Константин Случевский - Полное собрание стихотворений
Песни из «Уголка»
1895 – 1901
Посвящаются А. А. Коринфскому и Н. А. Котляревскому
«Мы – разных областей мышленья...»
Мы – разных областей мышленья...Мы – разных сил и разных лет...От вас мне слово утешенья,От вас мне дружеский привет.
Мы шли различными путями,Различно билось сердце в нас,И мало схожими страстямиМы жили в тот иль в этот час.
Но есть неведомые страны,Где – в единении святом —Цветут, как на Валгалле, раныБорцов, почивших вечным сном.
Чем больше ран – тем цвет их краше,Чем глубже – тем расцвет пышней!..И в этом, в этом – сходство наше,Друзья моих последних дней.
«Здесь счастлив я, здесь я свободен...»
Здесь счастлив я, здесь я свободен, —Свободен тем, что жизнь прошла,Что ни к чему теперь не годен,Что полуслеп, что эта мгла
Своим могуществом жестокимМеня не в силах сокрушить,Что светом внутренним, глубокимМогу я сам себе светить
И что из общего крушеньяВсех прежних сил, на склоне лет,Святое чувство примиреньяПошло во мне в роскошный цвет...
Не так ли в рухляди, над хламом,Из перегноя и трухи,Растут и дышат фимиамомЦветов красивые верхи?
Пускай основы правды зыбки,Пусть все безумно в злобе дня, —Доброжелательной улыбкиИм не лишить теперь меня!
Я дом воздвиг в стране бездомной,Решил задачу всех задач, —Пускай ко мне, в мой угол скромный,Идут и жертва и палач...
Я вижу, знаю, постигаю,Что все должны быть прощены;Я добр – умом, я утешаюТем, что в бессилье все равны.
Да, в лоно мощного покояВошел мой тихий «Уголок» —Возросший в грудах перегноя,Очаровательный цветок...
«Как ты боишься привидений...»
Как ты боишься привидений!Поверь: они – твой личный бред;Нам с миром мертвых нет общений,И между двух миров – запрет.
Когда б я мертвого увиделХоть миг один, как видел ты,Я 6 этот миг возненавидел, —Он сжег бы все мои мечты.
Нельзя из моря снова в рекуБылые волны обратить;Нельзя свершившемуся векуВернуться и грядущим быть.
Умерший сгинул безвозвратно,Земное в нем завершено...Что дальше? Людям непонятно;Бессмертье – плод, а мы – зерно!
«Какая ночь! Зашел я в хату...»
Какая ночь! Зашел я в хату,Весь лес лучами озаренИ, как по кованому злату,Тенями ночи зачервлен.
Сквозь крышу, крытую соломой,Мне мнится, будто я цветокС его полуночной истомой,С сияньем месяца у ног!
Вся хата – то мои покровы,Мой цветень и листва моя...Должно быть, все цветы дубровыТеперь мечтают так,. как я!
«Воспоминанья вы убить хотите...»
Воспоминанья вы убить хотите?!Но – сокрушите помыслом скалу,Дыханьем груди солнце загасите,Огнем костра согрейте ночи мглу!..
Воспоминанья – вечные лампады,Былой весны чарующий покров,Страданий духа поздние награды,Последний след когда-то милых снов.
На склоне лет живешь, годами согнут,Одна лишь память светит на пути...Но если вдруг воспоминанья дрогнут, —Погаснет все, и некуда идти...
Копилка жизни! Мелкие монеты!Когда других монет не отыскать —Они пригодны! Целые банкетыВоспоминанья могут задавать.
Беда, беда, когда средь них найдетсяСтыд иль пятно в свершившемся былом!Оно к банкету скрытно проберетсяИ тенью Банко сядет за столом.
«Дайте, дайте мне, долины наши ровные...»
Дайте, дайте мне, долины наши ровные,Вашей ласковой и кроткой тишины!Сны младенчества счастливые, бескровные,Если б были вы второй раз мне даны!
Если б все, – да, все, – что было и утрачено,Что бежит меня, опять навстречу шло,Что теперь совсем не мне – другим назначено,Но в минувший срок и для меня цвело!
Если 6 это все возникло по прошедшему, —Как сумел бы я мгновенье оценить,И себя в себе негаданно нашедшемуДовелось бы жизнь из полной чаши пить!
А теперь я что? Я – песня в подземелии,Слабый лунный свет в горячий полдня час,Смех в рыдании и тихий плач в веселии...Я – ошибка жизни, не в последний paз...
«Часто с тобою мы спорили...»
