Фидель Кастро - В горячих сердцах сохраняя (сборник. Рассказы и стихотворения)
К утру мы совсем выбились из сил и решили сделать кратковременный привал на территории сентраля. Едва успели расположиться, как многие бойцы тут же уснули.
Около полудня над нами появились самолеты. Измученные тяжелым переходом, мы не сразу обратили на них Внимание: кто жевал свой скудный паек, кто дремал.
Мне, как врачу отряда, пришлось перевязывать товарищам их стертые и покрывшиеся язвами ноги. Очень хорошо помню, что последнюю перевязку в тот тяжелый день я делал Умберто Ламоте.
Внезапно на нас обрушился огненный шквал. Мы были почти безоружны перед яростно атакующим врагом: от нашего военного снаряжения после высадки с «Гранмы» и перехода по болотам уцелели лишь винтовки и немного патронов, да и те в большинстве оказались подмоченными. Помню, ко мне подбежал Хуан Альмейда. «Что делать?» — спросил он. Посоветовавшись, мы решили как можно скорее пробираться к зарослям тростника, ибо понимали — там наше спасение!
Альмейда побежал к своему подразделению. В этот момент я заметил, что один боец бросил на бегу патроны. Я схватил его за руку, пытаясь остановить, но он вырвался, крикнув: «Конец нам!» Лицо его перекосилось от страха.
И вот тут—то впервые передо мной встал вопрос: кто я — врач или солдат революции?
Около меня лежали медицинская сумка и патроны. Взять то и другое недоставало сил. Я схватил патроны и бросился к зарослям тростника.
На краю плантации я увидел Фаустино Переса, который лежа непрерывно строчил из автомата. Рядом со мной оказался Арбентоса. Он тоже пробирался в тростник. Между тем стрельба усилилась. Прогремела очередь. Что—то сильно толкнуло меня в грудь, и я упал. Рядом лежал Арбентоса. Он был весь в крови, но продолжал стрелять. Не в силах подняться, я окликнул Фаустино. Тот, не переставая стрелять, обернулся, дружески кивнул мне и крикнул: «Ничего, брат, держись!»
Превозмогая страшную боль, я поднял винтовку и начал стрелять в сторону врага. Твердо решил, что если придется погибать, то постараюсь отдать жизнь как можно дороже.
Кто—то из бойцов закричал, что надо сдаваться, но тут же раздался громкий голос Камило Сьенфуэгоса: «Трус! Бойцы Фиделя не сдаются!» — а за этим последовала пара крепких выражений.
Ко мне с трудом подполз раненый Арбентоса. Он истекал кровью и тяжело дышал. Но чем я мог ему помочь? Я сам был ранен и не мог ему сделать перевязку, к тому же у меня не было под рукой даже тряпки. Неожиданно рядом появился Альмейда. Он обхватил меня и потащил в глубь зарослей тростника, где лежали другие раненые, которых перевязывал Фаустино.
В этот момент вражеские самолеты пронеслись прямо над нашей головой, облив нас пулеметными очередями.
Ужасающий грохот, треск автоматных очередей, крики и стоны раненых — все слилось в сплошной гул.
Наконец самолеты улетели, и стрельба стала утихать. Мы снова собрались вместе, но теперь нас осталось всего пять человек — Рамиро Вальдес, Чао, Бенитес, Альмейда и я. Нам удалось благополучно пересечь плантацию тростника и скрыться в лесу. И тут со стороны зарослей тростника послышался сильный треск. Я обернулся: то место, где мы только что вели бой, было объято густыми клубами дыма.
Мне никогда не забыть Алегриа—де—Пио: там 5 декабря 1956 года наш отряд получил боевое крещение, дав бой превосходящим силам батистовцев.
Путь к Сьерра—Маэстре
На следующий день после боя в Алегриа—де—Пио мы отправились в путь. Время от времени где—то в стороне слышались беспорядочные выстрелы. Чао — опытный боец, ветеран гражданской войны в Испании — предупредил нас, что, следуя днем по этому маршруту, мы рискуем нарваться на вражескую засаду, поэтому мы решили укрыться в пещере и переждать там день, а в случае нападения врагов сражаться до последнего патрона. Нас было пятеро — Рамиро Вальдес, Хуан Альмейда, Чао, Бенитес Альварес и я.
С наступлением ночи мы двинулись дальше на восток, к горам Сьерра—Маэстры, ориентируясь по Полярной звезде. Однако вскоре я понял, что звезда, по которой мы ориентировались, вовсе не Полярная. Тогда мы решили остановиться и определить свое местонахождение более точно. Иначе мы могли заблудиться. К счастью, с того места, где мы находились, хорошо было видно море. Чтобы выйти к берегу, нужно было обогнуть высокий, метров пятьдесят, утес.
