Случайный гость в чужом краю. Пародии на стихи Виталия Пуханова - Владимир Буев
Нет, говорю, дайте лучше Стендаля,
Мама сказала, он для души.
Наверное, так и делают выбор
Посреди заморочек школьных и дворовых игр.
Спасибо тебе, район пролетарский жлобский,
Дорого ты запросил за то,
Чем торгуют по тридцать рэ на Коломенской у метро.
Когда мимо иду, смотрю по-сиротски.
Владимир Буев
И Стендаль когда-то коптил
Небо чистое российское. В Москву входил
Как завоеватель, и видел он пожар.
Для него лишь зрелище, для русских – безумный кошмар.
…Дети же все советские и не только они
Читали Стендаля – не было от него брони.
О «Красном и чёрном» знал любой ученик,
Даже если кто в школе был самый крутой озорник.
Даже те почитали-читали Бейля Мари-Анри,
Кому уже пора было начинать сушить сухари.
И не только «Красное и чёрное» знали наизусть,
Но и «Красное и белое» не завывало тоску и грусть.
А «Пармская обитель» и первый его роман «Арманс»,
Не говоря уж о «Ванина Ванини»,
Разбуди ночью, и там получили бы свой Ренессанс,
Пусть в последнем случае речь о княжне, а не о княгине.
Советские дети не любили дворовые игры, тем паче футбол.
Они обожали Стендаля читать и учить французский
Терпеть не могли автошкол, презирали танцпол
И знать не могли, разумеется, что же такое пейнтбол.
Интересовались литературой и искусством.
Тот некто жил в доме
Виталий Пуханов
Он жил терпеливо в холодном дому.
На завтрак ел хлеб, а на ужин ел кашу.
И Родина щедро читала ему
Ватутину Машу, Ватутину Машу.
Однажды закончились соль и крупа.
Он вышел из дома спокойный и светлый
И видели мы, как мелькнул и пропал
Его силуэт неприметный.
Владимир Буев
Тот некто жил в доме, а может, в дому.
На завтрак, обед и на ужин старался
Есть пищу и снедь, а быть может, еду.
Иным поеданием не увлекался.
Голодным он не был нигде никогда.
А если еда или пища кончалась
И снедь с холодильником если прощалась,
Он дом покидал, в гости двигал тогда.
Я в юности страшился, как огня…
Виталий Пуханов
Не стану врать, я не был пацаном.
Таких придурков в пацаны не брали.
Чернилами и ягодным вином
Я не блевал, я был не в матерьяле.
Не знал имён дворовых королей,
Никто моей не видел финки.
А чтоб не наваляли кренделей,
Я новые не надевал ботинки.
Всех королей свезли в Афганистан.
Я так страдал от голосов Америк,
Что Родина, затылок почесав,
Мне не смогла оружие доверить.
Но иногда бывает стыдно мне,
Что финку прятал я в штанах хреновых.
Все пацаны погибли на войне,
А я брожу в ботинках новых.
Владимир Буев
Я в юности страшился, как огня,
Под вечер выходить гулять во двор.
Ведь пацаны чморить могли меня,
И я боялся взглядов их в упор.
Мечтал я: вот бы все они ко дну
Пошли однажды. Или в небеса
Слиняли. Или лучше на войну
(Во двор хотел хотя б на полчаса).
Господь услышать смог мои мольбы.
Всех пацанов сгребли в Афганистан.
Я избежал трагической судьбы,
Но по двору ходил я как пахан.
Так кто придурок: я или они?
Придурки не живут настолько долго.
А я живу. И лучше нет страны,
Устроившей дворовую прополку.
Получил я как наследство
Виталий Пуханов
Мама съела много мела.
Ковыряла, чтоб я смог
Проходить сквозь стены смело,
Не ломая рук и ног.
Нарастёт шальное мясо,
Заживёт больничный шов.
Не волнуёся, всё прекрасно.
Мама, мама, я прошёл.
Владимир Буев
Получил я как наследство
Редкий и бесценный дар.
Я отныне наконец-то
Дара бенефициар.
Я в угольное сумею
Без проблем пролезть ушко.
И без мыла разумею,
Как в чужое влезть очко.
Уж не с ума ли я сошёл?
Виталий Пуханов
Среди космических помех
Я различаю мамин смех.
Открыто и упрямо
Во мне смеётся мама.
В счастливый день и в роковой
Смеялась мама над собой.
А почему смеялась?
Мне так и не призналась.
И от какой звезды волна
Вернётся, мамою полна?
Я там среди тумана
Найду по смеху маму.
Владимир Буев
Уж не с ума ли я сошёл?
Иль, может, новый дар обрёл?
Смех льётся отовсюду.
Клянусь иль гадом буду!
Конечно, скажете вы мне,
Что я, мол, не своём уме.
