Франческо Петрарка - Ренессанс. Декамерон. Сонеты

Мико да Сиэна – неизвестное лицо (если это не Минуччо из Сиены). Приписанная ему канцона, вероятнее всего, является плодом творчества Боккаччо.

Сюжет новеллы восходит к «Учительной книге клирика» Петра Альфонси. Тема дружбы, ради которой приносится в жертву любовь и сама жизнь, – одна из популярнейших в предновеллистике и собственно в новеллистике (откуда она перейдет в драматургию). Большой популярностью пользовалась и сама декамероновская новелла, несколько раз переводившаяся на латинский язык.

…Октавиян Цезарь… правил Римской империей в должности, называемой триумвиратом... – Первый триумвират был заключен между Ю. Цезарем, Г. Помпеем и М. Крассом. Просуществовал с 60 г. (или 59) до н. э. до 53 г. до н. э.

Публий Квинций Фульв. – Патрицианский род Квинциев делился на четыре фамилии, среди которых, однако, не было Фульвиев.

Первая часть новеллы соотносится с популярной легендой о Саладине, путешествующем инкогнито среди христиан; вторая – с распространенным фольклорным мотивом «муж на свадьбе жены». Основной пафос новеллы – гармоническое согласие двух образцовых социальных добродетелей, рыцарской (щедрость) и монаршей (благодарность).

…во времена императора Фридриха Первого… для освобождения святой земли. – Фридрих I Барбаросса, император, «Священной Римской империи» (1152–1190), был одним из предводителей третьего крестового похода (1189).

Саладин. – См. примеч. к I, 3.

Торелло д’Истрия – Торелло да Страда, подеста в Парме (1221, 1227), Флоренции (1233), Пизе (1234), Авиньоне (1237).

Мораль новеллы – «и в бедные хижины спускаются с неба божественные духи» – сравнима в плане своего этического «демократизма» с моралью новеллы IV, 7. По своему основному сюжетному мотиву примыкает к обширной группе повествований о несправедливо караемой жене. Пользовалась огромной популярностью: латинский перевод Петрарки, один из «Кентерберийских рассказов» Чосера («Рассказ Студента»), комедия Ганса Сакса, трагикомедия Карло Гольдони (1707–1793) и многое др. Пьеса на этот сюжет («Комедия о италиянском маркграфе и о безмерной уклонности графини его») имелась в репертуаре театра царевны Натальи Алексеевны. «Гризельду» перевел и опубликовал в своих «Опытах в стихах и прозе» Константин Батюшков.

…Карл Великий, первый учредитель паладинов... – Карл Великий и его двенадцать паладинов были героями произведений, входящих в так называемый каролингский цикл.

Афины, Болонья, Париж – центры учености в античности и в Средние века.

…плач Иеремии… – всякого рода благочестивая литература, Библия, используемая в литургических чтениях, и поэмы о страстях Христовых.

М.Л. Андреев

Франческо Петрарка

СОНЕТЫ

Перевод Г. Р. Державина, Д. Е. Мина, М. А. Кузмина, К.Н. Батюшкова,Н. М. Соколова

Посылка плодов

‎Когда делящая часы небес планета,К нам возвращаяся, приходит жить с Тельцом, —От пламенных рогов щедрота льется света,Мир облекается и блеском и теплом.

‎Не только лишь земля с наружности одета,Цветами дол пестрит и кроет злаком холм,Но и в безжизненной внутрь влажности нагрета,Плодотворительным чреватеет лучом

‎И сими нас дарит, другими ли плодами.Подобна солнцу ты меж красными женами,Очей твоих лучом пронзая сердце мне,

‎И помыслы родишь и словеса любовны, —Но ах! они к тебе колико ни наклонны,В цветущей не живал я никогда весне.

Прогулка

‎Находятся с таким в природе твари зреньем,Что быстро свой взносить на солнце могут взор;Но суть и те, кому луч вреден удареньем;То под вечер они выходят лишь из нор.

‎Иные ж некаким безумным вожделеньемИ на огонь летят, красот в нем зря собор;Но лишь касаются, сгорают мановеньем.И я, бедняк, сих толп и образ и позор!

‎Бессилен будучи сносить лучи светила,Которым я прельщен, ни тени, коя б скрылаМеня где от него, ни места я не зрю, —

‎Но с потупленными, слезящими очамиВлекусь чрез силу зреть на солнце меж женами,Не мысля, ах! о том, хоть ею и сгорю.

Задумчивость

Задумчиво, один, широкими шагамиХожу, и меряю пустых пространство мест;Очами мрачными смотрю перед ногами,Не зрится ль на песке где человечий след.

