Михаил Лермонтов - Демон
Монахиня
Забыть волнение страстейЯ поклялась давно, ты знаешь;К чему ж теперь меня смущаешьМольбою странною своей?О, кто ты? – речь твоя опасна!Чего ты хочешь?
Незнакомец
Ты прекрасна!
Монахиня
Кто ты?
Незнакомец
Я демон! – не страшись:Святыни здешней не нарушу;И о спасеньи не молись.Не искушать пришел я душу.К твоим ногам, томясь в любви,Несу покорные моленья,Земные первые мученьяИ слезы первые мои.Не отгоняй меня укором,Не выжимай из груди стон:Несправедливым приговоромЯ на изгнанье осужден.Не зная радости минутной,Живу над морем и меж гор,Как перелетный метеор,Как степи ветер бесприютный.И слишком горд я, чтоб проситьУ бога вашего прощенья:Я полюбил мои мученьяИ не могу их разлюбить.Но ты, ты можешь оживитьСвоей любовью непритворнойМою томительную леньИ жизни скучной и позорнойНепролетающую тень!
Монахиня
К чему мне знать твои печали?Зачем ты жалуешься мне!Ты виноват…
Незнакомец
Против тебя ли?
Монахиня
Нас могут слышать.
Незнакомец
Мы одне.
Монахиня
А бог?
Незнакомец
На нас не кинет взгляда,Он занят небом, не землей.
Монахиня
А наказанье, муки ада?
Незнакомец
Так что ж? ты будешь там со мной.Мы станем жить любя, страдая,И ад нам будет стоить рая;Оставь сомнения свои;И что такое жизнь святаяПеред минутою любви?Моя бессменная подруга,Ты будешь разделять со мнойВека бессмертного досугаИ власть над бедною землей,Где носит всё печать презренья,Где меж людей, с давнишних лет,Ни настоящего мученья,Ни счастья без обмана нет.Благословишь ты нашу долю,Не будешь на меня роптатьИ не захочешь грусть и волюЗа рабство тихое отдать.
Монахиня
Оставь меня, о дух лукавый,Оставь… не верю я врагу.Творец… увы, я не могуМолиться… тайною отравойМой ум слабеющий объят…Но слушай, ты меня погубишь,Твои слова огонь и яд,Скажи, зачем меня ты любишь…
Незнакомец
Зачем, красавица? – увы,Не знаю… Полон жизнью новой,С своей преступной головыЯ гордо снял венец терновый.Я всё былое бросил в прах;Мой рай, мой ад в твоих очах;Я проклял прежнюю беспечность;С тобою розно мир и вечностьПустые звучные слова,Прекрасный храм – без божества.Люблю тебя нездешней страстью,Как полюбить не можешь ты,Всем упоением, всей властьюБессмертной мысли и мечты;Люблю блаженством и страданьем,Надеждою, воспоминаньем,Всей роскошью души моей…О, не страшись… но пожалей!..Толпу духов моих служебныхЯ приведу к твоим стопам,Прислужниц чудных и волшебныхТебе, красавица, я дам;И для тебя с звезды восточнойСниму венец я золотой,Возьму с цветов росы полночной,Его усыплю той росой;Лучом румяного закатаТвой стан, как лентой, обовьюИ яркий перстень из агатаНадену на руку твою.Всечасно дивною игроюТвой слух лелеять буду я.Чертоги светлые построюИз бирюзы и янтаря…Я опущусь на дно морское,Я полечу за облака,И дам тебе всё, всё земное,Люби меня!..
И он слегкаПрижался страстными устамиК ее пылающим устам;Тоской, угрозами, слезамиОн отвечал ее мольбам.Она противиться не смела,Слабела, таяла, горелаОт неизвестного огня,Как белый воск от взоров дня.В то время сторож полуночныйОдин, вокруг стены крутой,Когда ударил час урочный,Бродил с чугунною доской.Но возле кельи девы юнойОн шаг свой мерный укротилИ руку над доской чугунной,Смутясь душой, остановил.И сквозь окрестное молчанье,Ему казалось, слышал онДвух уст согласное лобзанье,Невнятный крик и слабый стон…И нечестивое сомненьеПроникло в сердце старика.«То не отшельницы моленье!»Подумал он, и до замкаУже коснулся… тихо снова!Ни слов, ни шума не слыхать…Канун угодника святогоСпешит он в страхе прочитать…Крестит дрожащими перстамиМечтой взволнованную грудьИ молча скорыми шагамиСвой прежний продолжает путь.
