Джакомо Леопарди - Избранные произведения

ПРОБУЖДЕНИЕ[45]

Я думал, мукам юностиВовек уж нет возврата,—Горчайшая утратаВо цвете лет моих;Из глуби сердца движимы.Так сладки муки эти,Что ничего на светеНет радостнее их.

Какие слезы, жалобыИсторгла перемена!Из ледяного пленаДушою рвался я.Но боль меня покинула,И сердце опустело,И без любви хладелаВ унынье грудь моя.

Я плакал, что оставленнойЖизнь предо мной предстала;Над миром покрывалаРаскинул вечный хлад.День стал пустым; безмолвнаяНочь сумрачней и жутче,Луна погасла в туче,И звезды не горят.И все же — чувство прежнееТе слезы пробудило;Как прежде, сердце жилоИ билось в глубине;Воображенье пряталосьЗа той же самой далью,И с давешней печальюСкрывалась боль во мне.

А вскоре не найти былоИ от нее ни тени,И больше мне на пениНе оставалось сил;Поник, и утешенияЯ — сердцем, все забывшим,Почти уже не жившим,—Ни разу не просил.

Каким я был! Тот юноша,Что с яростью и пыломЖил в заблужденье милом,—Похож ли на меня?Мне сердца свистом ласточкаНе трогала бессонным,В просторе заоконномКружась с рассветом дня,

Ни эта осень бледнаяВ усадьбе опустелой,Ни солнца луч несмелый,Ни колокола звон;Вотще звезда вечерняяПлыла над тишью ныне,И соловей в долине —Стонал напрасно он.И даже очи светлые,И беглый взгляд украдкой,И зов любови сладкой,Услышанный вдвоем,И на моей лежавшаяРука — нежна, прекрасна,—Сошлись и вы напрасноВ тяжелом сне моем.

Уныло, без волнения,Забыв, что значит нежность,Я жил, и безмятежностьПрогнала тень с лица.В груди моей измученнойЖеланья все истлели,Лишив последней цели —Желания конца.

Как дней преклонной старостиОстаток жалкий голый,Так жизни май веселыйЯ проводил в те дни.Ты, мое сердце, сказочныхТех лет не замечало,А их дано так мало,Так коротки они.

Кто ж пробуждает все-такиМеня от сна больного?И что за доблесть сноваВ себе почуял я?Порывы, заблужденияИ призрачные дали.Для вас не навсегда лиЗакрыта грудь моя?Свет дней моих единственный! —Так это вы воскресли —Те чувства, что исчезлиВ отрочестве моем!Где б взором я ни странствовалПо небу, в ближнем поле,Во всем — источник боли,И радость есть во всем.

Опять со мною озероИ лес на косогоре,О чем-то шепчет море,Беседует родник.И после сна столь долгогоЯ слезы лью обильно!Кто мне велит? Как сильноВзгляд от всего отвык!

О сердце, не надежды лиВновь распахнулись вежды?Но мне лица надеждыУж не видать, увы!Мне трепет и мечтанияДостались от природы,Да были злы невзгоды —Дары ее мертвы.

И все же, окончательнойНе празднуют победыНи горестные беды,Ни грязный мир, ни рок.Я погружен в несхожиеС земною явью грезы.Глуха природа; слезыНе лей — какой в них прок?О бытии заботитсяОдном, забыв о благе;Пусть мы несчастны, наги —Ей мил наш скорбный вид.Мы не находим жалостиВокруг; и бег свой вечныйВершим; и каждый встречныйУнизить нас спешит.

Талантами и доблестьюНаш век пренебрегает;Еще не достигаетДостойный труд хвалы.И вы, глаза отверстые,Где чудный луч трепещет,То не любовь в вас блещет —Зря светите из мглы.

Глубокое и тайноеВ вас чувство не искрится,В груди не загоритсяВовеки дивный жар.Живая страсть становитсяИгрушкой интересной,А за огонь небесныйПрезренье — лучший дар.

Но прежние, я чувствую,Мечтанья снова живы;Узнав свои порывы,Душа удивлена.Ты, сердце, снова к бодростиЗовешь, к былому пылу;Я знаю, чуя силу,Что от тебя она.Мир, красота, природа ли,Судьба ли — благородной,Возвышенной, свободнойДуше несут обман.Ты ж, сердце, рок осилилоБиеньем одиноким —Так назову ль жестокимТого, кем дух мне дан!

К СИЛЬВИИ[46]

О Сильвия, земного бытияТы помнишь ли тот срок,Когда в смеющихся и беглых взорахЕще краса блистала И радостно и робко на порогДней юных ты вступала?

