Даниил Андреев - Стихотворения и поэмы

* * *

Ни кровью, ни грубостью праздников,Ни безводьем духовных рек,Ни кощунством, ни безобразиемПобедить не властен наш век.

В дни татар находили отшельникиПо скитам неприметный кров,И смолисто-грустные ельникиСтерегли свечу от ветров.

Каждый нищий, каждый калекаМог странничать, Бога ища, —А ты, мой товарищ по веку,Заперт, и нет ключа.

Чтоб враг не узнал вседневный,О чем сердце поет в ночи,Как молчальник скитов древних,Опустив веки, – молчи.

Тишины крепостным валомОчерти вкруг себя кольцоИ укрой молчанья забраломЧеловеческое лицо.

Носители возмездия

Город. Прожектор. Обугленный зной.Душная полночь ато́много века…Бредит            под вздрагивающей пеленойПоздних времен самозваная Мекка.Страшное «завтра» столице суля,Бродят о н и по извивам предчувствийПурпуром                  в пятизвездьи Кремля.Ужасом             в потаенном искусстве.И перебегая по мысли огнем.Вкрадываются в шелестящие слухи —Множатся к вечеру, прячутся днем.Хищны, как совы,                              и зорки, как духи.– Слушай!

                     В испепеляющий годС уст твоих сорваны будут печати:В страшное время —                                     и в страшный народВыйдешь                на беспощадном закате.Но не ропщи, как слепец, на судьбу.На ратоборство гигантов не сетуй.Только Звездою Полынью                                                в гробуДуши пробудятся: нашей кометой!Плуг наш окован железом веков.Бороны остры, как зубы дракона:Вырвут они из народных пластовКамни Державы                            и корни Закона.Огненным ливнем страну опалив.В тучах восплачет крылатая Карна.Чтоб догорел наш кощунственный мир.Наша веками сплетенная карма.Вон уже стаи, крича, поднялись.Кружат над смертным, над огненным ложем…

Но о спасении нам не молись.Мы не умеем,                         не в праве,                                            не можем.

1949

* * *

Вижу близкие дни уныния.Ветер с Арктики, склеп снегов.Различаю мерцание инеяУ потухнувших очагов.

Слышу своры зверей… и гологоСына дней на голой земле.К чьим порогам преклонишь голову?Обогреешься – в чьем тепле?

А кругом, как новая заповедь,Как ликующая гроза —Золотые каскады ЗападаЛьются светлым дождем в глаза.

Даль смеется, качаясь танцами,Мрея призрачною весной;Торжествующих стран посланцамиВоздвигается новый строй.

И осудишь ли тех, кто броситсяВ это марево, жизнью пьян,Кто отбросом духовным скоситсяИ откинется, как бурьян?

1950-е

* * *

Алле Александровне Бружес-Андреевой

…И, расторгнув наши руки,             АзраилНас лучом Звезды-Разлуки             Озарил.

Врозь туманными тропами             БытияПонесем мы нашу память,             Наше я.

Если путь по злым пустыням             Мне суждён,Жди меня пред устьем синим             Всех времён!

От паденья – кровом брака             Осени!От успенья в лоне мрака             Охрани!

В персть и прах, в земные комья             Взят судьбой,Лишь тобою ввысь влеком я,             Лишь тобой!..

Где ни мук, ни зла, ни гнева,             Жди меня.У престола Приснодевы             Жди меня!

Пусть я отдан вражьей силе             Здесь, в аду —Лёгкий след твой в млечной пыли             Я найду!

Груз греха отдав возмездью             И суду,За тобою все созвездья             Обойду.

Дней бесчисленных миную             Череду, —Я найду тебя! найду я!             Я найду!

Начало 1950

* * *

Медленно зреют образы в сердце,             Их колыбель тиха,Но неизбежен час самодержца —             Властвующего стиха.

В камеру, как полновластный хозяин,             Вступит он, а за нимВетер надзвездных пространств и тайн             Вторгнется, как херувим.

Страх, суету, недоверие, горе,             Всё разметав дотла,Мчат над городами и морем             Крылья стиха – орла.

Жгучий, как бич, и лёгкий, как танец,             Ясный, как царь к венцу,Скоро он – власть имеющий – станет             С миром лицом к лицу.

Жду тебя, светоча и денницу,             Мощного, как судьба,Жду, обесчещен позором темницы,             Мечен клеймом раба.

1955 (?)

Русские боги

Святые камни

У стен Кремля (триптих)

В час утра, тихий и хрустальный

У стен Московского Кремля…

1

Ранняя юность. Пятнадцать лет.Лето московское; тишь… прохлада.В душу струится старинный светПервопрестольного града.

Скверы у Храма Спасителя… Даль…И издалека – серебряной речьюМерно несет родную печальКованый благовест Замоскворечья.

По переулочкам узким брожу:Там разноцветно пестрят пятиглавия,Там, у высоких амвонов, слежуТеплящиеся огни православия.