Увы! я помощи себе между людямиНе вижу, не ищу, как лишь оставить свет;Веселье коль прошло, грусть обладает нами,Зол внутренних печать на взорах всякий чтет.

И мнится мне, кричат долины, реки, холмы,Каким огнем мой дух и чувствия жегомыИ от дражайших глаз что взор скрывает мой.

Но нет пустынь таких, ни дебрей мрачных, дальных,Куда любовь моя в мечтах моих печальныхНе приходила бы беседовать со мной.

* * *

Благословляю день, и месяц, и годину,И час божественный, и чудное мгновенье,И тот волшебный край, где зрел я, как виденье,Прекрасные глаза, всех мук моих причину.

Благословляю скорбь и первую кручину,В какую вверг меня Амур в жестоком мщенье,И страшный лук его, и стрел его язвленье,И боль сердечных ран, с которой жизнь покину.

Благословляю все те нежные названья,Какими призывал её к себе, – все стоны,Все вздохи, слёзы все и страстные желанья.

Благословляю все сонеты и канцоны,Ей в честь сложенные, и все мои мечтанья,В каких явился мне прекрасный образ донны!

* * *

Столь сладкой негой, что сказать не в силах,В твоих чертах небесных всё дышалоВ тот день, когда ослепнуть сердце ждало,Других не видеть чтоб красот унылых.

Где ж тот блаженный миг?! Но черт тех милых,Небесных черт душа моя искала.Всё, где тебя нет, тотчас принималоПечали цвет явлений, мне постылых.

В долине темной, что ряд гор обводит,Найду ли вздохам я покой усталым?Пойду туда искать я тень свободы,

Где женщин нету, только лес да воды.И всё же память мне тот день приводит,Стремя мой дух к тем радостям бывалым.

На смерть Лауры

Колонна гордая! о лавр вечнозелёный!Ты пал! – и я навек лишён твоих прохлад!Ни там, где Инд живёт, лучами опалённый,Ни в хладном Севере для сердца нет отрад!

Всё смерть похитила, всё алчная пожрала —Сокровище души, покой и радость с ним!А ты, земля, вовек корысть не возвращала,И мёртвый нем лежит под камнем гробовым!

Всё тщетно пред тобой – и власть, и волхвованья…Таков судьбы завет!.. Почто ж мне доле жить?Увы, чтоб повторять в час полночи рыданьяИ слёзы вечные на хладный камень лить!

Как сладко, жизнь, твоё для смертных обольщенье!Я в будущем моё блаженство основал,Там пристань видел я, покой и утешенье —И всё с Лаурою в минуту потерял!

* * *

В зеленых ветках лишь застонут птицы,И ветер летний по листам забродит,С глухим журчаньем так волна стремитсяНа берег пышный, там покой находит.

Мне же стихи любовь на мысль приводит,И та, которой выпал жребий скрытьсяВ сырой земле, как живая вновь ходитИ сердце убеждает не томиться.

– Зачем же упреждать страданий сроки? —Молвила кротко. – Зачем проливаютУстало очи слез горючих токи?

Не плачь, мой друг, ведь те, кто умирают,Как я, блаженна, – от скорбей далёки,Сомкнула очи, как во сне смыкают.

* * *

Когда она вошла в небесные селенья,Её со всех сторон собор небесных сил,В благоговении и тихом изумленьи,Из глубины небес слетевшись, окружил.

«Кто это? – шёпотом друг друга вопрошали: —Давно уж из страны порока и печалиНе восходило к нам в сияньи чистотыСтоль строго-девственной и светлой красоты».

И, тихо радуясь, она в их сонм вступает,Но, замедляя шаг, свой взор по временамС заботой нежною на землю обращает

И ждёт – иду ли я за нею по следам…Я знаю, милая! Я день и ночь на страже!Я господа молю! молю и жду – когда же?..

* * *

О, если, Аполлон, в тебе еще живетЛюбовь, что в сердце ты таил во дни былые,И если помнишь ты изгибы золотыеВолос, распущенных близ фессалийских вод, —

Храни любимый лавр от холода зимы,Храни его от бурь и скучного ненастья!..Заботиться о нем – ведь в этом наше счастье:Ты первый, я потом – его любили мы…

Во имя тех надежд, которыми ты жил,Когда ты в первый раз томился и любил, —Молю тебя, – рассей тяжелых туч громады…

И в умилении увидим мы с тобой,Как от твоих лучей лилейною рукойОна закроется, ища на миг прохлады.

* * *