Антология - Европейская поэзия XIX века
ПЕСНИ МИЛОСАО, СЫНА ГОСПОДАРЯ ШКОДРЫ
(Из поэмы)
«Стылый воздух с гор струится…»
Стылый воздух с гор струится,И зима бредет в долины.Я пошел в стан Марелюлье,Там давно в немом безлюдьеЖдал пастух меня. Он быстроМолоко согрел овечьеИ промолвил, прослезившись:«Пей, мой мальчик. Помню время —Приходил твой дед к нам часто,Молоко ему мы грели,И сидел он до рассвета,Горечь битвы забывая».Здесь могилы моих братьев —А земля врагу досталась.Зыбкий сон вспугнули овцы.Я проснулся: над Мбусатом[5]Поднимался бледный месяц,Серебром осыпав море.Во второй раз я проснулся:Звезды больше не смотрелиНа людей, укрытых буркой,На овец, шумевших глухо,—Ночь была, как смерть, черна.В третий раз я приподнялся:Закатился тонкий месяц,По холмам белесым овцыОдиноко разбрелися.Я в четвертый раз проснулся:Наши овцы пили водуИз реки, как небо, синей.Все постыло мне, в деревнюПоспешил я вдоль долины.На траве в лучах рассветаХлопья снега исчезали…Я вошел в орешник, вижу:Далеко за поворотомЧей-то стан мелькнул неясноС голубой полой одеждыИ каштановой косою.В камышах ее нагнал я.
Юноша.Ты сегодня здесь! Не думалЯ тебя так рано встретить.
Девушка.Почему меня не видно —Помогаю братьям в поле.А сегодня мать велелаДва цикория найти ей.Где ты спал сегодня ночью?
Юноша.У костра, укрывшись буркой.
Девушка.В этот холод? Почему жеТы домой не мог вернуться?
Юноша.Потому что мимо домаМоего не ходит большеДевушка с густой косою.
Девушка.Ты, как солнце, — одинокоЦелый день бредешь к ночлегу.Разве плохо солнцу в небе?
Юноша.Скоро вновь поход, чужбина.Я, тебе чужой, погибну.Рада будешь моей смерти.
Девушка.Почему?
Мы по дорогеРядом шли. Она отсталаИ смотрела, пряча слезы,На вершины тополей.
* * *«Лег, но не могу уснуть…»
Лег, но не могу уснуть.Дверь пошире отвори,Чтобы влажный ветер с моряОсвежал всю ночь наш дом.Мне видны холмы отсюда,Наш очаг и звезды в небе,Вдоль стены сидят старухи,Год прошедший вспоминают…
Девушку с прекрасным станомВыбрал в жены я себе,Сын родился у меня,На нее лицом похожий.Сколько счастья в дом внеслаТа, что, колыбель качая,Вышивает пояс мне!Лег, но не могу уснуть.Свет безбрежный, полуденныйВижу я в ее глазах;Безмятежна и прекрасна,В доме царствует она.
Пусть о днях моих счастливыхКто-нибудь на свете вспомнит,Как названья старых храмов,Гор и рек капризных вспомнятТе, что после нас родятся…Лег, но не могу уснуть.
* * *«Дождь три дня свинцовой сетью…»
Дождь три дня свинцовой сетьюЗаслонял дыханье лета.На четвертый день над нивойПротянуло руки солнце.Я один в тоске смертельнойК роднику с холма спустился,Под оливой сел на камень.
Плыло марево. Со стогаСорвалась воронья стая.Я вскочил, ошеломленный.Слышно было, как на нивеЖенщины серпы точили.С виноградника летелаПеснь протяжная. В то утроСловно родилась земля.
Рина, на твоей могилеТоже зреет виноград?Но был твой удел счастливым,Даже если на кладбищеКраше всех твоя ограда.Ты теперь вдали, одна,—Прах в блистающих одеждах,—Не разделишь с мужем радостьЛетнего, сухого дня.Господи, творец юдоли!Будь ко мне ты милосерден,Смерть приблизь, чтоб я навекиВырвался из рук твоих.
* * *«Дуют ветры с гор высоких…»
Дуют ветры с гор высоких,У дубов срывают листья.Кровь моя — в реке Води[6].Воины, шатер откройте,Я хочу увидеть Шкодру,Я сестру хочу увидеть.У окна сестра томится,А вокруг качает ветерВолны яркие цветов.Мне там больше не проснуться.Вечерами, как и прежде,Собираются друзья…Я ж для них, как сон, исчезну!Нет на свете Милосао.
