Варлам Шаламов - Собрание сочинений. Том 3
* * *
Над трущобами Витима,Над косматою землей,Облаков зловещих мимоЯ лечу к себе домой.
И во чреве самолета,Как Иона у кита,Я прошу у шеф-пилота:Ради Господа Христа,
Донеси меня до юга,Невредимым донеси,Пусть меня забудет вьюгаХоть на месяц на Руси.
Я срисовывал бы чащи,Только в них войдет гроза,Солнцу б я как можно чащеПопадался на глаза.
В посрамленье злой мороки,В просветление ума,Я б успел составить строки,Что шептала мне зима.
Перед аэровокзаломГорло сдавит тошнота:Снова — пропасти, провалы,Под ногами — пустота.
У меня сейчас воочью,А не только между строк, —Неустойчивую почвуВыбивают из-под ног.
Вижу, как, вращая крылья,Самолетный вьется винт,С давней раны, с давней болиМне разматывают бинт.
Открывая, обнажая,Растревоженная вновь,Чтоб могла рука чужаяРазодрать ту рану в кровь.
Там, в своей пурге-тумане,Мне не стоило трудаКровь любой подобной раныУдержать кусками льда.
Я стою, не веря в лето,И искать не знаю гдеМедицинского совета,Чтоб помочь моей беде.
Но твое рукопожатьеТак сердечно горячо;Птицы ситцевого платьяМне садятся на плечо.
И знакомое лекарствоТихо капает из глаз —Драгоценное знахарство,Исцеляющее нас.
Вот я таю, как ледышка,От проклятых этих слез,Душу мне еще не слишкомОстудил земной мороз.
КОНЦЕРТ[26]
Скрипка, как желтая птица,Поет на груди скрипача;Ей хочется двигаться, биться,Ворочаться у плеча.
Скрипач ее криков не слышит,Немыми толчками смычкаОн скрипку все выше, все вышеЗабрасывает в облака.
И в этой заоблачной высиЕстественный климат ее,Ее ощущенья и мысли —Земное ее бытие.
Но всякий, имеющий уши,Да слышит отчаянья крик,Который нам в уши обрушитДо слез побледневший старик.
Он — гения душеприказчик,Вспотевший седой виртуоз,Пандоры окованный ящикОн в зал завороженный внес.
Он смело сундук открываетОдним поворотом ключа,Чтоб нас отогнали от раяВидения скрипача.
Чтоб после небесной поездкиВернуться на землю опятьИ небу чужому в отместкуЗаплакать и загоревать.
И мы, возвращаясь к земному,Добравшись по старым следамК родному знакомому дому,Мы холод почувствуем там.
Мы чем-то высоким дышали.Входили в заветную дверь…Мы многое людям прощали,Чего не прощаем теперь.
* * *
Мы гуляем средь торосовВ голубых лучах луны,Все проклятые вопросы,Говорят, разрешены.
Но луна, как пряник мятный,Детский пряник ледяной,Вдруг покатится обратно,И — покончено с луной.
И, встревоженное чудом,Сердце дрогнет у меня,Я достану из-под спуда,Из подполья злого дня,
Все, что плакало и пело,Путевую жизни нить,Что своим усталым теломЯ пытался заслонить
От чужих прикосновений,От дурных тяжелых глаз,Откровенных нападенийИ двусмысленности фраз.
Наступает тихий вечер,Звезды тают на снегу.И породой человечьейЯ гордиться не могу.
* * *
Среди холодной тьмыМы — жертвы искупленья.И мы — не только мы,А капелек сцепленье.
Стакан поставь в туман,Тянущийся по саду,И капли на стаканТотчас, как дождь, осядут.
Стакан сберег тепло,Ему родное снится,И мутное стеклоСлезой засеребрится.
* * *
Я здесь живу, как муха, мучась,Но кто бы мог разъединитьВот эту тонкую, паучью,Неразрываемую нить?
Я не вступаю в поединокС тысячеруким пауком,Я рву зубами паутину,Стараясь вырваться тайком.
И, вполовину омертвелый,Я вполовину трепещу,Еще ищу живого дела,Еще спасения ищу.
Быть может, палец человечийТу паутину разорвет,Меня сомнет и искалечитИ все же на небо возьмет.
* * *
Кому-то нынче день погожий,Кому — томящая жара,А я, наверно, промороженТайгой до самого нутра.
И мне все кажется, что летоНапрасно силы бережет,Напрасно раскаленным светомДотла всю землю не сожжет…
* * *[27]
Клен и рослый и плечистыйВ дрожи с головы до пят,Перепуганные листьяДо рассвета шелестят.
Их протягивает лето,И холодный ветерокОтрывает, как билеты,И бросает на песок.
И по железнодорожнойЖелтой насыпи крутойИх сметает осторожноВ ямы с мутною водой.
Это — право пешеходаРазбираться, чье нужней,Чье полезней — время годаВесен или осеней,И похваливать погоду,Размышляя не о ней.
* * *
Приходят с улиц, площадей,Все глохнет, как в лесном загоне,Ладони будто бы людейМоей касаются ладони.
И мне, пожалуй, все равно,Что тут — мечта и что — обманы,Я вижу темное вино,Уже разлитое в стаканы.
Я вижу женщины глаза,Которых чище не бывает;И непослушная слезаНапрасно зренье застилает…
ПЕРСЕЙ И МУЗА
Она еще жива, Расея,Опаснейшая из Горгон,Заржавленным щитом ПерсеяНе этот облик отражен.
Химер, ничуть не виноватых,Кентавров рубит сгоряча,Он голову родного братаНадел на острие меча.
В ушах героя шум победы,Он пьяный мед, как воду, пьет,И негритянка АндромедаЛиловый подставляет рот…
Но дом Горгон находит Муза,И — безоружная — войдет,И поглядит в глаза Медузе,Окаменеет — и умрет.
* * *
Я нынче с прежнею отвагойВсе глубже, глубже в темный лесИду. И прибавляю шагу,Ища не знаний, но чудес.
И по тропе, глухой и личной,Войду в такую тишину,Где нынче всю породу птичьюЕще с утра клонит ко сну.
* * *
Затерянный в зеленом море,К сосне привязанный, стою,Как к мачте корабля, которыйПричалит, может быть, в раю.
И хвои шум, как шум прибоя,И штормы прячутся в лесу,И я земли моей с собоюНа небеса не унесу…
* * *
Сплетают ветви полукругТрепещущего свода.Под тысячей зеленых рукНа четырехугольный лугВедет меня природа.
Иду — уже не в первый разПод триумфальной аркой.А луг — пока хватает глаз —Конвертом кажется сейчас,Весь в разноцветных марках.
И каждый вылеплен цветокВ почтовом отделенье.И до востребования могПисать мне письма только БогБез всякого стесненья.
* * *
