Александр Городницкий - Песни
Новодевичий монастырь
Снова рябь на воде и сентябрь на дворе.Я брожу в Новодевичьем монастыре,Где невесты-березы, склоняясь ко рву,Словно девичьи слезы, роняют листву.
Здесь все те, кто был признан в народе, лежат.Здесь меж смертью и жизнью проходит межа.И кричит одинокая птица, кружа,И влюбленных гоняют с могил сторожа.
У нарядных могил обихоженный вид.Здесь и тот, кто убил, рядом с тем, кто убит.Им легко в этом месте — ведь тот, и другойЖизни отдали вместе идее одной.
Дым плывет, невесом. Тишина, тишина…Осеняет их сон кружевная стена.И металлом на мраморе — их именаЧтобы знала, кого потеряла, страна.
А в полях под Москвой, а полях под Орлом,Порыжевшей травой, через лес напролом,Вдоль освоенных трасс на реке КолымеХодит ветер, пространство готовя к зиме.
Зарастают окопы колючим кустом.Не поймешь, кто закопан на месте пустом:Без имен их земля спеленала, темна,И не знает, кого потеряла, страна.
Я люблю по холодной осенней пореПобродить в Новодевичьем монастыре.День приходит, лилов, и уходит назад,Тусклый свет куполов повернув на закат…
Не хочу под плитой именною лежать, —Мне б водою речной за стеною бежать,Мне б песчинкою лечь в монастырь, что вместилТерриторию тех безымянных могил.
Ностальгия
Белой ночи колодец бездонныйИ Васильевский в красном дыму.Ностальгия — тоска не по дому,А тоска по себе самому.
Этой странной болезнью встревожен,Сквозь кордоны границ и таможенНе спеши к разведённым мостам:Век твой юный единожды прожит,Не поможет тебе, не поможетВозвращение к прежним местам.
На столе институтские снимки,Где Исаакий в оранжевой дымкеИ канала цветное стекло.Не откроются эти скрижали.Мы недавно туда приезжали,После выпили — не помогло…
Этот контур, знакомый и чёткий,Эти мальчики возле решётки,Неподвижная эта вода…Никогда не стоять тебе с ними,Не вернуться на старенький снимокНикогда, никогда, никогда.
24 августа 1979 «Дмитрий Менделеев» Тихий океанОсенний вальс
И снова закаты мглисты,И пахнет сырой золой,Ковры-самолёты листьевНад синей скользят землёй.И низко туманы влажныеПлывут вослед, —Ведь вовсе не так уж важно,Что крыльев нет.
Сигналит гусь утомлённый,Словно такси во мгле,Звезды огонёк зелёныйДрожит на его крыле.И низко туманы влажныеПлывут вослед, —Ведь вовсе не так уж важно,Что крыльев нет.
И если усну теперь я, —Не твой я уже, не твой:Усталое пенье перьевЯ слышу над головой.И низко туманы влажныеПлывут вослед, —Ведь вовсе не так уж важно,Что крыльев нет.
4 декабря 1962 РепиноОстров Гваделупа
Такие, брат, дела, такие, брат, делаДавно уже вокруг смеются над тобою.Горька и весела пора твоя прошлаИ партию сдавать пора уже без боя.
На палубе ночной постой и помолчи,Мечтать под сорок лет по меньшей мере глупо.Над темною водой огни горят в ночи,Там встретит поутру нас остров Гваделупа.
Пусть годы с головы дерут за прядью прядь,Пусть грустно оттого, что без толку влюбляться.Не страшно потерять умение удивлять,Страшнее потерять умение удивляться.
И возвратясь в края обыденной земли,Обыденной любви, обыденного супа,Страшнее позабыть, что где-то есть вдалиНаветренный пролив и остров Гваделупа.
Так пусть же даст нам Бог за все грехи грозяДо самой смерти быть солидными не слишком.Чтоб взрослым было нам завидовать нельзя,Чтоб можно было нам завидовать мальчишкам.
И будут сниться сны нам в комнатной пылиВ последние года, отмерянные скупо,И будут миновать ночные кораблиНаветренный пролив и остров Гваделупа.
Отца никак не вспомню молодым…
Отца никак не вспомню молодым:Всё седина, да лысина, да кашель.Завидую родителям моим,Ни почестей, ни денег не снискавшим.
Завидую, со временем ценяВ наследство мне доставшиеся геныИз жизни, недоступной для меня,Где не было обмана и измены.
Безропотной покорности судьбе,Пренебреженью к холоду и боли,Умению быть равными себеИ презирать торгашество любое.
Они, весь век горбатя на страну,Не нажили квартиру или виллу,Деля при жизни комнатку одну,А после смерти — тесную могилу.
Чем мы живём сегодня и горим?Что в полумраке будущего ищем?Завидую родителям моим,Наивным, обездоленным и нищим.
2006Памяти Виктора Берковского
На рубеже зимы сомнёт ладони злость.Друзей горячий след запорошила вьюга.Всё то, чем жили мы, как будто, не сбылось:Гренады в мире нет, Кабул не стоит друга.На небе, где уют, и нет земных тревог,Где тихо и светло, — весною ли, зимой ли,С ним вина нынче пьют соавторы его:Багрицкий и Светлов, и Киплинг, и Самойлов.
Костра смолистый дым, бегущая вода.Мы юную мечту вернуть уже не в силах.Немало песен с ним певали мы тогдаНа грушинском плоту, в Москве и на Курилах.Распался тесный круг, необратимый впредь.Всё явственнее вьюг морозное дыханье.Прощай, мой старый друг, — с тобою нам не петь,Прощай, мой старый друг, вернее — до-свиданья.
А на Земле грядут другие времена.Наш век ушёл давно, не вызвав ностальгии.Эпоха новых смут, и новая война,И новое кино, и ценности другие.Но, душу сохранив для будущих времён,Забыть мы никогда не сможем эти зонги,Где скачет по степи усталый эскадрон,И движутся суда к далёкой Амазонке.
2006Памяти Владимира Высоцкого
На Ваганьковом горят сухие листья.Купола блестят на солнце — больно глазу.Приходи сюда и молча помолись ты,Даже если не молился ты ни разу.
Облаков плывёт небесная отараНад сторожкой милицейской унылой,И застыла одинокая гитара,Как собака над хозяйскою могилой.
Ветви чёрные раскачивают ветрыНад прозрачной неподвижною водой,И ушедшие безвременно поэтыУлыбаются улыбкой молодой.
Их земля теперь связала воедино,Опоила их, как водкою, дурманом.Запах вянущих цветов и запах дыма —Всё проходит в этом мире безымянном.
На Ваганьковском горят сухие листья.За стеной звонит трамвай из дальней дали.Приходи сюда и молча помолись ты —Это осень наступает не твоя ли?
1980 МоскваПамяти Евгения Клячкина
Сигаретой опиши колечко,Снова расставаться нам пора,Ты теперь в земле остался вечной,Где стоит июльская жара.О тебе поплачет хмурый ПитерИ родной израильский народ,Только эти песни на ивритеКто-нибудь навряд ли запоет.
Со ступеней набережной старойНа воду пускаю я цветы.Слышу я знакомую гитару,Может, это вовсе и не ты,Может, и не ты совсем, а нектоУлетел за тридевять земель,Дом на переулке АнтоненкоПоменяв на город Ариэль.
«Сигаретой опиши колечко»,Пусть дымок растает голубой,Все равно на станции конечнойСкоро мы увидимся с тобой.Пусть тебе приснится ночью синей,Возвратив душе твоей покой,Дождик василеостровских линийНад холодной цинковой рекой.
Паруса «Крузенштерна»