От пенья твоегоЗвенела непрерывноИ даль дорог, и тихих комнат сень,Когда, к трудам привычнаДевичьим, мыслью ты влеклась туманнойВдаль, в будущее. Май благоуханныйСиял. Так проводила ты обычноВ то время всякий день.

Порой, занятья бросивИ потом орошенную бумагу,Которым отдавалПыл ранних лет и юную отвагу,Я отческий спешил покинуть дом,Чтоб пенья твоего услышать звуки,Чтоб видеть, как твои мелькают рукиЛегко над многотрудным полотном.Синь неба оглянутьЛюбил, сады и золото тропинок,Там — море, дальше — горы.Не выскажет языкТого, что мне переполняло грудь.

Какие помыслы, дела какие!Как много сладких думНаш занимало ум!Какой казалась жизнь, судьба людская,О Сильвия моя!Вновь безутешен я,О наших упованьях вспоминая;Вновь мучаюсь от боли.Природа, почему и малой долиТого, что обещала, не даешь?Зачем так часто детямСвоим ты даришь ложь?

Еще зима не высушила травы,А ты, сраженная недугом тайным,Увяла, нежная! Не дождалась тыЦветенья дней своих.Еще твоя не волновалась кровьОт сладкой черным локонам хвалыИли твоим влюбленным скромным взорам.Ты не смеялась в праздник разговорамПодружек про любовь.

Затем моя надеждаБлаженная погибла: отнял рокУ дней, сужденных мне.Их молодость. Увы,Как миг, твой век протек,Подруга юных лет,Моя мечта, залитая слезами!Так вот он, этот мир? Вот каковыУтехи, страсть, труды, событья, намиПереговоренные в час бесед!Явь было не под силуТебе принять — ты пала!И вдалеке рукою указалаСмерть хладную и голую могилу.

ВОСПОМИНАНИЯ[47]

Медведицы мерцающие звезды,Не думал я, что снова созерцатьПривычно буду вас над отчим садомИ с вами разговаривать из оконТого приюта, где я жил ребенкомИ радостей своих конец увидел.Ваш и светил, вам равных, вид — какиеВ моем сознанье образы, какоеРождал безумье некогда! Тогда,В молчанье сидя на зеленом дерне,Почти весь вечер проводить любил я,На небо глядя и внимая пеньюЛягушки из долины отдаленной.Вдоль изгороди, над цветочной грядкойБлуждал светляк, душистые аллеиИ кипарисы на ветру шепталиТам в роще; доносились из-под кровлиРодной, сменяясь, голоса и звукРаботы мирной слуг. И сколько мыслейОгромных, сколько сладких снов внушал мнеВид моря дальнего и гор лазурных[48] —Их вижу я отсюда, их когда-тоМечтал преодолеть я, чтоб достичьКакого-то таинственного мира,Таинственного счастья для себя!Не знал своей судьбы я. Сколько разЖизнь горькую, пустую жизнь моюОхотно променял бы я на смерть.

Не говорило сердце мне, что юностьЯ буду осужден в селенье этомГлухом сжигать меж низменных и грубыхЛюдей, которым чужды и смешныСлова «ученье», «знанье». Ненавидеть,Бежать меня не зависть им велит —Ведь не меня они считают вышеСебя, а то, что в сердце я храню,Хоть я никак того не обнаружил.Здесь годы провожу — забыт, покинут,Без жизни, без любви; и поневолеСредь сброда недругов ожесточаюсь.Здесь, жалость и достоинство отбросив,Я начинаю презирать людей —Тому виною стадо, что столпилосьВокруг; а время юности летит,То время, что и славы драгоценней,И лавров; драгоценнее, чем чистыйСвет солнца, чем дыханье; я ж теряюТебя без наслаждений, бесполезно,В пристанище безлюдном, средь печалей,О цвет единственный бесплодной жизни.

Слетает ветер и приносит звонЧасов с высокой башни. ОбодреньемБыл этот звон, мне помнится, в те ночи.Когда еще ребенком в темной детскойЯ утра ждал, а непрерывный страхМне не давал уснуть. Здесь все, что вижуИль слышу я, — лишь возвращенный образ.Он сладкое несет воспоминанье.Но к сладости примешивает больО настоящем мысль, тоска пустая,Грусть по былому и слова «я был».Там, обращенная к закату солнца.Та лоджия, те расписные стены,Изображенье стад и день, встающийВ пустых полях, — они моим досугамДарили тысячи услад, когдаВезде со мною жило заблужденьеМогучее. В старинных этих залах,В сиянии снегов, когда свистелВокруг широких этих окон ветер,Звучало эхо возгласов моихЛикующих, моих забав, в те дни,Когда вещей чудовищная тайнаНам видится исполненной блаженства;Ребенок, как неопытный любовник,К обманной жизни тянется, ещеНетронутой и целой, с вожделеньем,Небесным блеском вымысла пленяясь.

