Осип Мандельштам - Осип Мандельштам. Сочинения
1925
***
Сегодня ночью, не солгу,По пояс в тающем снегуЯ шел с чужого полустанка.Гляжу – изба, вошел в сенцы,Чай с солью пили чернецы,И с ними балует цыганка...
У изголовья вновь и вновьЦыганка вскидывает бровь,И разговор ее был жалок:Она сидела до зариИ говорила: – ПодариХоть шаль, хоть что, хоть полушалок.
Того, что было, не вернешь.Дубовый стол, в солонке ножИ вместо хлеба – еж брюхатый;Хотели петь – и не смогли,Хотели встать – дугой пошлиЧерез окно на двор горбатый.
И вот – проходит полчаса,И гарнцы черного овсаЖуют, похрустывая, кони;Скрипят ворота на заре,И запрягают на дворе;Теплеют медленно ладони.
Холщовый сумрак поредел.С водою разведенный мел,Хоть даром, скука разливает,И сквозь прозрачное рядноМолочный день глядит в окноИ золотушный грач мелькает.
1925
***
Жизнь упала, как зарница,Как в стакан воды ресница.Изолгавшись на корню,Никого я не виню...
Хочешь яблока ночного,Сбитню свежего, крутого,Хочешь, валенки сниму,Как пушинку подниму.
Ангел в светлой паутинеВ золотой стоит овчине,Свет фонарного луча -До высокого плеча.
Разве кошка, встрепенувшись,Черным зайцем обернувшись,Вдруг простегивает путь,Исчезая где-нибудь...
Как дрожала губ малина,Как поила чаем сына,Говорила наугад,Ни к чему и невпопад,
Как нечаянно запнулась,Изолгалась, улыбнулась -Так, что вспыхнули чертыНеуклюжей красоты.
Есть за куколем дворцовымИ за кипенем садовымЗаресничная страна,-Там ты будешь мне жена.
Выбрав валенки сухиеИ тулупы золотые,Взявшись за руки, вдвоемТой же улицей пойдем,
Без оглядки, без помехиНа сияющие вехи -От зари и до зариНалитые фонари.
1925
Из табора улицы темной...
Я буду метаться по табору улицы темнойЗа веткой черемухи в черной рессорной карете,За капором снега, за вечным за мельничным шумом...
Я только запомнил каштановых прядей осечки,Придымленных горечью – нет, с муравьиной кислинкой,От них на губах остается янтарная сухость.В такие минуты и воздух мне кажется карим,
И кольца зрачков одеваются выпушкой светлой;И то, что я знаю о яблочной розовой коже...Но все же скрипели извозчичьих санок полозья,В плетенку рогожи глядели колючие звезды,
И били вразрядку копыта по клавишам мерзлым.И только и свету – что в звездной колючей неправде,А жизнь проплывет театрального капора пеной,И некому молвить: «из табора улицы темной...»
1925
***
Куда как страшно нам с тобой,Товарищ большеротый мой!
Ох, как крошится наш табак,Щелкунчик, дружок, дурак!
А мог бы жизнь просвистать скворцом,Заесть ореховым пирогом,
Да, видно, нельзя никак...
Октябрь 1930
***
Как бык шестикрылый и грозный,Здесь людям является трудИ, кровью набухнув венозной,Предзимние розы цветут...
Октябрь 1930
Армения
Следующие 12 стихов входят в цикл "Армения"
16 октября – 3 ноября 1930
***
1Ты розу Гафиза колышешьИ нянчишь зверушек-детей,Плечьми осьмигранными дышишьМужицких бычачьих церквей.
Окрашена охрою хриплой,Ты вся далеко за горой,А здесь лишь картинка налиплаИз чайного блюдца с водой.
***
2Ты красок себе пожелала -И выхватил лапой своейРисующий лев из пеналаС полдюжины карандашей.
Страна москательных пожаровИ мертвых гончарных равнин,Ты рыжебородых сардаровТерпела средь камней и глин.
Вдали якорей и трезубцев,Где жухлый почил материк,Ты видела всех жизнелюбцев,Всех казнелюбивых владык.
И, крови моей не волнуя,Как детский рисунок просты,Здесь жены проходят, даруяОт львиной своей красоты.
Как люб мне язык твой зловещий,Твои молодые гроба,Где буквы – кузнечные клещиИ каждое слово – скоба...
