Проза и сценки. Драматургия - Даниил Иванович Хармс
Один графолог, чрезвычайно любящий водку, сидел в саду на скамейке и думал о том, как было бы хорошо придти сейчас в большую просторную квартиру, в которой жила бы большая милая семья с молоденькими дочерьми, играющими на рояле. Графолога бы встретили очень ласково, провели бы в столовую, посадили бы в кресло около камина и поставили бы перед ним маленький столик. А на столике бы стоял графин с водкой и тарелка с горячими мясными пирожками. Графолог бы сидел и пил бы водку, закусывая её горячими пирожками, а хорошенькие хозяйские дочери играли бы в соседней комнате на рояле и пели бы красивые арии из итальянских опер.
<1940>
«На улицах становилось тише…»*
На улицах становилось тише. На перекрёстках стояли люди, дожидаясь трамвая. Некоторые, потеряв надежду, уходили пешком. И вот на одном из перекрёстков Петроградской Стороны осталось всего два человека. Один из них был очень небольшого роста, с круглым лицом и оттопыренными ушами. Второй был чуточку повыше и, как видно, хромал на левую ногу. Они не были знакомы друг с другом, но общий интерес к трамваю заставил их разговориться. Разговор начал хромой.
– Уж не знаю, – сказал он, как бы ни к кому не обращаясь. – Пожалуй, не стоит и дожидаться.
Круглолицый повернулся к хромому и сказал:
– Нет, я думаю, ещё может придти.
<1940>
«А мы всегда немного в стороне…»*
А мы всегда немного в стороне, всегда по ту сторону окна. Мы не хотим смешиваться с другими. Нам наше положение, по ту сторону окна, – очень нравится.
Тут же по этому поводу мы напишем небольшой рассказик. Вот он:
Жил был человек, у которого не было чемодана, поэтому наш герой держал свои некоторые вещи в большом глиняном горшке. Но вот однажды случилась с ним такая история: купил он себе подвязки и положил их в горшок, подумав при этом: «пусть полежат себе там, а к пасхе я их надену». Несколько дней спустя герой наш полез в горшок, кажется, за карандашом. Смотрит, а в горшке лежат подвязки. Удивился наш герой и подумал про себя так: «Откуда эти подвязки? Ведь не я же положил их туда! Каким образом они там? Вот ведь история! Пойду-ка я, спрошу соседа». И вот пошёл он к соседу, а сосед в это время ломал подсвечником свою кровать. Пётр Иванович (э
Б. Д.
Комментарии
О композиции настоящего тома, как части полного Собрания сочинений Хармса, текстологических принципах и о составе примечаний см. в т. 1 наст. собр. Кратко повторим некоторые положения.
В настоящий том входят прозаические произведения и сценки, драматические произведения в стихах, циклы и сборники, сформированные автором, а также незавершенное и отвергнутое им в тех жанрах, которые составляют основной корпус текстов наст. тома. За пределами его оставлены соответствующие тексты, находящиеся в Записных книжках, поскольку предполагается их публикация в подлинном составе.
В наст. томе, как и в т. 1, могут оказаться тексты, которым более, возможно, подобало бы находиться в т. 3 – «детском», однако мы намеренно формализовали принципы композиции Собрания, включая в т. 3 только то (за редким исключением), что самим Хармсом было опубликовано в детских изданиях – иначе свободные гипотезы о «детском» и «взрослом» в творчестве Хармса привели бы нас к тому субъективизму, которого мы хотели бы избежать.
Как и в т. 1, в наст. томе выделен раздел «Незавершенное и отвергнутое». Отвергнутое – то, что самим автором зачеркнуто или сопровождено пометой «Плохо», но все же носит характер удобного для публикации текста. Что касается незавершенности, то, как уже отмечалось, это достаточно дискуссионный вопрос хармсовской текстологии и мы, в основном, помещаем в этот раздел то, что очевидно брошено Хармсом как бы на полуслове – знаком этого для нас является недописанная фраза, персонаж без реплики и т. п.
В публикации драматических произведений в стихах осуществлены те же текстологические принципы, что и в т. 1 наст. собр., т. е. по возможности максимально учтена авторская воля в пунктуации и графике. Что касается прозаических текстов, то в них орфография и пунктуация приведены в соответствие с современной литературной нормой, что, впрочем, в отличие от стихотворных текстов Хармса, не потребовало больших усилий. Разумеется, сохранены некоторые его специфические написания, входившие в творческий замысел автора.
Примечания дают библиографию первых публикаций без их критической характеристики, хотя, как и при подготовке т. 1 наст. собр., мы сверили все тексты с автографами Хармса.
Что касается содержательной стороны примечаний, то они, как и в т. 1 наст. собр., прежде всего, ориентированы на отслеживание и суммирование сквозных мотивов творчества Хармса. При этом мы старались, по возможности, отмечать наиболее продуктивные наблюдения над его текстами в научной литературе. Должны особо выделить монографию Ж.-Ф. Жаккара «Даниил Хармс и конец русского авангарда» (СПб., 1995), содержащую развернутый комментарий более чем 100 произведений писателя – эпизодические ссылки на это исследование в наших комментариях не заменяют неизбежности обращения к нему во множестве иных случаев. Другое издание последних лет, которое должно стать «настольной книгой» хармсоведа, – работа А. Кобринского «Творчество Даниила Хармса»: (программа спецсеминара, методические рекомендации, библиография). СПб., 1996.
Их авторов, а также всех, кто поименован в т. 1 наст. собр., благодарю за дружеское участие советами и поддержкой в процессе настоящей работы.
Список условных сокращений названий периодических изданий и архивохранилищ
А – Аврора, журнал
ВИ – Вопросы искусствознания, журнал
ВиМ – Время и мы, журнал
ВЛ – Вопросы литературы, журнал
BMK – В мире книг, журнал