О милые обманы и надеждыТех первых лет моих; сбиваюсь яВсегда на разговор о вас; ни бегМгновенных лет, ни смена чувств и мыслейЗабыть вас не заставили. Мне ясно,Что честь и слава — призраки; утехиИ блага — лишь желанный сон, а жизньБесплодная — убожество. И хотьПусты мои года, хоть одинокоИ мрачно бытие, — меня лишилаНемногого фортуна, понял я.Но сколько раз я в мыслях возвращаюсь,Минувшие надежды, к вам и к первой,Мне дорогой игре воображенья;Вновь вижу я мое существованье,Столь жалкое, столь горестное; смерть —Вот все, что от былых надежд осталось;Сжимает сердце боль, я понимаю,Что утешенья нет в моей судьбе.И все ж, когда со мною рядом будетСмерть долгожданная и станет близокКонец несчастий всех, когда земляПредстанет чуждым долом и из глазГрядущее исчезнет — непременноВас вспомню, и еще раз этот образМеня вздохнуть заставит, и горькаМне будет мысль, что тщетно жил, и сладостьМинуты роковой умерит болью.

Уже в смятенье юношеских первыхТомлений, удовольствий и желанийСмерть призывал я часто и подолгу Уэтого источника сидел И думал, как бы в лоне этих водПокончить мне с надеждой и страданьем.Потом, средь бед слепых, среди сомнений,Я горевал о юности прекрасной,О цвете бедных дней, который раноОсыпался. И часто в поздний часНа ложе, ставшем мне вернейшим другом,Под лампой тусклою стихи слагая,Оплакивал в ночном безмолвье дух,Нам данный на мгновенье, и себеВ изнеможенье пел псалом надгробный.

Кто может вспомнить вас и не вздохнуть,О первое явленье несказанныхИ милых юных дней, когда впервыеМелькают перед смертным восхищеннымУлыбки девушек и всё вокруг,Всё разом улыбается ему;Безмолвна зависть — то ли спит еще,То ль благосклонна; и весь мир (о, чудо!)Ему уже протягивает руки,Его грехи прощает, с ликованьемЕго приход встречает и, склоняясь,Показывает, что как господинаЕго он принимает и зовет?Дни быстротечные! Как вспышки молний,Пропали вы. И кто из смертных можетНе ведать горя, если для негоПора минула, лучшее исчезлоИ молодость, ах, молодость — прошла?

Нерина! О, ужель не слышу я.Что все окрест мне молвит о тебе?Ужель исчезла ты из грез моих?Куда же ты ушла, что нахожуЗдесь о тебе я лишь воспоминанье,Моя услада? Уж тебя не видитРодимая земля и опустелоОкно твое, в котором ты стояла,Со мной болтая, и в котором нынеЛишь отраженье звезд печальных. Где ты,Что голос твой не слышен больше мне,Как некогда, в те дни, когда малейшийЗвук уст твоих, которым я внимал,Невольно заставлял меня бледнеть?Иное время. Дни, любовь моя,Твои размыло. Ты ушла. ДругиеЯвились вслед, чтоб по земле пройтиИ жить среди холмов душистых этих.Но ты прошла стремительно; как сонВся жизнь твоя была. Ты шла, танцуя;Чело блистало радостью, а взорДоверчивым блистал воображеньемИ юным светом; рок задул его,И ты уснула. О Нерина! В сердцеМоем — любовь былая. И на праздникСобравшись, говорю себе: увы,Нерина! ты себя уж не украсишьДля праздников, не явишься на них.И если май приходит и с ветвямиИ песнями влюбленные к подружкамСпешат, я говорю: моя Нерина,К тебе уже вовеки не придетВесна, вовеки не придет любовь.Едва завижу я цветущий берегИль ясный день, едва я наслажденьеПочувствую, я говорю: Нерина[49]Уже не наслаждается ничем,Не видит ни полей, ни неба. ТыПрошла, мой вечный вздох, прошла: и сталоВсех грез прелестных спутником, всех чувств,Всех сладких и глухих движений сердцаЖестокое воспоминанье это.

НОЧНАЯ ПЕСНЬ ПАСТУХА, КОЧУЮЩЕГО В АЗИИ[50]