Федор Сологуб - Том 7. Изборник. Рукописные книги
«Любит ночь моя туманы…»
Любит ночь моя туманы,Любит бледный свет луны,И гаданья, и обманы,И таинственные сны.
Любит девушек весёлыхВдруг влюбить в свою луну,И русалок любит голых,Поднимающих волну.
И меня немножко любит, –Зазовёт меня к луне,Зацелует, и погубит,И забудет обо мне.
«Мечта далёких вдохновений…»
Мечта далёких вдохновений,Любовь к иному бытию,Стреми вдали от воплощенийТвою эфирную ладью.
С моим болезненным томленьемСвятой тоски не сочетай,Обрадуй призрачным явленьемИ, невозвратная, растай.
«Где безбрежный океан…»
Где безбрежный океан,Где одни лишь плещут волны,Где не ходят чёлны, –Там есть фея Кисиман.
На волнах она лежит,Нежась и качаясь,Плещет, блещет, говорит, –С нею фея Атимаис.
Атимаис, Кисиман –Две лазоревые феи.Их ласкает океан.Эти феи – ворожеи.
К берегам несёт волну,Колыхаясь, забавляясь,Ворожащая лунуЗлая фея Атимаис.
Пенит гневный океан,Кораблям ломая донья,Злая фея Кисиман,Ворожащая спросонья.
Злые феи – две сестры –Притворяться не умеют.Бойся в море злой поры,Если обе чары деют.
«Не трогай в темноте…»
Не трогай в темнотеТого, что незнакомо,–Быть может, это – те,Кому привольно дома.
Кто с ними был хоть раз,Тот их не станет трогать.Сверкнёт зелёный глаз,Царапнет быстрый ноготь,–
Прокинется котомИспуганная нежить.А что она потомЗатеет? Мучить? нежить?
Куда ты ни пойдёшь,Возникнут пусторосли.Измаешься, заснёшь.Но что же будет после?
Прозрачною щекойПрильнёт к тебе сожитель.Он серою тоскойТвою затмит обитель.
И будет жуткий страх,–Так близко, так знакомо,Стоять во всех углахТоскующего дома.
«Злая ведьма чашу яда…»
Злая ведьма чашу ядаПодаёт, – и шепчет мне:«Есть великая отрадаВ затаённом там огне.
Если ты боишься боли,Чашу дивную разлей, –Не боишься? так по волеПей её или не пей.
Будут боли, вопли, корчи,Но не бойся, не умрёшь,Не оставит даже порчиИзнурительная дрожь.
Встанешь с пола худ и зеленПод конец другого дня.В путь пойдёшь, который веленДухом скрытого огня.
Кое-что умрёт, конечно,У тебя внутри, – так что ж?Что имеешь, ты навечноВсё равно не сбережёшь.
Но зато смертельным ядомВесь пропитан, будешь тыПоражать змеиным взглядомНеразумные цветы.
Будешь мёртвыми устамиТы метать потоки стрел,И широкими путямиУмертвлять ничтожность дел».
Так, смеясь над чашей яда,Злая ведьма шепчет мне,Что бессмертная отрадаЕсть в отравленном огне
«В тихий вечер, на распутьи двух дорог…»
В тихий вечер, на распутьи двух дорогЯ колдунью молодую подстерёг,И во имя всех проклятых вражьих силУ колдуньи талисмана я просил.Предо мной она стояла, чуть жива,И шептала чародейные слова,И искала талисмана в тихой мгле,И нашла багряный камень на земле,И сказала: «Этот камень ты возьмёшь,–С ним не бойся, – не захочешь, не умрёшь.Этот камень всё на шее ты носи,И другого талисмана не проси.Не для счастья, иль удачи, иль венца, –Только жить, всё жить ты будешь без конца.Станет скучно, – ты верёвку оборвёшь,Бросишь камень, станешь волен, и умрёшь».
«Я подарю тебе рубин…»
Я подарю тебе рубин, –В нём кровь горит в моём огне.Когда останешься один,Рубин напомнит обо мне.
В нём кристаллический огоньИ металлическая кровь, –Он тихо ляжет на ладоньИ обо мне напомнит вновь.
Весь окровавленный кристаллГорит неведомым огнём.Я сам его зачаровалБезмолвным, неподвижным сном.
Не говорит он о любви,И не любовь в его огне, –В его пылающей кровиТы вспомнишь, вспомнишь обо Мне.
«Белый ангел надо мною…»
Белый ангел надо мною,И бескровные устаБезмятежной тишиноюИсповедуют Христа.
Ангел жжёт полночный ладанЯ – кадило перед ним.И в цепях моих разгаданДым кадильный, тихий дым, –
Возношенье, воздыханьеУ спасающих икон,Свеч отрадное мечтанье,Утешительный канон.
«Зелёный изумруд в твоём бездонном взоре…»
Зелёный изумруд в твоём бездонном взоре, Что зеленело на просторе, Замкнулось в тесный круг. Мерцает взор зелёный, изумрудный, – Мне кажется, что феей чудной Прокинешься ты вдруг.
Уже не дева ты, – Зелёная царица, И смех твой – звон ручья,И взор зелёный твой – лукавая зарница, Но ты – опять моя.
И как бы ты в траве ни затаилась, И чем бы ты ни притворилась, Сверкая и звеня, – Везде найду тебя, везде тебя открою, Зеленоглазая! Ты всё со мною, Ты вечно для меня.
«Иду в лесу. Медлительно и странно…»
Иду в лесу. Медлительно и странноВокруг меня колеблется листва.Моя мечта, бесцельна и туманна, Едва слагается в слова.И знаю я, что ей слова ненужны, – Она – дыхания нежней, Её вещания жемчужны, Улыбки розовы у ней. Она – краса лесная, И всё поёт в лесу, Хвалою радостной венчая Её красу.
«Вечер мирный наступил…»
Вечер мирный наступилДень за рощею почил,В роще трепетная мглаИ прозрачна, и светла.Из далёкой вышиныЗвёзды первые видны.Между небом и землёйЗа туманною чертойСны вечерние легли,Сторожа покой земли.
«Зачем возрастаю?»
«Зачем возрастаю? –Снегурка спросила меня. –Я знаю, что скоро растаю,Лишь только увижу весёлую стаю,Растаю, по камням звеня.И ты позабудешь меня».
Снегурка, узнаешь ты скоро,Что таять легко;Растаешь, узнаешь, умрёшь без укора,Уснёшь глубоко.
«В чародейном, тёмном круге…»
В чародейном, тёмном круге, всё простив, что было днём,Дал Я знак Моей подруге тихо вспыхнувшим огнём.
И она пришла, как прежде, под покровом темноты.Позабыл Я все вопросы, и спросил Я: «Кто же ты?»
И она с укором кротким посмотрела на Меня.Лик её был странно бледен в свете тайного огня.
Вкруг неё витали чары нас обнявшего кольца, –И внезапно стал Мне внятен очерк близкого лица.
«В бедной хате в Назарете…»
В бедной хате в НазаретеОбитал ребёнок-Бог.Он однажды на рассвете,Выйдя тихо за порог,Забавлялся влажной глиной, –Он кускам её давалЖизнь и образ голубиный,И на волю отпускал, –И неслись они далёко,И блаженство бытияВозвещала от востокаНовозданная семья.
О, Божественная Сила,И ко мне сходила тыИ душе моей дарилаОкрылённые мечты, –Утром дней благоуханныхЖизни трепетной моейВереницы новозданныхНазаретских голубей.Ниспошли ещё мне сноваВ жизнь туманную моюИз томления земногоСотворённую семью.
«Наивно верю временам…»
