Александр Твардовский - Василий Теркин. Стихотворения. Поэмы
Да не хватает рук…
В пути проходит новый день.
Конь перепал и взмок.
Уже ни сел, ни деревень
Не знает Моргунок.
Глава 5
Большаком, по правой бровке,
Направляясь на восход,
Подпоясанный бечевкой
Шел занятный пешеход.
Добела забиты пылью
Сапожонки на плечах,
И лопатки, точно крылья,
Под подрясником торчат.
Из сапог глядят онучки,
За спиной гремит ларец…
– А, видать, тебя до ручки
Раскулачили, отец?..
Слово за слово. О боге
Речь заводит Моргунок.
Отпрягают у дороги,
Забираются в тенек.
– Эх, да по такой погоде
Зря ты ходишь-бродишь, поп.
Собирал бы дань в приходе,
Пчел глядел бы, сено греб…
– Где ж приход? Приходов нету.
Нету службы, нету треб.
Расползлись попы по свету,
На другой осели хлеб.
Тот на должности на писчей,
Тот иной нашел приют.
Ничего, довольны пищей.
Стихли, сникли и живут.
Ну, а я… Иду дорогой.
Не тяжел привычный труд!
Есть кой-где, что верят в бога, —
Нет попа,
А я и тут.
Там жених с невестой ждут, —
Нет попа,
А я и тут.
Там младенца берегут, —
Нет попа,
А я и тут.
Нет купели,
Есть камья,
Нет попа,
А вот он я!..
Что калужского портного,
За неделю ждут меня.
Мне бы только, право слово,
Заиметь теперь коня…
Хорошо в тени, прохладно.
Поп кошелку шевелит.
Развязал – и этак складно
Припевает-говорит:
– Тут селедочка
Была, была, была,
Что молодочка
Дала, дала, дала…
Тут и соточка
Лежит – не убежит…
Эх ты, сукин сын
Камаринский мужик!..
Моргунок, уставясь косо,
Ладно, думает, молчи.
Ничего, что батя босый, —
Подходящие харчи…
Не святой и не угодник,
Не подвижник, не монах, —
Был он просто поп-отходник,
Яко наг и яко благ.
– На гумне служу обедню,
Постным маслом мажу лоб.
Николай был царь последний,
Митрофан – последний поп.
Занимаю под приходом
Всю епархию кругом.
Хочешь так: твоя – подвода,
Мой – инструмент?..
Проживем!..
Моргунок утерся строго:
– Не гляди, что выпил я…
У тебя своя дорога,
У меня, отец, – своя.
На своем коне с дугой
Ехать подходяще:
Всякий видит, кто такой, —
Житель настоящий.
На своем коне с дугой
Ехать знаменито.
Остановят: – Кто такой?
– Моргунов Никита.
В чужедальней стороне
Едешь, смотришь смело:
Раз ты едешь на коне,
Значит, едешь делом.
Самому себе с конем
Позабыться впору.
Будто в гости едешь – днем,
Ночью – будто в город.
Не охотник яйца я
Собирать на бога.
У меня, отец, своя
Дальняя дорога…
Глава 6
От ночлега до ночлега
Едет ровно Моргунок.
У дороги, под телегой,
Своя хата-потолок.
На огне трещит валежник
Робко, будто под ногой.
Двое возчиков проезжих
Сонно смотрят на огонь.
С неизвестным разным людом
Сводит ночью огонек.
Кто такие и откуда —
Знать не знает Моргунок.
Спит не спит, лежит Никита,
Слышен скрип и хруст травы.
Глухо тукают копыта
Возле самой головы.
Поправляет головешки
Освещенная рука.
Голос тянется неспешный,
Как шаги издалека:
– Окна – в землю,
Крыша – набок,
Гнезда галочьи в трубе.
Как бы в сказке, дед да баба
Жили век в своей избе.
Баба пряла у окошка,
Дед с утра на рыбу шел,
И была в хозяйстве кошка,
Курочка да петушок.
Жили старые помалу
На отлете от села.
А весною небывало
Высока вода была.
Шла весна в могучей силе,
По ночам крошила снег.
Разлились по всей России
Воды всех морей и рек… —
Спит не спит, лежит Никита,
Дрема поверху идет.
Голос ровный, домовитый
Сказку бережно ведет:
– Все – в колхозы.
Дед – ни с места
На тринадцатом году:
«Из своей избы, известно,
Никуда я не пойду».
Что, мол, жить мне на народе,
И какой мне в этом прок?..
А вода к крыльцу подходит,
Бьет волною о порог.
Поплыли плетни, солома,
Огородов – будто нет.
День за днем проводит дома,
Очищает лыки дед.
И случилась эта сказка
Возле нашего села:
Подняла вода избушку,
Как кораблик, понесла.
Поднимает выше, выше,
Гонит окнами вперед.
Петушок кричит на крыше,
Из трубы дымок идет.
И качаются, как в зыбке,
Дед и баба за стеной.
Принесло избу под липки —
К нам в усадьбу —
Тут и стой…
Спали воды. Стало сухо.