За час до солнечного всхода,Еще высокий берег спал,Вдруг зашумела непогода,И океан забушевал;И вместе с бурей и громами,Как умирающего стон,Раздался глухо над волнамиЗловещий колокола звон.Не для молитвы призывалиСвятых монахинь в тихий храм,Не двум счастливым женихамСвечи дрожащие пылали:В средине церкви гроб стоял,Досками черными обитый,И в том гробу мертвец лежал,Холодным саваном увитый.Зачем не слышен плач родныхИ не видать во храме их?И кто мертвец? Едва приметныйОстаток прежней красотыЯвляют бледные черты;Уста закрытые бесцветны,И в сердце пылкой страсти ядСии глаза не поселят,Хотя еще весьма недавноВладели пылкою душой,Неизъяснимой, своенравной,В борьбе безумной и неравнойНе знавшей власти над собой.И нет тебя, младая дева!..Как злак потопленных полей,Добыча ревности и гнева,Ты вдруг увяла в цвете дней!..Напрасно будет солнце югаИграть приветно над тобой,Напрасно будет дождь и вьюгаРеветь над плитой гробовой.Лобзанье юноши живоеТвои уста не разомкнет;Земля взяла свое земное,Она назад не отдает.
3
С тех пор промчалось много лет,Пустела древняя обитель,И время, вечный разрушитель,Смывало постепенно следВысоких стен; и храм священный,Добыча бури и дождей,Стал молчалив, как мавзолей,Умерших памятник надменный.Из двери в дверь во мгле ночейБлуждает ветр освобожденный.Внутри, на ликах расписныхИ на окладах золотых,Большой паук, отшельник новый,Кладет сетей своих основы.Не раз, сбежав со скал крутых,Сайгак иль серна, дочь свободы,Приют от зимней непогодыИскала в кельях. И поройЗабытой утвари паденьеСреди развалины глухойИх приводило в изумленье.Но в наше время ничемуНельзя нарушить тишину:Что может падать, то упало,Что мрет, то умерло давно,Что живо, то бессмертно стало,Но время вживе удержалоВоспоминание одно.
И море пенится и злитсяИ сильно плещет и шумит,Когда волнами устремитсяОбнять береговой гранит.Он вдался в море одиноко,Над ним чернеет крест высокой.Всегда скалой отражена,Покрыта пылью белоснежной,Теснится у волны волна,И слышен ропот их мятежный,И удаляются толпой,Другим предоставляя бой.
Над тем крестом, над той скалою,Однажды утренней пороюС глубокой думою стоялДитя Эдема, ангел мирный,И слезы молча утиралСвоей одеждою сапфирной,И кудри мягкие как ленС главы венчанной упадали,И крылья легкие как сонЗа белыми плечьми сияли.И был небесный свод над нимУкрашен радугой цветистой,И волны с пеною сребристойС каким-то трепетом живымК скалам теснились вековым.Всё было тихо. Взор унылыйНа небо поднял ангел милый,И с непонятною тоскойЗа душу грешницы младойТворцу молился он, и, мнилось,Природа вместе с ним молилась.
Тогда над синей глубинойДух отверженья и порокаБез цели мчался с быстротойНоворожденного потока.Страданий мрачная семьяВ чертах недвижимых таилась;По следу крыл его тащиласьБагровой молнии струя.Когда ж он пред собой увиделВсё, что любил и ненавидел,То шумно мимо промелькнулИ, взор пронзительный кидая,Посла потерянного раяУлыбкой горькой упрекнул.
Примечания
Печатается по авторизованному списку – ИРЛИ, оп. 1, № 45 (список – рукой А. П. Шан-Гирея, его же рукой – карандашные поправки), лл. 2–9. Имеется также список, принадлежавший К. А. Булгакову, – ИРЛИ, оп. 2, № 2 (текст его, сравнительно с авторизованным списком, представляет более раннюю стадию работы Лермонтова над V редакцией). Описка в стихе («В чертах недвиженных таилась») исправлена по авторизованному списку VI редакции (ГПБ, собрание рукописей Лермонтова, № 4): «В чертах недвижимых таилась».
V редакция «Демона» впервые опубликована (по списку Булгакова) в Соч. под ред. Введенского, т. 2 (1891, стр. 63–74) и в Соч. под ред. Висковатова, т. 3 (1891, стр. 77–93).
Датируется 1833–1834 годами. В 1833 году Н. Ульянов получил булгаковский список поэмы, переданный им впоследствии А. А. Краевскому (см. Соч. под ред. Висковатова, т. 3, 1891, стр. 109). Хотя список Булгакова датирован позднее неизвестной рукой 1832 годом, однако в этом году Лермонтов, писавший роман «Вадим» и готовившийся сначала к переезду в Петербург, а затем к поступлению в Школу гвардейских подпрапорщиков, конечно, не имел возможности заниматься переработкой своей поэмы. Вероятнее всего, он переработал ее в начале 1833 года, когда вследствие перелома ноги больше двух месяцев пролежал дома. Авторизованный же список рукой А. П. Шан-Гирея, содержащий окончательную стадию работы Лермонтова над V редакцией поэмы, изготовлен не ранее 1834 года, так как Шан-Гирей приехал в Петербург и поселился у Е. А. Арсеньевой в начале этого года.