В смутных мечтах о добре и зле,Долго внимаю рассеянным сердцемДревней, полупонятной хвалеВеликомученикам и страстотерпцам.

И, упований ни с кем не деля,Вижу: над гребнем зеленого скатаТихо слетают с зубцов КремляЛебеди розовые заката.

Бархатен, мягок уличный шум…В старых притворах – ладан, стихиры.Это впивает крепнущий умВечную правду о Солнце мира;

Это – душа, на восходе лет,Еще целокупная, как природа,Шепчет непримиримое «нет»Богоотступничеству народа.

2

Был час, годами и пространствамиСлегка лишь в памяти замгленный:Как ветр безумья раскаленный,В сознанье вжег он знойный след…По городу бесцельно странствуя,В виду Кремля, под гул трамвайный,Облокотился я случайноНа старый мшистый парапет.

Час предвечерья, светло-розовый,Бесшумно залил мостовые,Где через камни вековыеТянулась свежая трава,И сквозь игру листвы березовойГлядел в глаза мне город мирный,Быть может, для судьбы всемирнойНазначенный… Москва, Москва!

Нет, не Москва, но Кремль. Он иглами,Крестами, башнями, шатрамиПлыл над рекой. На каждом храмеЦвела закатная парча, —Он спал, прекрасный и незыблемый,Земной двойник Кремля другого,Людьми повторенный суровоИз бута, меди, кирпича.

Доступный долгими веками нам,Теперь, от рвов до колоколен,Он был недугом скрытым боленВесь, до последнего жилья,И в неприступном лоне каменномСвершалась тяжкая работа,Как если б там гнездился кто-то,Лукавый замысел тая.

Но – что это?.. Ведь я бесчисленноВсе эти камни видел с детства;Я принял в душу их наследство —Всю летопись их темных плит……Час духа пробил: с дрожью мысленнойЯ ощутил, как вихорь новый,Могучий, радостный, суровый,Меня, подхватывая, мчит.

И все слилось: кочевья бранныеПод мощным богатырским небом,

Таежных троп лихая небыльИ воровской огонь костра,В тиши скитов лампады ранние,И казнь, и торг в столице шумной,И гусли пиршеств, и чугунныйЖезл Иоанна и Петра.

Я слышал, как цветут поверияПод сводом теремов дремучихИ как поет в крылатых тучахСеребролитный звон церквей,Как из-под грузных плит империиДух воли свищет пламенамиИ развевает их над намиЗлой азиатский суховей.

В единстве страшном и блистающем,Как кубки с кровью золотые,Гремящие века РоссииПредстали взору моемуПод солнцем, яростно взлетающимНад этим страстным, крестным пиром,Над тысячеобразным миром,Чей нижний ярус тонет в тьму.

Казалось – огненного генияЛучистый меч пронзил сознанье,И смысл народного избраньяПредощутился, креп, не гас,Как если б струи откровенияМне властно душу оросили,Быть может, Ангелом РоссииНиспосланные в этот час.

3

Великих дедов возблагодарим,Помянем миром души славных зодчих:Они вложили в свой Последний РимВсю чистоту и свет преданий отчих.Но мы ли свет грядущий предварим?Он загорится в новых средоточьях,И станет тусклым в радуге егоВот это каменное естество.

Всепонимающ, ласков, ясен, мирен,Блаженный город вознесется тутБез крепостей, застенков и кумирен,И новым цветом камни прорастут.

И Алконост, и Гамаюн, и Сирин —Все духи рая дивно запоют,И сквозь реченья новой литургииУслышит каждый хоры их благие.

Кто смеет лгать, что Кремль наш завершенЗубцами башен, сырью глыб острожных?Здесь каждый купол – золотой бутонЦветов немыслимых и невозможных.Здесь тайный луч от древности зажжен —Теперь, как меч, он дремлет в тяжких ножнах,Еще сердец ничьих не озаря:Он часа ждет – он ждет богатыря.

Сновидец! Кремль! О, нет: не в шумном бое,Не в шквалах войн и всенародных смутПоследний смысл, загаданный тобою,И твой далекий, милосердный суд.Я вижу – там, за дымкой вековою —Как озаренный изнутри сосуд,Насквозь просвеченный духовной славой,Святынь грядущих пояс златоглавый.

Не может разум в плотные словаЗавеществить твой замысел всемирный,Но кровь поет, кружится голова,Когда чуть слышный голос твой стихирныйИз недр безмолвия едва-едваТечет к душе благоговейно-мирной.Твой крест тяжел, святая мысль горька —Чем озаришь грядущие века?

Улыбкой камня, скорбною и вещей,В урочный час ты отвечаешь мне,Когда от битв весь прах земной трепещетИ дух народа мечется в огне.Взор Ангела над тихим камнем блещет,Небесный Кремль ты видишь в чутком сне…Кого ты обнял на восходе жизни —Не усомнится в Боге и в отчизне.

1941—1950