Владимир Маяковский - О любви
Художники и поэты отвратительнее скользких устриц. Протухших. Занятие это совсем выродилось. Раньше фабриканты делали авто, чтоб покупать картины, теперь художники пишут картины, только чтоб купить авто. Авто для них что угодно, только не способ передвижения. Но способ передвижения это все-таки незаменимый.
Был ли у тебя т. Хайкис? Он размилейший.
Люблю и целую тебя, родненькая. Обнимаю Оську и лобызаю Бульку.
Твой Счен.
В телеграмме было Счен берлинский. Спасибо за письмо.
Пиши, детик!
20/X-28 г.
[Париж, 12 ноября 1928 г.]
Дорогой и родной Кисит.
Я задержался с этим письмом, т. к. телеграфировал тебе «покупаю» и все еще не перевел в прошедшее время «купил». Но сейчас, кажется, уже ничего не помешает и денежков с помощью добрых душ на свете я наскребу и назаработаю. Машин симпатичный, ты сама, должно быть, знаешь какой:
Рисунок, конечно, корявый, но карточку из каталожицы я отдал вместе с заказом, а другой пока нет.
Я просил сделать серенький, сказали – если успеют, а то темно-синий.
Пробуду в Париже немного, чтоб самому принять машинку с завода, упаковать и послать, а то заканителится на месяцы. А пока сижу и раздракониваю пьесу и сценарий. Это первый бензин, который пытается сожрать реношка.
Дико был рад читать твое письмо о «Киноглазе». Кстати, не знаю откуда, но и проезжавшая через Париж Шатова тоже сей глаз ужасно выхваливала – говорила – говорят.
Кисит, телефонируй, пожалуйста, Кострову, что стихи я пишу и с пользой и с удовольствием, но многих удобств ради нашлю или навезу их слегка позднее.
Лисит, переведи, пожалуйста, телеграфно тридцать рублей – Пенза, Красная ул., 52, кв. 3, Людмиле Алексеевне Яковлевой.
Лилек, если тебе попался для корректуры том с лозунгами и рекламками, пообсуди с Осей, как бы эти рекламки лучше печатать – бессмысленно же их дуть стихотворным шрифтом! Может, заглавным, афишным по целой странице? Обдумайте, пожалуйста.
Моя жизнь какая-то странная, без событий, но с многочисленными подробностями, это для письма не материал, а только можно рассказывать, перебирая чемоданы, что я и буду делать не позднее 8 – 10. Пиши и телеграфируй много и обязательно.
Целую тебя, родненькая, и миленькая, и любименькая.
Твой Счен.
Облапь Осика.
Окончание реношных перипетий – телеграфирую.
[Москва, 19 марта 1930 г.]
Дорогой, родной, милый и любимый Кис.
Спасибо за карточки и письмо. Булька Шнайда посмотрела с любопытством, а на остальные карточки обиделась. «Ах так, – говорит, – значит, теперь Киса носит на руках разных светских львенков, а про нас забыла». Я ее уговорил, что ты не забыл, приедешь и будешь ее носить тоже. Немного успокоилась и обещала подождать.
Кстати, как фамилия и где разыскать нашу дачную собачницу с булячьим мужем? Напиши.
Марьянову – не надо давать ни пьес, ни доверенностей. МОДПиК против этого и уже, насколько я знаю, его сменил.
Профсоюзные и квартирные новости пока что в порядке хождения, но довольно уверенного.
Очень обрадовался Оболенскому и всем твоим приветам.
Киса, если будешь на моей постановке, обязательно пришли снимки. Если к снимкам приложишь еще и серые фланелевые штаны, я обижаться не буду.
Третьего дня была премьера «Бани». Мне, за исключением деталей, понравилась, по-моему, первая поставленная моя вещь. Прекрасен Штраух. Зрители до смешного поделились – одни говорят: никогда так не скучали; другие: никогда так не веселились. Что будут говорить и писать дальше – неведомо.
У нас бывают всё те же. Новых ни человека. Обедаем 5го и 20-го, 7-го и 12-го и хвастаемся друг перед другом твоими открытиками.
Все тебе и вам пишут и любят вас по-прежнему, а некоторые (мы) и больше, потому что очень соскучились. В начале апреля, очевидно, будут в Берлине Мейерхольды. «Клопа» с собой не берут, но я и не очень протестую, т. к. моя установка – пусть лучше он нравится в Саратове.
Из новых людей (чуть не забыл) были у меня раза два Семка и Клавка, хотели (Лева) познакомить с Асеевым – я не отбрыкивался, но и не рвался.
Молодые рефовцы же тоскуют по Осе.
Пишите, родные, и приезжайте скорее. Целуем вас ваши всегда
Целуй Эльзу и Арагона.
[Москва, 12 апреля 1930 г.]
Всем
В том, что умираю, не вините никого и, пожалуйста, не сплетничайте. Покойник этого ужасно не любил.
Мама, сестры и товарищи, простите – это не способ (другим не советую), но у меня выходов нет.
Лиля – люби меня.
Товарищ правительство, моя семья – это Лиля Брик, мама, сестры и Вероника Витольдовна Полонская.
Если ты устроишь им сносную жизнь – спасибо.
Начатые стихи отдайте Брикам, они разберутся.
Как говорят — «инцидент исперчен»,любовная лодка разбилась о быт.Я с жизнью в расчете и не к чему переченьвзаимных болей, бед и обид.
Счастливо оставаться.
Владимир Маяковский.
12/VI-30 г.
Товарищи Вапповцы, не считайте меня малодушным. Сериозно – ничего не поделаешь.
Привет.
Ермилову скажите, что жаль – снял лозунг, надо бы доругаться.
В. М.
В столе у меня 2000 руб. – внесите в налог.
Остальное получите с Гиза.
В. М.
Примечания
1
«Ничто» (лат.).
2
Так назыв. солнышко. (Прим. В. В. Маяковского.)
3
Попроси Осю прокорректировать. (Прим. В. В. Маяковского.)