Смотрит дед – на солнце дверь:
«Ну, тому бывать, старуха,
Жить нам заново теперь…»
Спит не спит Никита, дремлет
С картузом под головой.
Теплым телом греет землю
Под примятою травой.
На армяк роса осела.
Гаснут звезды в вышине.
И тепло вздыхает Серый
За кустами в стороне.
Тянет свежестью рассвета.
Спит дорога. Тишина.
Далеко-далеко где-то
Спит Муравская страна…
Глава 7
Как с юга к северу трава
В кипучий срок весны,
От моря к морю шла молва
По всем краям страны.
Молва растет, что ночь, что день,
Катится в даль и глушь,
И ждут сто тысяч деревень,
Сто миллионов душ.
Нет, никогда, как в этот год,
В тревоге и борьбе,
Не ждал, не думал так народ
О жизни, о себе…
Росла, невнятная сперва,
Неслась, как радио, молва,
Как отголосок по лесам,
Бежала по стране,
Что едет Сталин, едет сам
На вороном коне.
Вдоль синих вод, холмов, полей,
Проселком, большаком,
В шинели, с трубочкой своей,
Он едет прямиком.
В одном краю,
В другом краю
Глядит, с людьми беседует
И пишет в книжечку свою
Подробно все, что следует.
И будто он невдалеке
Коня того поил в реке.
А то еще у старика
Спросил он ночью огонька.
А этот сторож-старичок
Увидел – кто, а сам молчок:
Порасспросить его хотел
Насчет войны и прочих дел…
За гатью – мост,
За взгорьем – склон,
Дымок по ветерку…
И, может, прямо едет он
Навстречу Моргунку.
И все, что на душе берег,
С чем в этот год заснуть не мог,
С чем утром встал и на ночь лег,
С чем ел не впрок
И пил не впрок, —
Все вновь обдумал Моргунок…
– Товарищ Сталин!
Дай ответ,
Чтоб люди зря не спорили:
Конец предвидится ай нет
Всей этой суетории?..
И жизнь – на слом,
И все на слом —
Под корень, подчистую.
А что к хорошему идем,
Так я не протестую.
Ты слушай, выслушай меня,
Коснемся, например, коня.
И склад хорош, и стать легка,
В монету весь одет.
Под Ворошиловым конька
Такого, может, нет.
На конной в Ельне куплен был,
С дороги перепал,
Стоит – и шею опустил, —
Ну, думаю, попал!..
Блестит в корытечке вода,
Свищу, свищу – не пьет,
Не ест. И вижу я тогда,
Что дело не поет…
А как я вышел поутру,
С постели – босиком,
Иду, а он впотьмах: хруп-хруп…
Стой, думаю, живем!..
Теперь мне тридцать восемь лет.
Два года впереди.
А в сорок лет – зажитка нет,
Так дальше не гляди.
И при хозяйстве, как сейчас,
Да при коне —
Своим двором пожить хоть раз
Хотелось мне.
Земля в длину и в ширину —
Кругом своя.
Посеешь бубочку одну,
И та – твоя.
Пожить бы так чуть-чуть…
А там —
В колхоз приду,
Подписку дам!
И с тем согласен я сполна,
Что будет жизнь отличная.
И у меня к тебе одна
Имелась просьба личная.
Вот я, Никита Моргунок,
Прошу, товарищ Сталин,
Чтоб и меня и хуторок
Покамест что… оставить.
И объявить: мол, так и так, —
Чтоб зря не обижали, —
Оставлен, мол, такой чудак
Один во всей державе…
В пути, в незнаемом краю,
Забыв про все, Никита
Слагал, как песню, речь свою
Душевно и открыто…
Страна родная велика.
Весна! Великий год!..
И надо всей страной – рука,
Зовущая вперед.
Глава 8
И деревням и верстам счет
Оставил человек,
И конь покорно воду пьет
Из неизвестных рек.
Дорога тянется вдали.
И грусть теснит в груди:
Как много неба и земли
Осталось позади.
И весь в пыли, как хлеб в золе,
Никита Моргунок.
На всей планете, на Земле,
Один такой ездок.
И порыжел на нем пиджак, —
Дорога далека.
Днем едет, терпит кое-как,
А к вечеру – тоска.
Сквозь тишину и холодок
Повеет ночь жильем.
И куст – он дома, и пенек
На месте на своем.
А ты скитайся, разъезжай,
Сам при себе, один…
Вдруг слышит:
– Добрый гражданин,
А, добрый гражданин!..
И видит: нищий, чуть прикрыт,
Почти что босиком.
– Подвез бы, что ли, – говорит
Обиженным баском.
И мальчик, точно со слепым,
Идет по праву руку с ним.
И нищий злобно смотрит вслед:
– Забогател, сосед?..
Глядит – и обмер Моргунок:
– Илья Кузьмич? Ай нет?..
– Годов полсотни был Илья,
Да нынче стал не я.
Что видишь, только малец мой,
А шапка не моя.
Вот брат. Такая, брат, пора.
Кромешный год такой…
– Тпру!.. Правду говорят, гора
Не сходится с горой…
Коня стреножил Моргунок,
Прибрал хомут, дугу.
Оглобли – кверху. Огонек
Заговорил в кругу.
