Велимир Хлебников - Том 2. Стихотворения 1917-1922

1920

«Мака алого настой…»*

Мака алого настойЭтот звуков спотыкач.Тонкий розлит углерод –Этот плачущий скрипач.

<1920>

«Слава пьянице, слава мозгу…»*

Слава пьянице, слава мозгу,Который однажды после смертиНапился до основания, а затемБыл подан как учебный помощник,Учитель истины веселой радостиНа большом столе,Как странный желтый цветок,Гриб, дышащий вином.Его в руке держали девушки,И ноздри у них дрожали, а брови подымались,И ноздри живых впивали запах крепкой водки,И пьянели мозгом мертвецкой мозги живых.Зимние цветы с того света, из тысячи извилинИзлучавших душистое вино.

<1920>, 1921

«Словес сломивший скорлупу…»*

Словес сломивший скорлупуПтенец людей взлетел на воздухИ чисел улиц<ы> толпуОн увидал на дальних звездах.Пространство на ко<ст>ре костей,На руки раскаленные егоБросали матери детей,Умилостивляя Божество.

<1920>

«Я – вестник времени, пою…»*

Я – вестник времени, поюЕго расколы и утесы.Всё было пением в раю,Когда я, пьян собою, несся.

1921

«И если сторонитесь вы песка…»*

И если сторонитесь вы песка,В черепе суток в русле ресницЭто случайная выписка –Просьба устами усталых коснуться.Шаг и за шагом в уме шагПо руслам покорных событий.Это молитва о первых умерших,О разбитом в осколки обете!

7 января 1921

«С верхарни…»*

С верхарниЛетела биель,Тиес жарко-синие речи,Лиоты вечерних внес.За мровью дождяЗакутана вечера мысль, чтоб не прочесть.Незак глубиныСкользил, как шалунья, устами ущелья.Угрюмады все в белом.

1921

«Пришла и устала ночная лиель…»*

Пришла и устала ночная лиель,И пепел цветущего окаРаздвинут кочергой ревности.Всё бело, как тоска о зиме.И только зеленый плащ пророкаЯ подымаю с колен.

1921

Самострел любви*

Хотите ли выСтать для меня род тетивы?Из ваших кос крученыхНа лук ресниц, в концах печеный,Меня стрелою нате,И я умчусь грозы пернатей!

25 января 1921

«Хохол песка летит с кургана…»*

Хохол песка летит с курганаНад важною орлицей.Это спесиво смотрит верблюд,Оцелован жемчугом синим узды.Черные очи у птицы для гнева,Чьи русые косы дикаркиНа смуглом заката плече.Птицезвериные очиЗамыты песчаною холкой,И рядом свиные очи панны.

1921

«Я видел хохоты зеркал…»*

Я видел хохоты зеркал,Я слышу крик земного шара.Веселитесь, еще наш городНе одел шляпы песковИ на нем не шумятВетками высокиеЗадумчивые сосны.Когда будете землейИ колос качнется над вами,Будут веселиться другие.Ноги ваши еще работают!Руки еще косят!Торопитесь!Вы еще не плаваетеВ песчаном курганеНад городом,Как бесконечные зерна белого моря.

<1921>

«Утраты, утраты, утраты…»*

Утраты, утраты, утраты…До утра, до утра, всю ночь.День темен и томит,А ночь ярка своим пожаром.И я – ресниц твоих наймит,Я обнимал созвездье даром,Я пролетал ветров ударом.

<1921>

«Тайной вечери глаз…»*

Тайной вечери глазЗнает много Нева.Здесь Спасителей кровьПричастилась вчераС телом севера в черном булыжнике.На ней пеплом любовьИ рабочих и умного книжника.

Тайной вечери глазЗнает много НеваУ чугунных коней,У суровых камнейДворца Строганова.

Из засохших морейБерега у реки.И к могилам царейВедут нить пауки.Лишь зажжется троякНа вечерних мостах,Льется красным струя.Поцелуй на устах.

