хоть убей, —
Как воробья зовут.
Не то Борис, не то Андрей —
Но, крылышки сложа,
Тук-тук, тук-тук – открой скорей! —
Он требует, дрожа.
А за котом придет потом
Один знакомый пес,
Они приятели с котом,
Зовут его Матрос.
Хотя он не видал морей,
Зато он одноглаз!
Тук-тук, тук-тук – пусти скорей! —
Он требует тотчас.
А я гляжу в окно – темно,
И на дворе все плоше,
И вижу белое пятно:
Идет по крыше лошадь.
Ее зовут – опять забыл!
По-моему, Марина —
Простое имя для кобыл,
Как Даша или Инна.
Среди знакомых лошадей
Все Мэрилин – не ниже, —
Но вижу – кто-то из людей
Ко мне идет по крыше!
На черной шляпе – белый снег,
Снег на велосипеде —
Ко мне по крыше раньше всех
Наш Чики-Брики едет!
Он лучший гость – кидает трость,
Снимает ловко шляпу —
И поднимает первый тост
За крышу и за папу.
А тост второй – за всех котов,
В подвалах или в чаще,
За всех собак, моржей, китов,
К нам по утрам стучащих!
За всех бездомных лошадей
В отдельности и вместе,
А также выпьем за людей,
Когда они не в чести!
В честь потихонечку не влезть,
В нее приходят разом:
Ни тьма, ни ложь, ни страх, ни лесть,
А побеждает разум!
Кивала лошадь головой,
Клевал зерно Андрюша —
Хоть воробей, но не впервой
Он речь такую слушал.
Как много люди говорят!
Про честь и про бесчестье,
Который век уже подряд
В отдельности и вместе.
В честь потихонечку не влезть…
Влезают – и в галошах!
«На мне один приехал в честь», —
Сказала скромно лошадь.
Ах, это – он! Ах, это – он!
Ну, он – другое дело,
Он – олимпийский чемпион,
И лошадь прогремела.
Оставим спор, он пуст – не скор,
Раз спорили веками!
И пустим этот разговор
Промежду дураками!
Не для того мы собрались
Сюда под снегопадом —
Пожалте, общество актрис!
И значит, Дашу надо!
Какой у Даши телефон?
123… – а дальше?
Секрет! Секрет! Но мы его
Раскроем – ради Даши.
Она вас помнит, любит, чтит,
Акулы, звери, птицы,
Она циркачкою почти
Могла бы получиться!
Но примадонна! Но балет!
А так бы в цирк иначе!
У Даши кролик был – Валет
И курица на даче!
Итак, звоним! Но где она?
Артистка под вопросом!..
А Даша – Даша у окна
К стеклу прижалась носом!
Она давным-давно сюда
Пришла повеселиться,
И остальное – ерунда!
Пожалте – танцовщица!
Даша челкой повела – как дела?
Я слона вам привела – есть метла?
Нынче что-то снегопад – все бело,
И слона, как Самарканд, замело.
Ох, простудится, боюсь! Ох,