После долгих поисков мы наконец нашли место для спуска. Пробирались с трудом, часто теряя тропу. Некоторые предлагали идти по берегу моря, но это было опасно, так как нас могли обнаружить вражеские самолеты, которые то и дело пролетали над ним. Пришлось расположиться в кустарнике и ждать. Когда зашло солнце и стемнело, мы спустились к морю и даже искупались. После купания всем стало немного легче. Наступила ночь, выглянула луна. Альмейда и я пошли вперед и неожиданно заметили приютившиеся у самого берега моря маленькие рыбацкие хижины. Подошли ближе и в одной из них увидели спящих людей. Уж не батистовские ли это солдаты? На всякий случай мы приготовились к бою, но, внимательно вглядевшись, с радостью узнали в спящих своих товарищей, участников высадки с «Гранмы», — Камило Сьенфуэгоса, Панчо Гонсалеса и Пабло Уртадо. Теперь нас стало восемь человек, и мы все вместе двинулись на восток, к горам Сьерра—Маэстры.
Перед рассветом, совершенно обессиленные, мы вышли к крутому обрыву. Здесь стоял дом, который, судя по внешнему виду, принадлежал зажиточному крестьянину. Я решил, что подходить к дому не стоит, так как хозяева, вероятнее всего, окажутся нашими врагами. Не исключалось также, что в нем могли быть батистовские солдаты. Однако Бенитес придерживался другого мнения, и я пошел вместе с ним.
Едва Бенитес начал осторожно перелезать через забор из колючей проволоки, как я заметил стоявшего за забором солдата с карабином в руках. Я тут же подал товарищу знак, и он незаметно спрыгнул обратно.
Мы продолжали свой путь до рассвета, пока не пришли в Охо—дель—Буэй, откуда хорошо просматривалась окружающая местность. Вначале все было спокойно. Но потом к берегу подошел катер и из него высадились тринадцать вооруженных людей. Это был отряд батистовцев. Их командира я сразу же узнал: это был Лоренто — морской офицер, известный своей жестокостью. Опасаясь быть обнаруженными, мы укрылись в пещере и провели там весь день без пищи, деля мензуркой остатки воды.
Ночью вновь отправились в путь. После долгих поисков наконец нашли ручеек. Напившись и наполнив фляги, пошли дальше. На рассвете снова остановились у небольшого холма. Тщательно замаскировавшись, провели там целый день, наблюдая за самолетами, пролетавшими низко над головой.
С наступлением ночи решили двигаться дальше. Вскоре подошли к дому, из которого доносилась музыка. Рамиро, Альмейда и я считали рискованным заходить туда, но Бенитес и Камило Сьенфуэгос настаивали, и в конце концов мы с Рамиро отправились разведать обстановку, а если удастся, добыть еды. Когда мы подобрались к дому совсем близко, музыка стихла и послышался громкий голос: «А теперь выпьем за наших товарищей по оружию, разгромивших эти банды!» Мы поняли, что это батистовцы, и быстро ретировались.
Наш путь продолжался. Люди так измучились, что приходилось часто делать остановки. Наконец мы дошли до деревни Пуэркас—Гордес и постучали в первый же дом. Хозяева очень приветливо встретили нас и накормили, а утром сюда стали стекаться крестьяне со всей деревни. Они знали о Фиделе и предложили проводить нас к Крессенсио Пересу. Мы разделились на группы. В одну группу входили Панчо Гонсалес, Рамиро Вальдес, Хуан Альмейда и я; другая группа состояла из Камило, Бенитеса и Чао. Больного Пабло Уртадо мы поручили заботам гостеприимного хозяина.
Ему же оставили на время и часть нашего оружия. Но как только мы ушли, он по секрету сообщил об этом своему другу, который уговорил его продать оружие через посредника. Посредник же заявил об оружии полиции. Через несколько часов после нашего ухода в дом ворвались солдаты, схватили Пабло Уртадо и забрали все оружие.
Ночью мы остановились в доме Архельо Росабала, который связался с одним крестьянином, хорошо знавшим местность и сочувствовавшим повстанцам. Его звали Гильермо Гарсиа. Он отвел нас в безопасное место, где мы переждали ночь, а утром отправились к Монго Пересу, брату Крессенсио, где уже собрались остальные участники высадки: Фидель Кастро, Универсо Санчес, Фаустино Перес, Рауль Кастро, Сиро Редондо, Эфихенио Амейхейрас, Репе Родригес и Армандо Родригес. Через несколько дней к нам присоединились Моран, Луис Креспо, Хулито Диас, Каликсто Гарсиа, Каликсто Моралес и Бермудес.
Наша группа пришла к месту встречи, имея всего лишь два пистолета, и Фидель сурово отчитал нас за недопустимое легкомыслие. «Вы могли поплатиться жизнью за свою оплошность, — говорил он. — Вашей единственной надеждой на спасение в случае встречи с батистовцами было ваше оружие. Оставить его в незнакомом доме было преступной небрежностью».