***
3Ах, ничего я не вижу, и бедное ухо оглохло,Всех-то цветов мне осталось лишь сурик да хриплая охра.
И почему-то мне начало утро армянское сниться;Думал – возьму посмотрю, как живет в Эривани синица,
Как нагибается булочник, с хлебом играющий в жмурки,Из очага вынимает лавашные влажные шкурки...
Ах, Эривань, Эривань! Иль птица тебя рисовала,Или раскрашивал лев, как дитя, из цветного пенала?
Ах, Эривань, Эривань! Не город – орешек каленый,Улиц твоих большеротых кривые люблю вавилоны.
Я бестолковую жизнь, как мулла свой коран, замусолил,Время свое заморозил и крови горячей не пролил.
Ах, Эривань, Эривань, ничего мне больше не надо.Я не хочу твоего замороженного винограда!
***
4Закутав рот, как влажную розу,Держа в руках осьмигранные соты,Все утро дней на окраине мираТы простояла, глотая слезы.
И отвернулась со стыдом и скорбьюОт городов бородатых востока;И вот лежишь на москательном ложеИ с тебя снимают посмертную маску.
***
5Руку платком обмотай и в венценосный шиповник,В самую гущу его целлулоидных тернийСмело, до хруста, ее погрузи. Добудем розу без ножниц.Но смотри, чтобы он не осыпался сразу -Розовый мусор – муслин – лепесток соломоновый -И для шербета негодный дичок, не дающий ни масла, ни запаха.
***
6Орущих камней государство -Армения, Армения!Хриплые горы к оружью зовущая -Армения, Армения!
К трубам серебряным Азии вечно летящая -Армения Армения!Солнца персидские деньги щедро раздаривающая -Армения, Армения!
***
7Не развалины – нет,– но порубка могучего циркульного леса,Якорные пни поваленных дубов звериного и басенного христианства,Рулоны каменного сукна на капителях, как товар из языческой разграбленной лавки,Виноградины с голубиное яйцо, завитки бараньих роговИ нахохленные орлы с совиными крыльями, еще не оскверненные Византией.
***
8Холодно розе в снегу:На Севане снег в три аршина...Вытащил горный рыбак расписные лазурные сани,Сытых форелей усатые мордыНесут полицейскую службуНа известковом дне.
А в Эривани и в ЭчмиадзинеВесь воздух выпила огромная гора,Ее бы приманить какой-то окаринойИль дудкой приручить, чтоб таял снег во рту.
Снега, снега, снега на рисовой бумаге,Гора плывет к губам.Мне холодно. Я рад...
***
9О порфирные цокая граниты,Спотыкается крестьянская лошадка,Забираясь на лысый цокольГосударственного звонкого камня.А за нею с узелками сыра,Еле дух переводя, бегут курдины,Примирившие дьявола и бога,Каждому воздавши половину...
***
10Какая роскошь в нищенском селенье -Волосяная музыка воды!Что это? пряжа? звук? предупрежденье?Чур-чур меня! Далеко ль до беды!И в лабиринте влажного распеваТакая душная стрекочет мгла,Как будто в гости водяная деваК часовщику подземному пришла.
***
11Я тебя никогда не увижу,Близорукое армянское небо,И уже не взгляну прищурясьНа дорожный шатер Арарата,И уже никогда не раскроюВ библиотеке авторов гончарныхПрекрасной земли пустотелую книгу,По которой учились первые люди.
***
12Лазурь да глина, глина да лазурь,Чего ж тебе еще? Скорей глаза сощурь,Как близорукий шах над перстнем бирюзовым,Над книгой звонких глин, над книжною землей,Над гнойной книгою, над глиной дорогой,Которой мучимся, как музыкой и словом.
16 октября – 5 ноября 1930 г.
***
Как люб мне натугой живущий,Столетьем считающий год,Рожающий, спящий, орущий,К земле пригвожденный народ.
Твое пограничное ухо -Все звуки ему хороши -Желтуха, желтуха, желтухаВ проклятой горчичной глуши.
Октябрь 1930
***
Не говори никому,Все, что ты видел, забудь -Птицу, старуху, тюрьмуИли еще что-нибудь.
Или охватит тебя,Только уста разомкнешь,При наступлении дняМелкая хвойная дрожь.
Вспомнишь на даче осу,Детский чернильный пеналИли чернику в лесу,Что никогда не сбирал.
Октябрь 1930
