Геннадий Алексеев - Стихотворения

Фридрих Барбаросса

Как известно,Фридрих Барбаросса утонул в речке.

Кольчуга была тяжелой,а Фридрих был навеселе.И вот результат:храбрый Фридрих Барбароссаутонул в неглубокой речке.

Но все жекак могло случиться,что отважный Фридрих Барбароссаутонул в какой-то паршивой речушке?

Трудно себе представить,что грозный, рыжебородый Фридрих Барбароссаутонул в какой-то жалкой канаве!

Нет, просто невозможно себе представить,что сам бесподобный Фридрих Барбароссаутонул в какой-то грязной луже,так и не добравшись до гроба господня!

Чакона Баха

Я еще не слышал чакону Баха,и нет мне покоя.

Сижу в сквере на скамейке,и какая-то бабка в валенкахговорит мне сокрушенно:— Касатик,ты еще не слыхалгениальную чакону Баха,это же великий грех! —

Подхожу к пивному ларьку,встаю в очередь,и вся очередь возмущается:— Этот типне слышалграндиозную чакону Баха!Не давать ему пива! —Выхожу к заливу,сажусь на парапет,и чайки кружатся надо мной, крича:— Неужели он и впрямьне слышалэту удивительную чакону Баха?Стыд-то какой!

И тут ко мне подбегаетсовсем крошечная девочка.

— Не плачьте, дяденька! —говорит она. —Я еще тоже не слышалаэту потрясающую чакону Баха.Правда, мама говорит,что я от этого плохо расту.

В ту ночь

В ту ночь мы слегка выпили.— Вот послушай! — сказал Альбий. —"Паллы шафранный покров, льющийся кнежным стопам,Пурпура тирского ткань и сладостной флейтынапевы".

— Неплохо, — сказал я, —но ты еще не нашел себя.Скоро ты будешь писать лучше.

— Пойдем к Делии! — сказал Альбий,и мы побрели по темным улицам Рима,шатаясьи ругая рабаза то, что факел у него нещадно дымил.

— Хороши! — сказала Делия,встретив нас на пороге.— Нет, ты лучше послушай! — сказал Альбий. —"Паллы шафранный поток, льющийся к дивнымстопам,Тирского пурпура кровь и флейты напевбеспечальный".

— Недурно, — сказала Делия, —но, пожалуй, слишком красиво.Раньше ты писал лучше.

В ту ночь у Делиимы еще долго пили хиосское,хотя я не очень люблю сладкие вина.Под утро Альбий заснул как убитый.

— Ох уж эти мне поэты! — сказала Делия.

— Брось! — сказал я. —Разве это не прекрасно:"Паллы шафранные складки, льнущие к милымколеням,Пурпура тусклое пламя и флейты томительныйголос!"?

Сизиф

Сажусь в метрои еду в подземное царствов гости к Сизифу.

Проезжаем какую-то мутную речку —вроде бы АхеронтУ берега стоит лодка —вроде бы Харона.В лодке бородатый старик —вроде бы сам Харон.

На следующей остановкея выхожу.

Сизиф, как и прежде,возится со своей скалой,и грязный поттечет по его усталому лицу.

— Давай вытру! — говорю я.— Да ладно уж, — говорит Сизиф, —жалко платок пачкать.

— Давай помогу! — говорю я.— Да не стоит, — говорит Сизиф, —я уже привык.

— Давай покурим! — говорю я.— Да не могу я, — говорит Сизиф, —работы много.

— Чудак ты, Сизиф! — говорю я, —Работа не волк,в лес не убежит.— Да отстань ты! — говорит Сизиф. —Чего пристал?

— Дурак ты, Сизиф! — говорю я. —Дураков работа любит!— Катись отсюда! — говорит Сизиф.Катись, пока цел!

Обиженный,сажусь в метрои уезжаю из подземного царства.

Снова проезжаем Ахеронт.Лодка плывет посреди реки.В лодке полно народу.Харон стоит на кормеи гребет веслом.

В музее

У богоматерибыло очень усталое лицо.

— Мария, — сказал я, —отдохните немного.Я подержу ребенка.

Она благодарно улыбнуласьи согласилась.

Младенеци впрямь был нелегкий.Он обхватил мою шею ручонкойи сидел спокойно

Подбежала служительница музеяи закричала,что я испортил икону

Глупая женщина.

Весенние стихи

Помимо всего остальногосуществует весна.

Если поглядеть на нее,то можно подумать,что она спортсменка —она худощава,длинноногаи, судя по всему,вынослива.Если поговорить с ней,то можно убедиться,что она неглупа —она никомуне верит на словои обо всемимеет свое мнение.Если же последить за нею,то можно заметить,что у нее мужские повадки —она охотницаи любит густые дикие леса,где отощавшие за зиму медведипожирают сладкуюпрошлогоднюю клюкву.Она приходитпод барабанный бой капелей,и тотчасвесь лед на Невестановится дыбом,и тотчасвсе девчонки выбегают на улицуи начинают играть в "классы",и тотчаспроисходит множество прочихважныхвесенних событий.

Поэтому веснанеобычайно популярна.

Я говорил ей:не мешайте мне,я занят важным делом,я влюбляюсь.Я говорил ей:не отвлекайте меня,мне нужно сосредоточитьсяя же влюбляюсь.Я говорил ей:подождите немного,мне некогда,я же влюбляюсь в вас!Мне надо здоровов вас влюбиться.

— Ну и как? — спрашивала она. —Получается?— Ничего, — отвечал я, —все идет как по маслу.— Ну что? — спрашивала она. —Уже скоро?— Да, да! — отвечал я. —Только не торопите меня.— Ну скорее же, скорее! — просила она. —Мне надоело ждать!— Потерпите еще немножко, — говорил я, —куда вам спешить?— Но почему же так долго? — возмущалась она. —Так ужасно долго!— Потому что это навсегда, — говорил я, —потому что это навеки.— Ну, теперь-то уже готово? — спрашивала она."Сколько можно тянуть?— Да, уже готово, — сказал яи поглядел на неевлюбленными глазами.— Не глядите на меня так! — сказала она. —Вы что,с ума сошли?

Волшебница

Шел медленный крупный снег.Я ждал долгои совсем окоченел.Она пришла веселаяв легком летнем платьеи в босоножках.

— С ума сошла! — закричал я. —Снег же идет! —Она подставила руку снежинкам,они садились на ладоньи не таяли.— Ты что-то путаешь, —сказала она, —по-моему, это тополиный пух. —Я пригляделся, и правда — тополиный пух!— Ты просто волшебница! —сказал я.— Ты просто ошибся! —сказала она.

— Опиши мне меня! —велела она.— Нет смысла, —сказал я, —ты неописуема.

— Тогда опиши свою нежность ко мне! —приказала она.— Напрасный труд, —сказал я, —ее тоже описать невозможно.

— Ты просто лентяй! —возмутилась она. —Другой бы сразу описал! —И она пошла к другому.

Вскоре она вернуласьс листком бумаги.

— Бездарное описание! —заявил я. —Я бы описал в тысячу раз лучше.— Ты просто болтун! —крикнула онаи рассердилась не на шутку.— Ты хорошо злишься, —заметил яи в двух словахописал ее злость.

— Ты гений! —изумилась она. —Я просто в восторге!Опиши мой восторг!— Бессмысленное занятие, —вздохнул я, —твой восторг воистину неописуем.

В порыве отчаянья