Игорь Северянин - Полное собрание стихотворений

Прелестна дружба с жуткими котами,-

Что изредка к лицу неглупой даме,-

Кому в самом раю разрешено

Прогуливаться запросто, в побывку

Свою в раю вносящей тонкий привкус

Острот, каких эдему не дано…

1926

58. ЭЛИЗА ОЖЕШКО

Отпенился фруктовый сад. И рьян

Луч солнечный, встревожив ароматы.

Незримая душа струится мяты,

И с ней сливает струйку валерьян.

Заполонил бушующий бурьян

Куртины роз. Гортензии изъяты.

Крокетусы запущенно-лохматы.

Глядит на голубой цикорий Ян.

И голубеет в пахаре преданье

О тезке-предке, выбравшем заданье:

Мечту труда увидеть наяву.

“Рви лебеду – и там, где было немо,

Жизнь зазвенит”,– подбадривает Неман,

Любовно омывающий Литву.

1926

59. ОФФЕНБАХ

Трагические сказки! Их лишь три.

Во всех мечта и колдовство фантазий,

Во всех любовь, во всех душа в экстазе,

И всюду смерть, куда ни посмотри.

О сказочные звуки, где внутри

Тщета любви и нежность в каждой фразе…

Какая скорбь почти в святом рассказе!

О, Время! ты глаз Памяти не три.

Пусть сон мотивов, сказочно-тревожных,

Мне сердца чуть не рвущих, невозможных

В уловленной возможности своей,-

Пусть этот сон всю жизнь мою мне снится,

Дабы иным ему не замениться,-

Сон музыки, которой нет больней!

1921

6О. РЕЙМОНТ

Сама земля – любовница ему,

Заласканная пламенно и нежно.

Он верит в человечество надежно

И человеку нужен потому.

Я целиком всего его приму

За то, что блещет солнце безмятежно

С его страниц, и сладко, и элежно

Щебечущих и сердцу, и уму.

В кромешной тьме он радугу гармоний

Расцвечивал. Он мог в кровавом стоне

Расслышать радость. В сердце мужика -

Завистливом, себялюбивом, грубом -

Добро и честность отыскав, с сугубым

Восторгом пел. И это – на века.

1926

61. РЕМАРК

Он, как Евангелье, необходим

И, как насущность, он евангеличен.

Тем отличителен, что он отличен

От славословящих огонь и дым.

Пусть не художник он, но, раз своим

Пером способен быть междуязычен

И необычным, будучи обычен,

Нас волновать, преклонимся пред ним.

Покуда Конторек – заметь, историк!-

Городит чушь, наш жребий будет горек,

И нам сужден в удел вороний карк.

Я требую, чтоб дети с первой парты

Усвоили, что для вселенской карты

Священно имя скромное – Ремарк.

Toila

21 янв. 1933

62. РИМСКИЙ-КОРСАКОВ

Мы любим с детства ночь под Рождество,

Когда бормочет о царе Салтане

И о невесте царской няня Тане,

Ушедшей в майской ночи волшебство.

Дивчата с парубками, в колдовс. тво

Вовлечены, гуторят на поляне,

Как пел Садко в глубоком океане,

Пленен морским царем, пленив его.

К ним выйдя в эту пору, ты увидишь

Сервилию, невидимый град Китеж,

Кащея, Золотого петушка…

Взгрустйется о Снегурочке. Сев в санки,

О Младе вспомнив, ставши к Псковитянке

Искать путей, не сыщешь ни вершка…

1926

63. РОЛЛАН

Чистейший свет струится из кустов

Пред домиком в Вильневе под Лозанной,

Свет излучающий и осиянный,

Каким всю жизнь светился Жан-Кристоф.

О, этот свет! В нем аромат цветов!

Свободу духа встретил он “Осанной”!

Свободы царь, свободы раб, внестанный

Мятеж души воспеть всегда готов.

Быть на земле нетрудно одиноким

Лишь тем, кто подвигом горит высоким,

Кто заключил в душе своей миры,

Кому насилья демон ненавистен,

Кто ищет в жизни истину из истин,

Вдыхая холод с солнечной горы.

1926

64. РОМАНОВ

В нем есть от Гамсуна, и нежный весь такой он:

Любивший женщину привык ценить тщету.

В нем тяга к сонному осеннему листу,

В своих тревожностях он ласково спокоен.

Как мудро и печально он настроен!

В нем то прелестное, что я всем сердцем чту.

Он обречен улавливать мечту.

В мгновенных промельках, и тем он ближе вдвое.

Здесь имя царское воистину звучит

По-царски. От него идут лучи

Такие мягкие, такие золотые.

Наипленительнейший он из молодых

И драгоценнейший. О, милая Россия,

Ты все еще жива в писателях своих!

1927

65. РОССИНИ

Отдохновенье мозгу и душе

Для девушек и правнуков поныне:

Оркестровать улыбку Бомарше

Мог только он, Эоловый Россини.

Глаза его мелодий ярко-сини,

А их язык понятен в шалаше.

