Николай Алл - Русская поэзия Китая: Антология

ХАНЬЧЖОУ

Как пчелы и осы, звенели, жужжали и скрипки, и лютни,и ярко в цветах утопало, вздыхая в дремоте, Ханьчжоу.И жизнь, что пред этим казалась оскаленных скал бесприютней,цвела, распускаясь нарядно, и пышно, и сказочно ново.

И в зеркале вод отражались священные древние храмы.Но вдруг отраженья скривились, в ребристые сморщились складки,как будто под пламенным солнцем нахмурились древние ламыда так и остались в морщинах… И несся мучительно сладкий

томительный запах курений от гнувшихся к водам глициний,и ветра бесплотные руки меня заносили в нирвану.И был только он, только купол, мечтательно плавный и синий,укрывший отверстого сердца еще не зажившую рану,

и был только он — только отдых. И сон, и полет в беспредельность,и скрипки, и лютни, и цитры, и радостный крик окарины,и дрожь трепетавшего гонга, и млечность, и вечность, и цельность,и — облачный ладан, и звезды, и — путь в поднебесье орлиный.

ТАИСИЯ БАЖЕНОВА

СТОРОЖИХА

Сел на рельсы, вытянувши ноги.Дать тебе бы хлеба с огурцом,Стал бы ты бродягою с дороги —Дезертиром, пьяным босяком!

Я — на свист, разгульною бабенкойНа закате ветреного дняПробиралась бы в траве сторонкой,Бусами и песнею звеня.

Поцелую, обовью косою,Чтобы кровь пожаром залила, —Любо станет с бабой молодою,Что от мужа к босяку пришла.

Муж — в очках и в новеньких сапожкахБудет в праздник книжицу читать.Выйдет и покличет из сторожки,А потом отправится искать…

С кузнецами мы в траве высокой.Притаившись, пугано замрем.Муж покличет и пройдет далеко,И очки блеснут на нас огнем.

А потом вернется хмурый-хмурый,Рыжий ус со злобой теребя,Сядет на завалинку, где куры,Будет ждать, цигарку закуря…

А когда падут на травы росы,Загорятся звезды в небесах,Я вернусь хмельной и безголосой,С пылью и соломой в волосах.

Оттаскает за волосы — сноваУбегу назавтра же в закат, —Где пасутся и мычат коровы,А на рельсах ждет меня солдат!

РУССКАЯ СТАРУШКА

Только у русской старушки такоеВ талию старенькое пальтецо.Шляпа немодного давно покроя,Ненарумянено совсем лицо.

Сядет в трамвай, посмотрит на лица,Отведет смущенно взгляд на окно.Я спрошу о здоровье — вся оживится,Как будто ждала вопроса давно.

Подъедем к фабрике — бежит в волненьи:— Знаете, все-таки б не опоздать!Приходит и ждет, опять с нетерпеньемСмотрит на часики: скоро ли пять?

Солнце и душно. Гудят трамваи,А женщины тихо и молча шьют.— У нас ведь в России, и там, в Китае,Сейчас морозы, не то что тут!..

Пришивает кружево к платьям детским,В фуфайке, согнувшись, в очках, у окна…— А дома, — шепчет, — больна невестка,Опять без меня в постели одна…

— Бабушка, вам бы в теплую горенкуС тихой лампадкой да нянчить внучат!..— Знаю, что были бы… Да умер сын Боренька,В Сибири убит он как белый солдат.

НЕПОГОДА

Серый залив. Ветер, прибой.Ярость сирены на маяке.Стелется низко туман над водой.Чайки, нахохлясь, сидят на песке.

Белая шлюпка, и парус белыйГнется под ветром — не хочет свернутьКто-то, спортсмен или просто смелый,Любящий бурю и дерзкий путь.

Холодно белым продрогшим чайкам —Больше не носятся над водой.Словно цветами, покрыта лужайкаБелыми стайками — одна к одной.

