Людмила Мартьянова - Сонет Серебряного века. Сборник стихов. В 2 томах. Том 2

1916

Роза

Цветов и песен благодатный хмельНам запрещен, как ветхие мечтанья.Лишь девственные наименованьяПоэтам разрешаются отсель.

Но роза, принесенная в отель,Забытая нарочно в час прощаньяНа томике старинного изданьяКанцон, которые слагал Рюдель, —

Ее ведь смею я почтить сонетом:Мне книга скажет, что любовь однаВ тринадцатом столетии, как в этом,

Печальней смерти и пьяней вина,И, бархатные лепестки целуя,Быть может, преступленья не свершу я

1917

Владислав Ходасевич

Из Адама Мицкевича

Буря

Прочь – парус, в щепы – руль, рев вод и вихря визг:Людей тревожный крик, зловещий свист насосов,Канаты вырваны из слабых рук матросов,С надеждой вместе пал кровавый солнца диск.

Победно вихрь завыл; а там на гребни пены,На горы тяжкие нагроможденных вод,Вступает смерти дух – и к кораблю идет,Как воин яростный, – в проломленные стены.

Ломает руки тот, тот потерял сознанье,Тот в ужасе, крестясь, друзей своих обнял.А тот молитвой мнит от смерти оградиться.

Был путник между них: сидел один в молчаньеИ думал он: счастлив, кто здесь без чувств упал,Кто детски молится, кому есть с кем проститься.

1921

Чатырдаг

Трепещет мусульман, стопы твои лобзая.На крымском корабле ты – мачта, Чатырдаг!О мира минарет! Гор грозный падишах!Над скалами земли главу до туч вздымая,

Как сильный Гавриил перед чертогом рая,Воссел недвижно ты в небесных воротах.Дремучий лес – твой плащ, а молньи сеют страх,Твою чалму из туч парчою расшивая.

Нас солнце пепелит; туманом даль мрачим;Жрет саранча посев; гяур сжигает домы, —Тебе, о Чатырдаг, волненья незнакомы.

Меж небом и землей толмач, – к стопам твоимПовергнув племена, народы, земли, громы,Ты внемлешь только то, что бог глаголет им.

1921

Поcв.цикла «Стихи о кузине»

II

Старинные друзья

...Заветный хлам витий.

О, милые! Пурпурный мотылекНад чашечкой невинной повилики,Лилейный стан и звонкий ручеек,—Как ласковы, как тонки ваши лики!

В весенний день – кукушки дальней клики,Потом – луной овеянный восток,Цвет яблони и аромат клубники!Ваш мудрый мир как нежен и глубок!

Благословен ты, рокот соловьиный!Как хорошо опять, еще, ещеВнимать тебе с таинственной кузиной,

Шептать стихи, волнуясь горячо,И в темноте, над дремлющей куртиной,Чуть различать склоненное плечо!

1907

Прощание

Итак, прощай. Холодный лег туман.Горит луна. Ты, как всегда, прекрасна.В осенний вечер кто не Дон Жуан? —Шучу с тобой небрежно и опасно.

Итак, прощай. Ты хмуришься напрасно:Волен шутить, в чьем сердце столько ран,—И в бурю весел храбрый капитан,И только трусы шутят неопасно.

Страстей и чувств нестрогий господин,Я все забыл, все легкой шуткой стало,Мне только мил в кольце твоем рубин...

Горит, туман отливами опала.Стоит луна, как желтый георгин.Прощай, прощай. – Ты что-то мне сказала?

1908

Уединение

Заветные часы уединенья!Ваш каждый миг лелею, как зерно;Во тьме души да прорастет оноТаинственным побегом вдохновенья.В былые дни страданье и виноВоспламеняли сердце. Ты одноЖивишь меня теперь – уединенье.

С мечтою – жизнь, с молчаньем —песнопеньеСвязало ты, как прочное звено.Незыблемо с тобой сопряженоСудьбы моей грядущее решенье.И если мне погибнуть суждено —Про моряка, упавшего на дно,Ты песенку мне спой – уединенье!

1915

Шурочке

по приятному случаю дня ее рождения (Подражание Петрарке)

Ах, Шурочка! Амурчикова мамаУж тридцать лет завидует, дитя,Тебе во всем. Но сносишь ты шутяТо, что для всех иных прелестниц – драма.

Коль счастлив твой избранник!.. И хотяУж минул век Фисбеи и Пирама,Все мирного блаженства панорамаСлепит мой взор, пленяя и цветя.