Часто с тобою мы спорили...Умер! Осилить не могСердцем правдивым и любящимМелких и крупных тревог.
Кончились споры. Знать, правильнейЖил ты, не вкривь и не вкось!Ты победил, Галилеянин!—Сердце твое порвалось...
«Пред великою толпою...»
Пред великою толпоюМузыканты исполнялиЧто-то полное покоя,Что-то близкое к печали;
Скромно плакали гобоиВ излияньях пасторальных,Кружевные лились звукиВ чудных фразах музыкальных...
Но толпа вокруг шумела:Ей нужны иные трели!Спой ей песню о безумье,О поруганной постели;
Дай ей резких полутонов,Тактом такт перешибая,И она зарукоплещет,Ублажась и понимая...
«В темноте осенней ночи...»
В темноте осенней ночи —Ни луны, ни звезд кругом,Но ослабнувшие очиВидят явственней, чем днем.
Фейерверк перед глазами!Память вздумала играть:Как бенгальскими огнямиНачинает в ночь стрелять:
Синий, красный, снова синий...Скорострельная пальба!Сколько пламенных в ней линий, —Только жить им не судьба...
Там, внизу, течет Нарова —Все погасит, все зальет,Даже облика ПетроваНе щадит, не бережет.
Загашает... Но упорнаПамять царственной руки:Царь ударил в щеку Горна,И звучит удар с реки.
«Еще покрыты льдом живые лики вод...»
Еще покрыты льдом живые лики водИ недра их полны холодной тишиною...Но тронулась весна, и – сколько в них забот,И сколько суеты проснулось под водою!
Вскрываются нимфей дремавших семена,И длинный водоросль побеги выпускает,И ряска множится... Вот, вот она, весна, —Открыла полыньи и ярко в них играет!
Запас подземных сил уже давно не спит,Он двигается весь, прикормлен глубиною;Он воды, в прозелень окрасив, породнитС глубоко-теплою небесной синевою...
Ты, старая душа, кончающая век, —Какими ты к весне пробудишься ростками?Сплетенья корневищ потребуют просек,Чтобы согреть тебя весенними лучами.
И в зарослях твоих, безмолвных и густых,Одна надежда есть, одна – на обновленье:Субботний день к концу... Последний из твоих...А за субботой что? Конечно, воскресенье.
«Вот – мои воспоминанья...»
Вот – мои воспоминанья:Прядь волос, письмо, платок,Два обрывка вышиванья,Два кольца и образок...
Но – за теменью былого —В именах я с толку сбит.Кто они? Не дать ли слова,Что и я, как те, забыт!
В этом – времени учтивость,Завершение всему,Золотая справедливость:Ничего и никому!..
«С простым толкую человеком...»
С простым толкую человеком...Телега, лошадь, вход в избу...Хвалю порядок в огороде,Хвалю оконную резьбу.
Все – дело рук его... КакаяВ нем скромных мыслей простота!Не может пошатнуться вера,Не может в рост пойти мечта.
Он тридцать осеней и весенК работе землю пробуждал;Вопрос о том, зачем все это, —В нем никогда не возникал.
О, как жестоко подавляетМеня спокойствие его!Обидно, что признанье этоНе изменяет ничего...
Ему – раек в театре жизни,И слез, и смеха простота;Мне – злобы дня, сомненья, мудростьИ – на вес золота мечта!
«Старый дуб листвы своей лишился...»
Старый дуб листвы своей лишилсяИ стоит умерший над межою;Только ветви кажутся плечами,А вершина мнится головою.
Приютил он, будучи при жизни,Сиротинку-семя, что летало,Дал ему в корнях найти местечко,И оно тихонько задремало.
И всползла по дубу повилика,Мертвый остов зеленью одела,Разубрала листьями, цветами,Придала как будто облик тела!
Ветерок несется над межою;Повилика венчики качает...Старый дуб в обличии забытомОживает, право – оживает!
«Мельчают, что ни день, людские поколенья...»
Мельчают, что ни день, людские поколенья!Один иль два удара в них судьбы, —Как паралитики, лишаются движенья,Как неврастеники, являют исступленья,И спины их сгибаются в горбы.
О, сколько хилости и вырождений с детства!И им-то, слабым, в будущем грозятТакие страшные задачи и наследстваОсобых способов и видов людоедства,Каких не знали сорок лет назад.
Простите, дети, нас, преступных перед вами...Природа-мать, призвав отцов любить,Их незаметными опутала сетями,И вы, несчастные, рождались матерями,Не знавшими, как вам придется жить...
«Нет, никогда, никто всей правды не узнает...»