Маленький краб уползает от палки…Милый, не бойся, ведь я не страшна;Ты на земле только славный и жалкий,Ты здесь один, и я здесь — одна.

ЯПОНИЯ

В старой гостинице скрипят половицы,А под окном — олеандры в цвету.Белый хибачи соседки дымится…Завтра я буду уже в порту.

Мне из окна видны крыши кумирен,Сосен зеленых плоская тень.Так вот проходит, созвучно-мирен,Этот японский осенний день.

С улицы слышен звук самисена,В грустной мелодии слезы дрожат…Пусть даже слышат старые стены —Мне не вернуться уже назад…

Я уезжала веселой, весенней.Завтра, быть может, на вашем столеРозы увянут — мой дар последний,И уж другая станет милей.

Можно ли сердцу сильнее сжатьсяВ горечи дум, слез и любви?..Кто теперь нежно согреет пальцыПохолодевшие мои?

КИРИЛЛ БАТУРИН

НЁ-Н[32]

Ранней весной цветет вишня,Голубой далью — неба край;В простые четверостишьяНежность собрал Китай.

Лепестки легли на лике,Черен в узком разрезе глаз.Разве скажешь — губы дики.Не целованные не раз.

Чарует изгибом тела,Точеностью линии рук —Чудеснейшая новелла,Изысканная, как бамбук.

И мурлыкающей песнейБаюкает тихие дни,Чтоб стала душа небесней,Ласковой; «Во ай ни»[33].

В ПУТИ

Бамбуковая роща за каналомИ дом, крытый черепицей.Медленно поворачивает вол черпалоСпица за спицей.

Каменной аркой перекинулся мост,И фанзы на сваях обступили воду.Дракон на крыше, загнувший хвост,Старится год от году.

Шиповник в щелях источенных плит,В грязном проулке играют дети.Императорский мост хранитЛегенды тысячелетий.

По ступеням — камням щербатым —Время царственно протекло,И день угасает ровным закатом,Хотя еще светло.

Из серого гранита тупорылый левНичком лежит в бурьяне.И никто не прочтет нараспевНадписи на кургане.

Столбы могилы обвивает плющ,Тропинкой стала аллея.Кому же войти под полог кущМолитвенно благоговея?

От старой кумирни остались обломкиВ стертых узорах знаков.В заросли тополей бамбук тонкийРастет из могил монахов.

ЛУНА

Поэма

Когда цветут абрикосыИ небо, как фарфор, —Вспоминаю черные косыИ черный лукавый взор.Вспоминаю цветы магнолий,Самую странную любовьИз противоречий и болиДевушки из Нин-по.

Над старым крылатым домомМедью взошла луна;Легла золотым изломомБороздою в пруду волна.На дальнем дворе прислугаИграет, стуча, в маджан;В беседке жду я друга —Прислужницу госпожи Цзян.

Соседа хрустальная скрипкаПоет о моей луне,И качается, словно зыбка,Задремавший сампан на волне.Заскрипела слегка дорожка,Блеснул на луче халат;Перебирают пугливые ножкиПятна лунных заплат.

В полумрак протянула руки,Вздохнула, меня узнав;Сколько любовной мукиБросила, недосказав:«Хозяйка… нельзя… узнает…Выгонит со двора!..»Луна, восходя, сияет,И кружится голова

От цветочного аромата,От близости, от любви,От шелка ее халатаИ ласковости руки.Прижавшись ко мне устало,Забыв о хозяйке злой,Лепечет: «Тебя желала…Непонятно, зачем с тобой?..»

Тушью черной кладет узорыЛунный свет на полу.Любовь китаянки — горы,Когда горы весной цветутАбрикосами, миндалями,Жасмином, дыханием трав,Смолистыми тополями —Нежнейшими из отрав…

И такой вот, косой, черноглазой,Не забыть мне любви вовек;На старинной китайской вазеПовторенных рисунков нет.И когда над Китаем весныШелестят, пролетая, крылом,Вспоминаю косматые сосны,Обступившие черный дом.

«Мгновений несколько меж серых облаков…»