16 февраля 1921, 1922

«Как стадо овец мирно дремлет…»*

Как стадо овец мирно дремлет,Так мирно дремлют в коробкеБоги былые огня – спички, божественным горды огнем.Капля сухая желтой головки на ветке,Это же праотцев ужас –Дикий пламени бог, скорбный очами,В буре красных волос.Молния пала на хату отцов с соломенной крышей.Дуб раскололся, дымится.Жены и дети, и старцы, невесты черноволосые –Их развевалися волосы, –Все убегают в леса, крича, оборачиваясь, рукой подымая до неба,На острые зубы зверя лесного, гадов шипящих укус,Как обед для летучего гнуса.Дико пещеры пылают:Золото здесь, зелень и синь горят языками.Багровый, с зеленью злоюВзбешенных глаз в красных ресницах,Бог пламени, жениной палкой побитый,Машет дубиной корявой, гнев на селе срывает.Соседи бросились грабить село из пещер.Копья и нож, крики войны!Клич «С нами бог!»И каждый ворует у богаДубину и длинные красные волосы.«Бог не с нами!» – плачут в лесуДеревни пылавшей жильцы.Как волк, дико выл прадед,Видя, как пепломСтановится хижина.Только угли горят и шипят.Ничего уже больше, горка золы.Смотрят глазами волковИз тьмы. Плачь, жена!Нет уже хижины милойСо шкурами, удочками, копьямиИ мясом оленей, прекрасным на вкус.В горы бежит он проворно, спасаясь.

А сыны «Мы с нами!»Запели, воинственные,И сделали спички,Как будто и глупые –И будто божественные,Молнию так покорив,Заперев в узком пространстве.«Мы с нами!» – запели сурово они,Точно перед смертью, –«Ведайте, знайте, мы с нами!»Сделали спички –Стадо ручное богов,Огня божество победив.Это победа великая и грозная.К печке, к работеМолнию с неба свели.Небо грозовое, полное туч, –Первая коробка для спичек,Грозных для мира.Овцы огня в руне золотомМирно лежат в коробке.А раньше пещерным львомРвали и грызли людей,Гривой трясли золотой.

А я же, алчный к победам,Буду делать суровоСпички судьбы,Безопасные спички судьбы!Буду судьбу зажигать,Разум в судьбу обмакнув.– Мы с нами, спички судьбы,Спички из рока, спички судьбы.Кто мне товарищ?Буду судьбу зажигать,Сколько мне надоДля жизни и смерти.Первая коробкаСпичек судьбы –Вот она! Вот она!

1921

«Я велик. Лишь я поставлю да-единицу…»*

Я велик. Лишь я поставлю «да»-единицуВ рассудке моем, –Будет великого Рима пожар.Ветер завоет в священных латинских дворцах.Строчку Гомера прочтут полководцыНа крыше дворца, видя пожар,Улыбаясь утонченно.«Нет»-единицу поставлю, –Будет гореть Византия.Знакомые богиПриветливо заржутИз конюшни числаИ подымут вещие лица.Кони-друзья! Простите, что частоО наковальню ушейИменем вашим стучу.Точно дым,Проклятья народовНа жестокость судьбыПотекут с уравнений.Сами они виноваты,Что неука рокаНе взяли в науку,Его обуздать.

1921

1789 год*

Точно колосья народного гнева,Как убитых оленей рога,14 июля мужья с копьями и пищалями,Сорок тысяч – целые горы выковано их кузней восстания,Брали Бастилию, –Воевали много раз и умеют, –Темную башню для сов, место для казни, застенок песен и пытокГде «Божия Матерь Застенка» в гостя впивалась шелком чугунных волосСветом дня пытки его озаряла, сжигая,А белые черепа башен были цветами,А кольца цепей роняли крови алые цветы,И были ковры из белых черепов и красные звенели цепи.Через 34 и два дня– 3 октября жёны на рынке,Хлеба на нем не найдя, чтобы заполнить корзины,Пошли к королю.Взяли Версаль, место для игор любви и цветов и соловьиного пенияНежно изысканных радостей рощи,Где деревья бреют себя, свои щетки, как щеголь,Ножницы знают, а цветы росли так,Чтобы написать имя короля.Это обратное дело.А через 35 – [13 марта 1896 года].Поворот от тюрьмы к семье, от тюремщика к часовщику.  Одна и та же звезда: 35.

1921