Георгий Иванов - Стихотворения (Полное собрание стихотворений)
II
153-155
1
О, сердце, о, сердце,Измучилось ты!Опять тебя тянетВ родные скиты.
Где ясны криницыВ столетнем бору,Родимые птицыПоют поутру.
Чернеют овраги,Грустит синева…На дряхлой бумагеСвятые слова.
Бедны и напрасныВсе песни мои.Так ясны, прекрасныСвятых житии.
Мне б синее утроС молитвой встречатьСпокойно и мудроРаботу начать.
И после отрадыРаботы простойВстречать у оградыЗакат золотой.
Здесь горько томиться,Забыться невмочь;Там — сладко молитьсяВ янтарную ночь.
Чтоб ветер ветвямиВ окошко стучал,Святыми словамиДуше отвечал;
Чтоб лучик зеленыйДрожал на полу,И сладко иконыМерцали в углу.
2
Снова теплятся лампадыЯрче звезд у алтаря.В сердце сладостной отрадыЗанимается заря.
Много здесь убогих, грешных,Ниц опущенных очей,Много в памяти кромешныхНеотмоленных ночей.
Дышим мы на ладан росный,Помним вечно про погост,День скоромный или постныйВечно нам Великий Пост.
Но недаром бьем поклоны,Молим Бога, чернецы:Рай веселый, лог зеленыйУж оставили гонцы.
Уж они коней торопят,Тучам слушаться велят;Все-то горести утопят,Все-то муки исцелят.
3
Я вывожу свои заставки.Желанен сердцу милый труд,Цветы пурпурные, а травки —Как самый ясный изумруд.
Какое тихое веселье,Как внятно краски говорят.В окошко выбеленной кельиГлядится тополь, милый брат.
Уж вечер. Солнце над рекою.Пылят дорогою стада.Я знаю — этому покоюНе измениться никогда.
Молитвы, книги, размышленьяДа кисть в уверенной руке.А горькое мое томленье —Как горний облак вдалеке.
И сердце мудро ждет чего-тоВо имя, Господи, Твое.Блеснет на ризах позолота,И в монастырские воротаУдарит Вестника копье.
156
Опять сияют маслянойВеселые огни.И кажутся напраслинойНерадостные дни.
Как будто ночью севернойНашла моя тоскаВ снегу — листочек клеверныйВ четыре лепестка.
И с детства сердцу милая,Ты возникаешь вновь,Такая непостылаяИ ясная любовь.
Мороз немного колется,Костры дымят слегка,И сердце сладко молитсяДыханью ветерка.
Отвага молодецкаяИ сани, что стрела,Мне масляная детскаяИ русская мила.
Чья? Ванина иль МашинаОтвага веселейНа тройке разукрашеннойЛетит среди полей?
Трусит кобылка черная,Несется крик с катков,А полость вся узорнаяОт пестрых лоскутков.
Я весел не напраслиной, —Сбываются же сны,Веселый говор масляной —Преддверие весны.
И в ней нам обещание,Что Пасха вновь придет,Что сбудутся все чаянья,Растает крепкий лед.
И белой ночью севернойНайдет моя тоскаЛюбви листочек клеверныйВ четыре лепестка.
157
Снова снег синеет в полеИ не тает от лучейСнова сердце хочет воли,Снова бьется горячей.
И горит мое оконцеВсе в узоре льдистых роз.Здравствуй, ветер, здравствуй, солйце,И раздолье, и мороз!
Что ж тревожит и смущает,Что ж томишься, сердце, ты?Этот снег напоминаетНаши волжские скиты.
Сосен ствол темно-зеленый,Снеговые терема,Потемневшие иконыВизантийского письма.
Там, свечою озаренный,Позабуду боль свою.Там в молитве потаеннойВсю тревогу изолью.
Но увы! Дорогой зимнейДля молитвы и трудаНе уйти мне, не уйти мнеВ Приволожье никогда.
И мечты мои напрасныО далеком и родном.Ветер вольный, холод ясный,Снег морозный — за окном!
158
Простодушные березкиУ синеющей воды,На песке, как в желтом воске,Отпечатаны следы.
Тянет хлебом и махоркойНедалеко от жилья.Плавной поступью с пригоркаСходит милая моя.
Платье пестрое из ситца,Туго косы сплетены.Сердце — сердца не боитсяВ дни веселые весны.
Больно хлещется кустарник,Запыхались — отдохнем,Солнце светит, все янтарней,Умирающим огнем.
159
Пьяные мастеровыеЕдут в лодке без весла.Я цветочки полевыеНарвала — да заплела.
Самый синенький цветочек,Словно милого глаза.В воду бросила веночек,Высыхай, моя слеза!
Пусть плывет себе, как знает…Гаснет вечер голубой.О другой мой друг вздыхает,Горько плачет о другой.
Вот дымятся трубы фабрик,Где-то паровоз ревет,И венок мой, как кораблик,Прямо к берегу плывет.
III
160
Чем больше дней за старыми плечами,Тем настоящее отходит дальше:За жизнью ослабевшими очамиНе уследить старухе-генеральше.
Да и зачем? Не более ли пышноПрошедшее? — Там двор Екатерины.Сменяются мгновенно и неслышноЕго великолепные картины.
Усталый ум привык к заветным цифрам,Былых годов воспоминанья нижет.И, фрейлинским украшенная шифром,Спокойно грудь, покашливая, дышит.
Так старость нетревожимая длится —Зимою в спальне, летом на террасе……По вечерам — сама Императрица,В регалиях и в шепчущем атласе,
Является старухе-генеральше,Беседует и милостиво шутит…А дни летят, минувшее — все дальше,И скоро ангел спящую разбудит.
161
Зеленый фон — немного мутный,Кирпично-серый колорит.Читая в комнате уютной,Старик мечтательный сидит.
Бюст Цезаря. Огонь в камине.И пес, зевающий у ног.И старомодный, темно-синийШелками вышитый шлафрок.
Пуская кольца, трубку курит,А в желтой чашке стынет чай,Поправит плед, и глаз прищурит,И улыбнется невзначай.
Ничто покоя не тревожит,А глянут месяца рога,О раннем ужине доложитС седыми баками слуга.
Кто этот старый русский барин,И книгу он читает чью?За окнами закат янтарен,Деревья клонятся к ручью.
И снег, от времени поблеклый,Желтеет там, и сельский видСквозь нарисованные стеклаВ вечернем золоте глядит.
162
Она застыла в томной позе,Непринужденна и легка.Нежна улыбка. К чайной розеПростерта тонкая рука.
Глядит: вдали фонтан дробится,Звуча как лепет райских арф.По ветру облаком клубитсяЕе зеленоватый шарф.
А дальше, зеркалом серея,Овальный отражает пруд,Как мальчик с хлыстиком, в ливрееИ белый пони — знака ждут.
Уже нетерпеливый пониКопытом роет у межи,И вздрагивают на попонеИнициалы госпожи.
Но та, как будто все забыла,Непринужденна и легка,Облокотившись о перила,Рассматривает облака.
163
