Марк Тарловский - Молчаливый полет
1926
V.ПРЕДМЕТЫ В ДВИЖЕНИИ
Урожай[88]
Возьмите, свяжите, свезитеВ амбары размолотых благ,Просейте на колотом ситеЗа золото проданный злак!
Да служат не гладу, а сытиПшеница, ячмень и овес —Везите, везите, везитеЗа возом пылающий воз!
1927
Ворон[89]
Ворон, ворон, стряпчая птица!День твой жарок, а вечер тих —На закате солнце коптитсяЧерным веяньем крыл твоих.
Как намедни солод медовыйВ медном солнце ворон варил:Вот он стынет, небу готовый —Денный таз над копотью крыл.
11 января 1926
Молния[90]
Туча, как денежная забота,Туча, как козырь, над дубом шла —Взбухла и вскрылась и, как банкрота,Вексельным росчерком обожгла…
Угольный памятник дубьим сокам,Акциям молниям, дождю обид,Сохнет он в горе, как туз, высоком,Труп — но упорствует и скрипит.
Мох упованья, мечта о чуде,Запечатанный зигзаг судьбы…Мне попадались такие люди —Громом обглоданные дубы.
4 сентября 1928
Папироса[91]
Голубая душа папиросыИсчезает под пеплом седым, —Обескровленный ангельский дымРазрешает земные вопросы…
Он рядился в табачную плотьИ прозрачную кожу бумаги,Как рядится в мирские сермягиПотайной домотканый господь.
Но, пылающе-рыжеволосый,Жаром спички приник серафим, —И прощается с телом своимГолубая душа папиросы.
11 октября 1926
Духи[92]
О сладкое сердцебиеньеОт пламенных ее духов,Диваны, полные значенья,Застенный бал, глухой альков,
И запах, льнущий к изголовьюВ дыму струящихся сигар,И истекающий любовьюДушистой памяти угар…
Ужель не стрелы купидона,Не сеть Кипридиных интриг,А яд зеленого флакона —Живой взаимности язык? —
— Да, он. — За стойкой парфюмернойАптекарь, вздернув рукава,В бутылки льет рукою вернойЛюбви струистые права.
Они стоят, как изваянья,По полкам, в лентах и звездах,Фабричный знак — печать молчаньяНа их заклеенных устах.
Стоят о сладостного мига —И конденсированный сок,Как целомудренная книга,Хранит двусмысленный урок.
Апрель 1921 — Декабрь 1925
Часы[93]
Дрожит зачарованным принцемПевучее тело часов —Минута лукавым мизинцемКасается тонких усов,
Качаются гири-подвески,Как ядра в тяжелой мошне,И маятник, мужески-резкий,О ласке мечтает во сне.
Он ходит от края до края,И каждые тридцать минут,В торжественной страсти сгорая,К нему обольстительно льнут —
И боем, во тьме напряженным,Летучую нежную плотьОн милым нетронутым женамПытается проколоть.
Под музыку стона и дрожи,Великое множество днейОн с ветреной вечностью прожил,Ни разу не слившися с ней. —
И в комнатах тихого дома,Не знающий отклика зов,Звенит вековая истомаДо гроба влюбленных часов!
13 октября 1926
За окном[94]
Градусник повешен за окном.Собеседник веток и скворешен,Будь погоде верный эконом,Чуток будь и в счете будь безгрешен!
Принимай заказы изнутри,Переменам следуй чрезвычайным,Да почаще в комнаты смотриИ на все вопросы отвечай нам.
Срок ужасный — каждою зимой,Каждым летом — взлет недоуменный…Сторож честный, сторож наш прямой!Плавься, стынь — тебе не будет смены.
Но зато, когда мы тяжко спим,Крепко спим у своего корыта,Ты открыт пространствам мировым,И тебе вселенная открыта.
Теплый дом сегодня снится мне.Этот дом — страна моя родная…Вот повис на призрачном ремнеУ ее закрытого окна я. —
За стеклом — тепло и духота,За стеклом не думают о стуже;Там сыскали место для скота,А меня оставили снаружи…
Многое мне видно с косяка,Где меня, как пугало, прибили:Жарко дышат на меня века,Злые замораживают были.
Градусник, я брат тебе теперь,И на всей земле нас только двое!В двух вершках окно твое — но мерь,Но считай ненастье мировое.
6 апреля 1929
Акробат[95]
Поэт, проходи с безучастным лицом:Ты сам не таким ли живешь ремеслом?
В. Ходасевич
Для равнодушной знатиИ для простых ребятНа жалостном канатеТанцует акробат.
Расчетливой истомойОн спорит с вышиной,Почти что невесомый,Почти что неземной.
И нет сомненья в чуде,И смерти нет — покаЧувствительное «будя!»Не грянет с потолка. —
Он медлит, как лунатик,Оглохший от сонат,В предательский канатикСужается канат,
И, гибельному крепуОтдавшийся на миг,Врезается в аренуПлясун и баловник…
……………………….Когда я вижу чудо,Меня всегда томит,Что в нем — четыре пудаИ что земля — магнит,
Что падают и строфыС лирических небес,Под прессом катастрофыПриобретая вес…
Ноябрь 1928
VI. ВСТРЕЧИ-РАЗЛУКИ
Разлука[96]
Перекрестила. Время пробило.В тисках напутственных ладоней —Лицо, взволнованное добела,Лицо и память о Дидоне…
Веревка якоря — отвязчива,Любви сопутствует измена, —Прости же мужа, уходящегоОт женственного Карфагена!
Песок пустыни, страстью дующий, —Увы! не слаще, не пьянее,Чем парус, трепетно ликующийВ руках бегущего Энея.
1928
Лицейская современность[97]
Депеша. Срочная. От дамы.И добрый бог-телеграфистБлагословенной телеграммыКо мне протягивает лист.
Назавтра в нежную столицуКрылатый двигнется экспресс,Как если б молнию-орлицуС востока выпустил Зевес, —
И о прибытии Леилы,В свершенье сладостной мечты,Провозвестит мне голос милыйИз телефонной пустоты.
16 апреля 1925
Локон[98]
Над головкой полугреческойМне взгрустнулось почему-то…Здравствуй, скорби человеческойНепутевая минута!
Вы смеетесь: «что тут странного?Разве стала я другая,Иль, причесанная наново,Я мила, как Навзикая?»
Чтоб задуматься растроганно,Нам достаточно пороюНеожиданного локона,Заведенного сестрою.
9 марта 1925
