Константин Батюшков - Полное собрание стихотворений под ред. Фридмана

Боало — Буало Никола (1636—1711), французский поэт и теоретик литературы, крупнейший представитель классицизма.

Диоген (ок. 404—323 до н. э.) — древнегреческий философ, отказавшийся от жизненных удобств и, по преданию, живший в бочке.

Железный век — популярный образ из поэмы древнегреческого поэта Гезиода (VIII—VII вв. до н. э.) «Труды и дни», символизирующий падение нравов и культуры. Он использован Батюшковым и в «Видении на берегах Леты».

Меценат (между 74 и 64 — 8 до н. э.) — римский государственный деятель, имя которого стало обозначать покровителя искусств и наук; Меценат часто удерживал императора Августа от смертных приговоров.

Илья гремит над нашими главами. Речь идет о библейском пророке Илье, который, согласно преданию, ездил по небу на огненной колеснице и мог вызывать грозу.

К Филисе:

Подражание Грессету

("Что я скажу тебе, прекрасная...")

Qu’heureus est le mortel qui, du monde ignoré,

Vit content de lui-même en un coin retiré,

Que l’amour de ce rien qu’on nomme renommée

N’a jamais enivré d’une vaine fumée...

Что скажу тебе, прекрасная,Что скажу в моем послании?Ты велишь писать, Филиса, мне,Как живу я в тихой хижине,Как я строю замки в воздухе,Как ловлю руками счастие.Ты велишь — и повинуюся.

Ветер воет всюду в комнатеИ свистит в моих окончинах,Стулья, книги — всё разбросано:Тут Вольтер лежит на Библии,Календарь на философии.У дверей моих мяучит кот,А у ног собака вернаяНа него глядит с досадою.Посторонний, кто взойдет ко мне,Верно скажет: «Фебом проклятый,Здесь живет поэт в унынии».Правда, что воображениеУбирает всё рукой своей,Сыплет розаны на терние,И поэт с душой спокойноюВеселее Креза с золотом.Независимость любезнуюПотерять на цепь золочену!..Я счастлив в моей беспечности,Презираю гордость глупую,Не хочу кумиру кланятьсяС кучей глупых обожателей.Пусть змиею изгибаютсяТвари подлые, презренные,Пусть слова его оракуломЧтут невежды и со трепетомМановенья ждут руки его!

Как пылинка вихрем поднята,Как пылинка вихрем брошена,Так и счастье наше чудноеТо поднимет, то опустит вдруг.Часто бегал за фортуноюИ держал ее в руках моих:Чародейка ускользнула тутИ оставила колючий терн.Славу, почести мы призракомНазываем, если нет у нас;Но найдем — прощай, мечтание!Чашу с ними пьем забвения(Суета всегда прелестна нам),И мудрец забудет мудрость всю.Что же делать нам?.. Бранить людей?..Нет, найти святое дружество,Жить покойно в мирной хижине;Нелюдим пусть ненавидит нас:Он несчастлив — не завидую.

Страх и ужас на лице его,Ходит он с главой потупленной,И спокойствие бежит его!Нежно дружество с улыбкоюНе согреет сердца хладного,И слеза его должна упасть,Не отертая любовию!

Посмотри, Дамон как мудрствует:Он находит зло единое.«Добродетель, — говорит Дамон, —Добродетель — суета одна,Добродетель — призрак слабых душ.Предрассудок в мире царствует,Людям всем он ослепил глаза».Он недолго будет думать так,Хладна смерть к нему приближится:Он увидит заблуждение,Он увидит. Совесть страшнаяПрилетит к нему тут с зеркалом;Волоса ее растрепаны,На глазах ее отчаянье,А в устах — упреки, жалобы.Полно! Бросим лучше дале взгляд.Посмотри, как здесь беспечнаяВ скуке дни влечет Аталия.День настанет — нарумянится,Раза три зевнет — оденется.«Ах!.. зачем так время медленно!» —Скажет тут в душе беспечная,Скажет с вздохом и заснет еще!

