Антология - Западноевропейская поэзия XХ века
ШВЕЙЦАРИЯ
КАРЛ ШПИТТЕЛЕР
Перевод с немецкого С. Ошерова
Карл Шпиттелер (1845–1924). — Поэт и прозаик, писал по-немецки. Автор грандиозной поэмы «Олимпийская весна» (1900) и многих поэтических сборников. Известен как «последний классицист» в швейцарской литературе. На русский язык Шпиттелера переводил А. В. Луначарский (большая часть этих переводов, в том числе и «Олимпийская весна», осталась неопубликованной).
ЖАЛОБА КОЛОКОЛА
Органу юный колоколсказал: «Вот боль моя:Как много раз завидовалтвоим богатствам я!Ты все, что сердцем чувствуешь,на тысячу ладовПоведать можешь каждому,и каждый внять готов.Я, сострадая страждущим,измучен сотней мук, —Но сладостен и благостенединственный мой звук.Как резкостью пронзительнойхочу я слух терзать!Но где услада горькая,где сил для крика взять?»
МЕЖДУ ИЛИАДОЙ И ОДИССЕЕЙ
«Вот этот стих — он лжет. Нужна мне правда!»Гомер не прекословил Музе. ПослеОн встал. «Неужто так? Мой труд окончен?» —«Окончен, да, и величав, и вечен». —«И я свободен?» — «Ты сказал. Будь празден».
И тут он крикнул: «Вот мой приговор:Любой бессмертный милосерден к нам,И состраданье есть в сердцах людей,И силы рабские щадит с расчетомТиран, — безжалостна лишь ты одна.Всегда в тревоге совесть — день и ночь,Во сне — и то нет отдыха душе,Перед глазами образы теснятся,И руку ты заносишь — насмерть бить.Так знай, что я решил: теперь мы порознь».
И за желанною свободой в городОн сходит — чтоб на праздник завершеньяПорадовать себя, побыв с друзьями.
Но, поздно вечером домой вернувшись,Он два часа смотрел угрюмо, мрачноНа вечную, великую поэму,Законченную утром. «А в душе —В душе пустынно, одиноко, сиро,И ни трудов, ни тягот в утешенье…»
«Я здесь!» — шепнула Муза. И когдаОн, преклонив колени, вновь поклялсяНа верность ей, слезами увлажнивЕе ладони, — «Что же медлишь ты?» —Она спросила мягко. «Нет! Прости!Я плачу — сам не знаю почему…Начнем не мешкая. Ты так добра!»
ФРАНЧЕСКО КЬЕЗА
Перевод с итальянского Е. Витковского
Франческо Кьеза (1871–1973) — поэт и прозаик, писал по-итальянски. Дебютировал в 1897 году сборником стихотворений «Прелюдии». Наиболее крупный из италоязычных поэтов Швейцарии; продолжал традиции итальянского поэта Д. Кардуччи (1835–1907).
На русском языке публикуется впервые.
«И был закон: народ, в тебе — мерило…»
И был закон: народ, в тебе — мерило.Твоя судьба тебе же вручена.Приемли мир и не жалей зернаЗемле, что недра для тебя раскрыла.
Раскована мыслительная сила —Так разогни же смело рамена,Как раскрывает все цветы веснаНавстречу блеску горнего светила.
Проснись, о человек, и позабудьНеверие, лукавство и коварство,Узри лежащий пред тобою путь —
Прославя доблесть и презрев мытарства,Вступи же в кузницу судьбы и будьСкипетродельцем собственного царства.
* * *«На небесах высоких торжество…»
На небесах высоких торжество:Там град бесстенный отверзает двери,И ветр веков, скользя по эфемере,Приумножает красок волшебство.
И рвенье человека таково,Что, глядя на миры в небесной сфере,В костер, пылавший у него в пещере,Он обронил ребенка своего.
Увы, нам непостижен град верховный,Младенцы, мы игре своей греховнойТворим кумиров детскою рукой, —
А наши очи, что в блужданье праздномПредали фантастическим соблазнам,В щепоти праха обретут покой.