Се – вас пою! Являйте нам примерыИзящества, достойного Харит,Взаимных ласк и неизменной веры...

Так! Клевета дней ваших не мрачит,Нет Зависти, сокрылися Химеры —И песнию венчает вас Пиит.

Доброжелательный Виршеписец.

1917-1918

Про себя

I

Нет, есть во мне прекрасное, но стыдноЕго назвать перед самим собой,Перед людьми ж – подавно: с их обиднойДуша не примирится похвалой.

И вот – живу, чудесный образ мойСкрыв под личиной низкой и ехидной...Взгляни, мой друг: по травке золотойПолзет паук с отметкой крестовидной.

Пред ним ребенок спрячется за мать,И ты сама спешишь его согнатьРукой брезгливой с шейки розоватой.

И он бежит от гнева твоего,Стыдясь себя, не ведая того,Что значит знак его спины мохнатой.

1918

II

Нет, ты не прав, я не собой пленен.Что доброго в наемнике усталом?Своим чудесным, божеским началом,Смотря в себя, я сладко потрясен.

Когда в стихах, в отображеньи малом,Мне подлинный мои образ обнажен,Все кажется, что я стою, склонен,В вечерний час над водяным зерцалом,

И чтоб мою к себе приблизить высь,Гляжу я вглубь, где звезды занялись.Упав туда, спокойно угасает

Нечистый взор моих земных очей,Но пламенно оттуда проступаетВенок из звезд над головой моей.

1919

К. Липскерову

Киш-миш! Киш-миш! Жемчужина востока!Перед тобой ничто – рахат-лукумКак много грез, как много смутных думРождаешь ты... Ты сладостен, как око

У отрока, что ищет наобумУбежища от зноя – у потока.Киш-миш! Киш-миш! Поклоннику пророкаС тобой не страшен яростный самум.

Главу покрыв попоною верблюда,Чеканное в песок он ставит блюдо,И ест, и ест, пока шумят над ним

Летучие пески пустыни знойной, —И, съев все блюдо, мудрый и спокойный,Он снова вдоль бредет путем своим.

1918-1920

Пускай минувшего не жаль,Пускай грядущего не надо —Смотрю с язвительной отрадойВремен в приближенную даль.Всем равный жребий, вровень хлебаОтмерит справедливый век.А все-таки порой на небоПосмотрит смирный человек,И одиночество взыграет,И душу гордость окрылит.Он неравенство оценитИ дерзновенья пожелает...Так нынче травка прорастаетСквозь трещины гранитных плит.

1921

Нет, не шотландской королевойТы умирала для меня:Иного памятного дня,Иного близкого напеваТы в сердце оживила след.Он промелькнул, его уж нет.Но за минутное господствоНад озаренною душой,За умиление, за сходство —Будь счастлива! Господь с тобой.

1937

Игорь Северянин

Сонет

Я полюбил ее зимоюИ розы сеял на снегуПод чернолесья бахромоюНа запустелом берегу.

Луна полярная, над тьмоюВсходя, гнала седую мгу,Встречаясь с ведьмою хромою,Поднявшей снежную пургу.

И, слушая, как стонет вьюга,Дрожала бедная подруга,Как беззащитная газель;

И слушал я, исполнен гнева,Как выла злобная метельО смерти зимнего посева.

Август 1908

Сонет

Пейзаж ее лица, исполненный так живоВибрацией весны влюбленных душ и тел,Я для грядущего запечатлеть хотел:Она была восторженно красива.

Живой душистый шелк кос лунного отливаХудожник передать бумаге не сумел.И только взор ее, мерцавший так тоскливо,С удвоенной тоской, казалось, заблестел.

И странно: сделалось мне больно при портрете,Как больно не было давно уже, давно.И мне почудился в унылом кабинете

Печальный взор ее, направленный в окно.Велик укор его, и ряд тысячелетийДуше моей в тоске скитаться суждено.

Август 1908

Сонет

Я коронуюсь утром маяПод юным солнечным лучом.Весна, пришедшая из рая,Чело украсит мне венцом.

Жасмин, ромашки, незабудки,Фиалки, ландыши, сиреньЖизнь отдадут – цветы так чутки! —Мне для венца в счастливый день.

Придет поэт, с неправдой воин,И скажет мне: «Ты быть достоинМоим наследником; хитон,

Порфиру, скипетр – я, взволнован,Даю тебе... Взойди на трон,Благословен и коронован».

1908