Бурун ищет удовольствия,Ездит, скачет... увы! — нет его!Оно там, где Лиза нежнаяСкромно, мило улыбается?..Он приходит к ней — но нет его!..Скучной Лиза ему кажется.Так в театре, где комедияНас смешит и научает вдруг?Но и там, к несчастью, нет его!Так на бале?.. Не найдешь его:Оно в сердце должно жить у нас...

Сколько в час один бумаги яИсписал к тебе, любезная!Всё затем, чтоб доказать тебе,Что спокойствие есть счастие,Совесть чистая — сокровище,Вольность, вольность — дар святых небес.

Но уж солнце закатилося,Мрак и тени сходят на землю,Красный месяц с свода ясногоТихо льет свой луч серебряный,Тихо льет, но черно облакоПомрачает светлый луч луны,Как печальны вспоминанияПомрачают нас в веселый час.

В тишине я ночи лунныяКак люблю с тобой беседовать!Как приятно мне в молчанииВспоминать мечты прошедшие!Мы надеждою живем, мой друг,И мечтой одной питаемся.Вы, богини моей юности,Будьте, будьте навсегда со мной!

Так, Филиса моя милая,Так теперь, мой друг, я думаю.Я счастлив — моим спокойствием,Я счастлив — твоею дружбою...

1804 или 1805

К Филисе. Впервые — Соч., т. 1. стр. 14—18в, где дано по СТ. Стихотворение написано редко встречающимся у Батюшкова белым стихом, обращение к которому могло быть подсказано богатырской сказкой Карамзина «Илья Муромец» (1794). Оно отчасти навеяно известным стихотворением французского поэта и драматурга Жана Батиста Грессе (1709—1777) «La Chartreuse», с которым послание Батюшкова перекликается, впрочем, только в отдельных стихах.

Крез (VI в. до н. э.) — лидийский царь, обладавший, по преданию, огромным богатством; имя его стало нарицательным обозначением богача.

Нас смешит и научает вдруг. Это определение целей комедии дано по эпистоле «О стихотворстве» Сумарокова. Ср. строки эпистолы:

Свойство комедии — издевкой править нрав.Смешить и пользовать — прямой ее устав.

Вольность, вольность — дар святых небес. Этот стих, очевидно, перефразирует первую строку радищевской оды «Вольность» («О! дар небес благословенный»).

Бог

("На вечном троне ты средь облаков сидишь...")

На вечном троне ты средь облаков сидишьИ сильною рукой гром мещешь и разишь.Но бури страшные и громы ты смиряешьИ благость на земли реками изливаешь.Начало и конец, средина всех вещей!Во тьме ты ясно зришь и в глубине морей.Хочу постичь тебя, хочу — не постигаю.Хочу не знать тебя, хочу — и обретаю.

Везде могущество твое напечатленно.Из сильных рук твоих родилось всё нетленно.Но всё здесь на земли приемлет вид другой:И мавзолеи где гордилися собой,И горы вечные где пламенем курились,Там страшные моря волнами вдруг разлились;Но прежде море где шумело в берегах,Сияют класы там златые на поляхИ дым из хижины пастушечьей курится.Велишь — и на земли должно всё измениться,Велишь — как в ветер прах, исчезнет смертных род!Всесильного чертог, небесный чистый свод,Где солнце, образ твой, в лазури нам сияетИ где луна в ночи свет тихий проливает,Туда мой скромный взор с надеждою летит!Безбожный лжемудрец в смущеньи на вас зрит.Он в мрачной хижине тебя лишь отвергает:В долине, где журчит источник и сверкает,В ночи, когда луна нам тихо льет свой луч,И звезды ясные сияют из-за туч,И филомелы песнь по воздуху несется, —Тогда и лжемудрец в ошибке признается.Иль на горе когда ветр северный шумит,Скрипит столетний дуб, ужасно гром гремит,Паляща молния по облаку сверкает,Тут в страхе он к тебе, всевышний, прибегает,Клянет тебя, клянет и разум тщетный свой,И в страхе скажет он: «Смиряюсь пред тобой!Тебя — тварь бренная — еще не понимаю,Но что ты милостив, велик, теперь то знаю!»

1804 или 1805