ШАРЛЬ-ФЕРДИНАНД РАМЮ
Перевод с французского Ю. Денисова
Шарль-Фердинанд Рамю (1878–1947). — Хотя большинство книг этого франкоязычного писателя носит подзаголовок «роман», все его творчество является поэзией в самом точном смысле этого слова. «Роман должен быть поэмой», — писал Рамю. Любовно изображая патриархальный быт простых крестьян и ремесленников, он противопоставлял ему фальшь современной цивилизации, уродство буржуазной морали, воспевал красоту и величие родной природы (сборники стихов «Деревушка», 1903; «Глиняные пенаты», 1904; «Песни», 1914; «История солдата», 1920). Писатель приветствовал Октябрьскую революцию в России лприко-философскими эссе «Великая весна» (1917) и «Потребность величия» (1937).
ПЕСНЯ ЧАСОВОГО
Мечта, попутчица солдата,дочь воздуха, былого след,день долог в дождик сероватый;ты здесь, когда уходит свет.
Подружка, слышишь ли, подружка,как кони ржут невдалеке;был пресным суп, неполной — кружка,холодной — каша в котелке.
Нет ничего дороже милой,но помнит ли она меня?Любовь мне сердце б оживила,согрелся б я, как у огня.
Быть может, взяв портрет мой в руки,она грустит наедине,в глаза мне смотрит и в разлукедавно тоскует обо мне.
Я снимок выну из кармана —ты здесь, любовь души моей!Жди! Скоро в отпуск долгожданныйприеду я на двадцать дней.
ДЕВУШКИ, ОСТАВШИЕСЯ В ДЕРЕВНЕ
К чему теперь сиянье глаз,жемчуг зубов, грудей атласи наши розовые губы?Как далеко уехали они!Им не увидеть больше нас!Что ж, на скамье в вечерний часпоплачь, сестра, как я, — не раз —ведь одинокой быть несладко!Они надели сабли на бок,коней горячих оседлали,и больше их никто не видел.Кто поцелует шелк волос,осушит капли горьких слез?Кто застегнет мне снова платье?Они обнять нас даже не успели; мы звали их, они сказали:«Возвратимся!»Быть вместе мало довелось.Кто счастье отнял и унес?Неужто и любовь запретна?За ними только пыль взвилась и опустилась на вишневый сад.Я подурнела от беды,и пальцы слишком уж худыдля обручального колечка.Они, должно быть, голодны, и на соломе не раздевшись где-то спят.Иссохла маленькая грудь.На ком же руки мне сомкнуть?Где собирать мне поцелуи?Подумать, осень уж идет, морозы близятся, и скоро уж зима наступит.
ПЬЕР-ЛУИ МАТТЕИ
Перевод с французского Н. Стрижевской
Пьер-Луи Маттеи (1893–1970). — Писал на французском языке. Формальная изощренность первых его стихотворных сборников («От шестнадцати до двадцати», 1914; «Страстная неделя», 1918; «Одна кровь», 1920) принесла поэту славу виртуоза. Маттеи исследует внутренние импульсы, стремится воспроизвести полуосознанные стремления, пользуется прихотливыми ассоциациями. После второй мировой войны П.-Л. Маттеи во многом пересмотрел свои прежние эстетические взгляды, что сказалось в сближении его творчества с трагической действительностью («Альциона в Палене», 1942).
СТРАННАЯ ЗИМА
То странная была зима… О, град средь декабря!Бессилье бури, блеск зарниц от жажды угасал!Во всем был серы аромат. Меж сумеречных рамо стекла бился мотылек — унылый тамбурин…
Да, та зима была странней всех предыдущих зим:под новый год, когда свет звезд от духоты померк,мы, кашляя, глотая пыль, едва дыша, брелик церковным окнам, широко распахнутым во тьме…
Январь встречали мы в тот год под яблоней в цвету,купались утром всемером мы в горном ручейке,цветы срывали и плоды, кислившие на вкус…Потом весной положен был фантазиям предел.
О беззащитность лепестков под снегом в майский день!Зима безумная, твой зной для лета приберегморозы злые, гололед, и ветер, и туман,но я теплом своей души ослаблю холода…
КАРАВАН ПТИЦ НАД КЛАДБИЩЕМ