ЗЕФ СЕРЕМБЕ
Перевод Я. Козловского
Зеф Серембе (1843–1901). — Родился в Калабрии. Его отец, участник революционных событий 1848 года, был вынужден после поражения революции покинуть деревню и скрываться в горах. Мальчиком З. Серембе поступил в коллегию св. Адриана, где на него большое влияние оказал И. Де Рада. Окончить коллегию поэту не удалось; он вернулся в родную деревню, затем обошел пешком все калабрийские и сицилийские поселения арберешей, собирал народные песни. Девушка, которую он любил, героиня его многих стихов, эмигрировала вместе с родителями, бедными крестьянами-арберешами, в Бразилию и там умерла. В 1875 году Серембе удалось побывать в Бразилии благодаря дружеской переписке с известной меценаткой, албанкой по происхождению, Еленой Гика, которая дала поэту деньги на поездку; меньше чем через год он покинул Бразилию. В Италию он вез поэму, драму, много стихов; все его надежды были связаны с их изданием. У испанских берегов корабль, на котором плыл поэт, потерпел крушение. Серембе удалось спастись, но рукописи погибли. Оставшись без всяких средств, Серембе прошел пешком Испанию, Италию и вернулся в свою деревню. Вскоре поэт снова уехал в Бразилию. Умер он в Сан-Пауло.
Зеф Серембе редко записывал свои стихи; блестящий импровизатор, он творил их повсюду: в. пути, в гостях, на свадьбах. После смерти поэта отдельные его стихотворения изредка появлялись в печати. Племянник поэта собрал тридцать девять стихотворений 3. Серембе и опубликовал их отдельным изданием в Милане в 1926 году. Только в 1974 году рукописи некоторых стихов З. Серембе были найдены в Копенгагенской королевской библиотеке.
ПОСЛЕ СБОРА УРОЖАЯ
Клубится в небе туч громада,Заладил дождь, и грустно нам,Что сбор окончен виноградаИ бродит осень по полям,—И не пускает нас туда,Где нам мила была страда.
И лишь с дубов листва опала,Как, тишину разлив окрест,Опять зима залютовала.За прялки усадив невест.Белы деревья и кусты,Снег занял гнезда, что пусты.
Я в одиночестве брожу,Своей возлюбленной не видя.И всякий раз, на площадь выйдя,Как будто сам себя бужу.И не шепнет никто мне вдруг: —Да вон она в кругу подруг!
Одна отрада: взять ружьеИ вдалеке села родногоВ пещере горной забытьеНайти под облаками снова.Привычно верх среди высотНад явью вымысел берет.
И девушка полувоздушноВдруг возникает, как во сне,—Прекрасна и неравнодушна,Она приносит радость мне.Не оттого ль, хоть снег вокруг,Воочью вижу вешний луг…
И слышу: льется недремотноНапев златоголовых птиц.И вижу стелющих полотнаНад речкой женщин-чаровниц.И тем они, что белокожи,С речными лилиями схожи.
И в мире том, что создан мною,Живу, печали вопреки,И полон радостью земною,Как зернышками колоски.И сердце я сквозь снег в лесу,Как будто бы фонарь, несу.
А в дни, когда гремят обвалы,И слышится стенанье птиц,И ледяные ветры шалы,Моей печали нет границ.Сидеть мне дома суждено,И все вокруг черным-черно.
Гляжу с балкона и за граньюПродрогших стекол вижу вновь,Как девушка мелькнула ланью,Чтоб помнил горькую любовь.И в бездну рушится утес,И пробуждаюсь я от грез.
Земли и неба сотрясенье,И волн морских ночной поройМне чудится исчезновенье,Но люди видят сон второй.И лишь в минуты забытьяДушою отдыхаю я.
И снова мысленно молюПеред полночного лампадой:«Приди, которую люблю,Развей мой страх, утешь, порадуй!Засну я, и желанья тутСбываться сказочно начнут.
Рассказ послушай мой: „ВчераНашел в пещере петуха я,Глухарь был яркого пера,Глаза мерцали, затухая.Он ранен был и в смертный часПодругу звал в последний раз.
И на меня он походил,Подруге о любви поведалИ умер, не расправив крыл,И мертвого земле я предал.И поднял руки к облакам,Катились слезы по щекам.
Я вспомнил, как в Пилури[7] тыКогда-то хворост собиралаИ, словно ангел доброты,Меня улыбкою встречала.Как нежное, зардевшись, мнеШепнула слово в тишине.
Рододендронов посредиТебя, как сердце подсказало,Я целовал, прижав к груди,Когда ты хворост собирала.И, свой благословив удел,Ликуя, песню я запел:
— Ты слышишь, милая моя,Что захлестнуло мир веселье,Как эхо горного ручьяСуровоскальное ущелье.А небо, от любви оноСегодня мягче, чем руно…“»
Темнеет. Поздно. Сжав ружье,Я вспоминаю все, что было:Миг, канувший в небытие,И ту, что про меня забыла.Удачу, это понял я,Уносят волны бытия.
ГОСПОЖЕ ЛЮЛЕ
