Начало. Я однажды жила… - Аннэтэс Николаевна Рудман
Лежать в объятьях розовых кустов,
Смотреть, молчать и ничего не делать,
Лечиться от московских холодов.
Бруней
Душа с годами жёстче мешковины,
Бледнеет цвет однообразных дней…
Земную жизнь дойдя до половины,
Бери билет в загадочный Бруней.
Сады и горы, золото и камни,
Манящий свет береговых огней,
Ваниль и перец, рынки и пекарни –
Покажет все сокровища Бруней.
Страна легенд, султанов и пророков –
Ты долго будешь видеть сны о ней
И помнить сказки мудрого Востока,
Которые хранит в себе Бруней.
У моря
Здесь, у моря, не плачут глаза,
Наполняясь глубокой лазурью.
Даже если мелькает гроза,
Хлещет дождь с накопившейся дурью,
Я шепчу свои тайны воде
И плыву далеко к горизонту.
Здесь, у моря, и больше нигде,
Жизнь моя поддаётся ремонту.
Вояж
Проснусь и подойду к балкону
встречать рассвет. Ты спишь ещё.
Влетают птичьи перезвоны
в окно, увитое плющом.
Две пальмы – местные модели,
и длинноноги, и худы,
стоят на пляже у отеля
и смотрят в зеркало воды.
Эй, соня, нужно просыпаться,
павлин командует: «Подъём!»
У нас ещё три дня в запасе,
давай их жарко проведём.
Пора избавиться от лени.
Когда закончим наш вояж,
я целый ворох впечатлений
сложу в дорожный саквояж.
«Высятся вершины белоснежные…»
Высятся вершины белоснежные,
Будто великаны-двойники.
Дни в горах настолько безмятежные,
Что любой бы умер от тоски.
У сугробов крепкие объятия,
Снега нынче столько – не пройти.
Что в Москве творится – без понятия,
Я смотрю в окно, пишу статьи.
До весны останусь, если выживу.
В мае здесь пробьётся черемша.
Как ты там? Тебя во сне не вижу я.
Где твоя паркуется душа?
Я здесь не сумею одна…
Разговор с Богом
Спасибо, мой Создатель Вездесущий!
Иду с рожденья за руку с Тобой,
И каждое мгновенье – хлеб насущный,
И каждое дыхание – любовь.
Моя дорога – это испытанье,
Послушно постигаю путь земной.
Присутствие Твоё – святая тайна,
Но знаю, Ты всегда, везде со мной.
Спасибо за возложенные планы,
За то, что терпишь чёртиков во мне.
За то, что заживают быстро раны
От недругами брошенных камней.
И пусть порой мне суетно, тревожно,
Но Ты даёшь подсказки в мелочах,
Мне шепчешь наставленья осторожно
И сон оберегаешь по ночам.
Благодарю за тихий свет молитвы,
За ангела, хранящего меня.
За мужество друзей на поле битвы,
За всполохи душевного огня.
Благодарю, что в жуткой круговерти
Не дал упасть на дно, сгореть в аду.
За то, что не боюсь случайной смерти.
И если позовёшь, к Тебе приду.
«О чём метель? О чём весенний ветер?..»
О чём метель? О чём весенний ветер?
О чём цветы вздыхают на лугах?
Стихия красоты рождает трепет,
Он обернётся сказкой в детских снах.
Меняю дни, людей, сюжеты, стены.
Когда умру, останется зола.
Плывёт по небу облако-мурена,
Перерождаясь в белого орла.
Кто создал мир, не знают атеисты.
И гностики с собою не в ладу.
Господь мне дарит годы-аметисты,
И я их на Его алтарь кладу.
«Я в зеркале рисую чьи–то лица…»
Я в зеркале рисую чьи–то лица,
А в доме нет ни света, ни жильца.
Очаг не тлеет, но горит граница –
Где есть граница – горю нет конца.
Кому зажечь огонь – пустяк, причуда,
Тому привычен пепел и ожог.
Когда-то предал Господа Иуда,
Но жить он после этого не смог.
Я в зеркале стираю отраженья.
Клубится дым пылающих больниц.
И я прошу у Бога разрешенья
Любить врагов, но не прощать убийц.
«Когда я волнуюсь, мне тускло и серо…»
Когда я волнуюсь, мне тускло и серо,
Но в этот момент укрепляется вера.
Смиряясь, я вижу: ребёнок смеётся,
Кружатся стрекозы и катится солнце.
Когда попадаю в капканы обиды,
Чужие страданья теряю из виду.
Мне больно и мелочно, тесно и слёзно,
И я забываю о горе серьёзном.
Когда я теряюсь, найдётся пропажа,
Господь пожалеет, похвалит, накажет…
Не страшно сходить с изменённой орбиты,
А страшно быть другом и братом убитой.
Подруге
Господь не откажет болящему в визе:
Поедем в Израиль, потом на Тибет.
Отправлю молитвы в небесные выси,
И чёрные дыры померкнут в тебе.
Нам страшно бояться, нам зябко и серо,
Но снова дела возвращают назад:
Лекарство купить и дождаться курьера,
Обняться, поплакать, «спасибо» сказать.
Я с Богом ругаюсь, торгуюсь в молитвах,
Тебя заставляю бороться с бедой.
Мы обе прочнеем в отчаянных битвах.
Болезнь отступает, приходит покой.
Смотрю на тебя и не верю в разлуку,
Я – камень, ты – камень, мы вместе – стена.
Сквозь слёзы и кровь, сквозь страданья и муку–
Мы вместе! Я здесь не сумею одна.
«Бежала наверх, сквозь чужие объятья…»
Бежала наверх, сквозь чужие объятья,
Но эти шаги не хочу вспоминать я.
Я падала вниз, задевая ступени,
Вставала, просила у Бога терпенья.
Мне руку не подал никто из любимых,
Смеялась толпа, проходящая мимо.
Потом я лечила ушибы и раны.
И слышала ночью, как молится мама.
Я снова иду, поднимаюсь всё выше,
И знаю, что зависть в затылок мне дышит.
Спасибо, Господь, за урок и науку,
За всех, кто однажды не подал мне руку.
«То голосила, то немела…»
То голосила, то немела,
То выла, как забитый зверь…
И не пойму, как я сумела
Остаться прежней от потерь.
Казалось, я на грани ада,
Во мне чернеет пустота.
Забыта, предана, распята.
Но Бог простил и снял с креста,
Сказав, что