Иль пьяный, мол, в усрачку,
Впал в белую горячку.
А я отвечу: я поэт
Один имею я ответ
На все вопросы в жизни.
И будет так до тризны!
Сю-сю-сю да тю-тю-тюшки
Виталий Пуханов
В нашей маленькой Вселенной,
Кроме смерти достоверной,
Остается путь один –
Доглядеться до глубин:
Ужас рвотный, внутривенный
Нашей маленькой Вселенной
До конца перетерпеть,
Испугаться не успеть.
Там, среди чужого хлама,
Потеряться, крикнуть «мама!»
И вернуться навсегда
В наше местное Сюда,
На Рождественский лужок,
Здесь зимой растёт снежок.
Владимир Буев
Сю-сю-сю да тю-тю-тюшки.
Рождество коль на макушке
Остаётся путь один:
Осознать – среди руин
Нашей маленькой Вселенной
Ты один благословенный.
Эту мысль суметь принять,
Ею душу пропитать.
После этого спокойно
Можно сверху вниз достойно
Озирать весь хлам чужой:
Приземлённый и земной.
У меня есть свой лужок
В Рождество. И свой снежок.
Филолог и поэт хандрили
Виталий Пуханов
Допили водку, сдали тару,
Умылись, сели на кровать
И приготовились к удару.
Чего ещё от жизни ждать?
Из леса доски – всем обнова.
«Сердец» рифмуется с «пиздец».
Ни первого вам, ни второго.
Филолог не согласный здесь.
Владимир Буев
Филолог и поэт хандрили,
Рифмуя разные слова.
Стихи рождая, водку пили.
И, протрезвев едва-едва,
Сдавали тару, чтобы водки
На эти деньги закупить,
Оригинальные находки
На стих совместный положить.
Теперь на Херсон и на Киев он прёт…
Виталий Пуханов
Он дрался в Донецке, Дамаске, Крыму,
Далёко от дома родного.
И Родина щедро давала ему
Последнее честное слово:
Что станет последним последний поход
И, город на Марсе достроив,
Там Родина, честно, не пустит в расход
Ей верно служивших героев.
Владимир Буев
Теперь на Херсон и на Киев он прёт,
На Харьков, на Сумы, Чернигов.
Который уж день и не ест, и не пьёт,
Теперь позабыв о блицкригах.
И Родина в виде властителя тел
Забыла о бедном солдате.
Властитель на власть и на пафос подсел
И продал солдата гранате.
Но если есть в кармане сигареты…
Виталий Пуханов
Моим стихам, написанным так плохо,
Что и не знало я, что я поэт,
Открылся мир, как сердце лоха,
Как пачка сигарет.
Смешной ботан и опытный мудрило
Мои стихи читали наизусть.
А я смущалось, я благодарило
И лёгкую испытывало грусть.
Владимир Буев
Но если есть в кармане сигареты,
То и стихи плохие – ерунда.
Коль сигареты есть, то все поэты,
Хорошие ль, плохие – хоть куда!
К примеру, я поэт намного хуже.
Да вовсе никакой и не поэт.
Однако я пишу, смущая души.
И тут благодарю за наш дуэт.
Послать туда, где тело отомрёт
Виталий Пуханов
Недели на две, лучше навсегда
Езжай куда-нибудь подальше.
В каналах Марса есть ещё вода
И красные пески без фальши.
Всё скоро устаканится,
Людьми
Ещё раз станут динозавры.
Забросят сеть с космической ладьи
И вытащат тебя за жабры.
Владимир Буев
Послать туда, где тело отомрёт
И где в иное тело заселиться
Душа сумеет, всякий не сочтёт
За труд. На Марсе очутиться
Индус способен. Впрочем,
И буддист.
Но, впрочем, кто же это знает.
Сейчас я ловкий иллюзионист,
Который жабам жабры разрывает.
Россия – Родина слонов…
Виталий Пуханов
Он папин друг, он мамин друг!
Плохих девчонок и мальчишек
Журил, и за Полярный круг
Водил смотреть на белых мишек.
Потом у нас была война.
Потом была олимпиада.
Я покажу тебе слона,
Нам далеко ходить не надо.
Владимир Буев
Россия – Родина слонов.
И я, и ты об этом знаем.
К нему, начальнику лохов,
Мы все почтение питаем.
Он всех спортсменов также друг.
Не эпигон, а продолжатель.
Шагнул вперёд, но сделал круг.
А стерх – совсем не показатель.
Системы солнечной давно
Виталий Пуханов
На Марсе все едят говно.
Говно растет здесь на деревьях,
Оно по древнему поверью
С Земли людьми завезено.
Его здесь солят и пекут.
И полотно искусно ткут.
А если прилетают люди,
Им подают говно на блюде.
Гостеприимно встретят