Пусть первенство мотивовых клише

И графу Альмавиве, и Розине.

Миг музыки переживет века,

Когда его природа глубока,-

Эпиталамы или панихиды.

Россини – это вкрадчивый апрель,

Идиллия селян “Вильгельма Телль”,

Кокетливая трель “Семирамиды”.

1917

66. РОСТАН

Убожество действительных принцесс

Не требует словесного сраженья:

Оно роскошно. Но воображенья

Принцессу чту за чудо из чудес!

И кто из нас отъюнил юность без

Обескураживающего жженья

Крови, вспененной в жилах от броженья,

Вмещая в землю нечто от небес?

Кто из живущих не был Шантеклером,

Сумевшим в оперении беспером

Себе восход светила приписать?

Кто из жрецов поэзии – и прозы!-

Не сотворил в себе Принцессы Грезы,

О ком вздохнуть, – и на глазах роса?…

1926

67. САДОВНИКОВ

Как смеет быть такой поэт забыт,

Кто в русских красках столь разнообразен,

В чьих песнях обессмертен Стенька Разин

И выявлен невольниц волжских быт.

Моря на паруса судов зыбит,

До красоты в разгуле безобразен,

Плывет Степан и, чувствуя, что сглазен

Святой разбой, он гневом весь кипит…

О, не умолкнет песнь о Стеньке долго,

Пока не высохнет до капли Волга,-

Но автора родной не вспомнит край…

“Прощай, страна, река и в поле колос,

Прощай меня”,– его я слышу голос…

– Нет, ты, поэт, страну свою прощай!

1926

68. САЛТЫКОВ-ЩЕДРИН

Не жутко ли, – среди губернских дур

И дураков, туземцев Пошехонья,

Застывших в вечной стадии просонья,

Живуч неумертвимый помпадур?

Неблагозвучьем звучен трубадур,

Чей голос, сотрясая беззаконье,

Вещал в стране бесплодье похоронье,

Чей смысл тяжел, язвителен и хмур.

Гниет, смердит от движущихся трупов

Неразрушимый вечно город Глупов -

Прорусенный, повсюдный, озорной.

Иудушки из каждой лезут щели.

Страну одолевают. Одолели.

И нет надежд. И где удел иной?

1926

69. СОЛОГУБ

Неумолимо солнце, как дракон.

Животворящие лучи смертельны.

Что ж, что поля ржаны и коростельны?-

Снег выпадет. Вот солнечный закон.

Поэт постиг его, и знает он,

Что наши дни до ужаса предельны,

Что нежностью мучительною хмельны

Земная радость краткая и стон.

Как дряхлый триолет им омоложен!

Как мягко вынут из глубоких ножен

Узором яда затканный клинок!

И не трагично ль утомленным векам

Смежиться перед хамствующим веком,

Что мелким бесом вертится у ног?…

1926

70. СТАНЮКОВИЧ

Они умеют с бурею бороться,

Влюбленные в морской ультрамарин,

Будь то изнеженный гардемарин

Иль, с сиплым басом, грубый, пьяный боцман.

Им глубь морей – не то же ль, что колодца

Глубь для крестьян? Пусть койки без перин,-

Их в каждом порте ждет восторг “смотрин”,

Им без хлопот туземка отдается…

Они плывут от гавани и – до,

Где офицеры подзовут ландо,

И на кривых ногах пойдут матросы

Искать в тавернах женщин и вина -

В немудрых радостях земного дна

Об океанском дне залить вопросы…

1926

71. ИГОРЬ-СЕВЕРЯНИН

Он тем хорош, что он совсем не то,

Что думает о нем толпа пустая,

Стихов принципиально не читая,

Раз нет в них ананасов и авто,

Фокстротт, кинематограф и лото -

Вот, вот куда людская мчится стая!

А между тем душа его простая,

Как день весны. Но это знает кто?

Благословляя мир, проклятье войнам

Он шлет в стихе, признания достойном,

Слегка скорбя, подчас слегка шутя

Над вечно первенствующей планетой…

Он – в каждой песне, им от сердца спетой,-

Иронизирующее дитя.

1926

72. КАРОЛИНА ПАВЛОВА

“В пример развенчан Божьим Рим судом

Вам, мира многогранные владыки.

Земля и Небо, отвращая лики,

Проходят, новый обреча Содом”.

Так возвещала Павлова о том,

Что наболело в сердце горемыки,

И те, кто духом горни и велики,

Почли ее стихов ключистый том.

И вся она, с несбывшеюся славой -

Неаполь, город, вымощенный лавой -

Застывшими отбросами горы.

Вселенен лик ее Маркиза Позы,

Вошедшего в девические грезы,

Ей стих сберегшего до сей поры…

1926

73. ПАСТЕРНАК

Когда в поэты тщится Пастернак,

Разумничает Недоразуменье.

Мое о нем ему нелестно мненье:

Не отношусь к нему совсем никак.

Им восторгаются – плачевный знак.

Но я не прихожу в недоуменье:

Чем бестолковее стихотворенье,