Федор Сологуб - Том 6. Одна любовь. Небо голубое. Соборный благовест
«Бога милого, крылатого…»
Бога милого, крылатогоОсторожнее зови.Бойся пламени заклятогоСожигающей любви.
А сойдёт путём негаданным,В разгораньи ль ясных зорь,Или в томном дыме ладанном, –Покоряйся и не спорь.
Прячет лик свой под личинами,Надевает шёлк на бронь,И крылами лебединымиКроет острых крыл огонь.
Не дивися, не выведывай,Из каких пришёл он стран,И не всматривайся в бредовый,Обольстительный туман.
Горе Эльзам, чутко внемлющимПро таинственный Грааль, –В лодке с лебедем недремлющимЛоэнгрин умчится вдаль,
Вещей тайны не разгадывай,Не срывай его личин.Силой Боговой иль адовой,Всё равно, он – властелин.
Пронесёт тебя над бездною,Проведёт сквозь топь болот,Цепь стальную, дверь железнуюАлой розой рассечёт.
Упадёт с ноги сандалия,Скажет змею: «Не ужаль!»Из цианистого калияСладкий сделает миндаль.
Если скажет: «Всё я сделаю!»Не проси лишь об одном:Зевс, представши пред Семелою,Опалил её огнём.
Беспокровною ДианоюЛюбовался Актеон,Но, оленем став, нежданноюГибелью был поражён.
Пред законами суровымиНикуда не убежим.Бог приходит под покровами,Лик его непостижим.
«Выди в поле полночное…»
Выди в поле полночное,Там ты стань на урочное,На заклятое место,Где с тоской распрощалася,На осине качаласяМолодая невеста.
Призови погубителя,Призови обольстителя,И приветствуй прокуду,И спроси у проклятого,Небылого, незнатого,Быть добру или худу.
Опылит тебя топотом,Оглушит тебя шёпотом,И покатится с поля,Слово довеку свяжется,Без покрова покажетсяПосулённая доля.
«Назвать, вот этот цвет лиловый…»
Назвать, вот этот цвет лиловый, А этот голубой.Смотри: король и туз бубновый Легли перед тобой.
Приснился тихий сумрак храма И дымный фимиам.Выходит пиковая дама, Гроза всех милых дам.
И всё же погадать нам сладко В мерцании лампад.Легла червонная десятка Преградой для отрад.
Именованья и гаданья – Суровой Мойре дань.Прими покорно все страданья, И скорбью душу рань.
Скажи: вот этот цвет – лиловый, А этот – голубой.Истает мир, возникнет новый, И в нём Она с тобой.
«Призрак ели с призраком луны…»
Призрак ели с призраком луныТихо ткут меж небом и землёю сны.
Призрак хаты с призраком реки,Чуть мерцающие, зыблют огоньки.
А над зыбко ткущимися снами,И над тихо зыблемыми огоньками,
И над призраками бедных хатНочь развёртывает чародейный плат,
Опрокидывает чёрный щит,И о свете незакатном ворожит.
«Снова саваны надели…»
Снова саваны наделиРощи, нивы и луга.Надоели, надоелиЭти белые снега,
Эта мёртвая пустыня,Эта дремлющая тишь!Отчего ж, душа-рабыня,Ты на волю не летишь,
К буйным волнам океана,К шумным стогнам городов,На размах аэроплана,В громыханье поездов,
Или, жажду жизни здешнейГорьким ядом утоля,В край невинный, вечно-вешний,В Элизийские поля?
«Так же внятен мне, как прежде…»
Так же внятен мне, как прежде,Тихий звук её часов,Стук тоскующего сердцаВ тёмном шорохе годов.
Не к земной зовут надеждеХоры тайных голосов,Но ясна для одноверцаВера в правду вещих снов.
И в изорванной одеждеОн к причастию готов,И узка, но блещет дверцаОднолюбу в край богов.
«Пришла ночная сваха…»
Пришла ночная сваха,Невесту привела.На ней одна рубаха,Лицом она бела,
Да так, что слишком даже,В щеках кровинки нет.«Что про невесту скажешь?Смотри, и дай ответ». –
«Да что же думать много!Пришла, так хороша,Не стой же у порога,Садись, моя душа».
В глазах угроза блещет,Рождающая страх,И острая трепещетКоса в её руках.
«В камине пылания много…»
В камине пылания много,И зыбко, как в зыбке миров.Душа нерождённого богаВосстала из вязких оков,
Разрушила ткани волокон.Грозится завистливой мгле,И русый колышется локон,Чтоб свившись поникнуть в золе, –
И нет нерождённого бога,Погасло пыланье углей,В камине затихла тревога,И только пред ним потеплей.
Мы радость на миг воскресили,И вот уж она умерла,Но дивно сгорающей силеДа будут восторг и хвала.
Едва восприявши дыханье,Он, бог нерождённый, погас,Свои умертвил он желанья,И умер покорно для нас.
«Как ярко возникает день…»
Как ярко возникает день,В полях оснеженных бегущий мимо!Какая зыбкая мелькает тень От синеватых клочьев дыма!
Томившая в ночном бреду Забыта тягость утомлений,И память вновь приводит чередуДавно не мной придуманных сравнений.
И сколько б на земле ни жить, Но обречён я каждым утромВсё тем же неизбежным перламутром,Всё тою ж бирюзою ворожить.
Людей встречать таких же надо снова, Каких когда-то знал Сократ,А к вечеру от счастия земного Упасть в тоске у тех же врат,
И, так же заломивши рукиТакую ж острую вдыхая пыль,Опять перековать в ночные муки Мгновенно-сладостную быль.
«Мне боги праведные дали…»
Мне боги праведные дали,Сойдя с лазоревых высот,И утомительные дали,И мёд укрепный дольных сот.
Когда в полях томленье спело,На нивах жизни всхожий злак,Мне песню медленную спелоМолчанье, сеющее мак.
Когда в цветы впивались жалаПремудрых медотворных пчёл,Серпом горящим солнце жалоСозревшие колосья зол.
Когда же солнце засыпалоНа ложе облачных углей,Меня молчанье засыпалоЦветами росными полей,
И вкруг меня ограды стали,Прозрачней чистого стекла,Но твёрже закалённой стали,И только ночь сквозь них текла,
Пьяна медлительными снами,Колыша ароматный чад.И ночь, и я, и вместе с намиТомились рои вешних чад.
«Туманы над Волгою милой…»
Туманы над Волгою милойНе спорят с моею мечтой,И всё, что блистая томило,За мглистою никнет чертой.
Туманы над милою ВолгойВ забвении тусклых болотПророчат мне счастья недолгий,Но сладостно-ясный полёт.
«Из чаш блистающих мечтания лия…»
Из чаш блистающих мечтания лия,Качели томные подруги закачали,От озарений в тень, из тени в свет снуя,Колыша синевой и белым блеском стали.
По кручам выше туч проходит колея,Высокий путь скользит над темнотой печали,И удивляемся, – зачем же мы дрожали?И знаю, – в полпути угасну ярко я.
По колее крутой, но верной и безгрешной,Ушёл навеки я от суетности внешной.Спросить я не хочу: «А эта чаша – чья?»
Я горький аромат медлительно впиваю,Гирлянды тубероз вкруг чаши обвиваю,Лиловые черты по яспису вия.
«Обнажённый царь страны блаженной…»
