Павел Антокольский - Стихотворения и поэмы
339. «Весь грузный хлам веков, всё золото музеев…»
Весь грузный хлам веков, всё золото музеев — Как мне постыло всё!Пускай же сокрушит дремоту ротозеев Работа Пикассо!
Пускай всплывает вверх вся мебель наших комнат, Все двери отперты,Все руки ищут рук, все рты себя не помнят — Ждут поцелуев рты.
Художник с музами сдружился в пляске вечной И властною рукойИз беспорядочности создал человечный Порядок и покой.
Поль Элюар
340. СВОБОДА
На школьных своих тетрадкахИ на древесной коре,На зыбких холмах песчаныхЯ имя твое пишу.
На всех страницах прочтенных,На всех страницах пустых,На крови, камне и пеплеЯ имя твое пишу.
На золоченых картинах,На королевских венцах,На воинском вооруженьеЯ имя твое пишу.
На пустырях и в дебрях,На птичьих гнездах в кустах,На всех отголосках детстваЯ имя твое пишу.
На очарованьях ночи,На белом хлебе дневном,На первых днях обрученьяЯ имя твое пишу.
На всех осколках лазури,На глади лунных озер,На солнечных водоемахЯ имя твое пишу.
На беспредельных равнинах,На крыльях летящих птиц,На мельничных сонных крыльяхЯ имя твое пишу.
На каждом луче рассветном,На море, на кораблях,На горных безумных высяхЯ имя твое пишу.
На облачных испареньях,На струях косых дождей,На ураганных ливняхЯ имя твое пишу.
На всех мерцающих формах,На бубенцах цветов,На явно видимой правдеЯ имя твое пишу.
На торной прямой дороге,На опустевшей тропе,На площади многолюднойЯ имя твое пишу.
На лампе, в ночи зажженной,На лампе, погасшей к утру,На всех домах, где бы ни жил,Я имя твое пишу.
На зеркале, отразившемПустое мое жилье,На теплой пустой постелиЯ имя твое пишу.
На шерстке доброй собаки,На острых ее ушах,На лапах ее неуклюжихЯ имя твое пишу.
На каждой близкой мне плоти,На лбу любимых друзей,На каждой раскрытой ладониЯ имя твое пишу.
На окнах, раскрытых настежь,На полуоткрытых губах,Внимательно молчаливых,Я имя твое пишу.
На брошенных укрепленьях,На сломанных фонарях,На стенах тоски вседневнойЯ имя твое пишу.
На гибели без возврата,На голом сиротстве своем,На шествиях погребальныхЯ имя твое пишу.
На возвращенном здоровье,На дерзости, что прошла,На безрассудных надеждахЯ имя твое пишу.
Могуществом этого словаЯ возвращаюсь к жизни,Рожденный дружить с тобою,Рожденный тебя назвать —Свобода!
341. МУЖЕСТВО
Париж продрог. Париж не ел три дняНи корки, ни печеного каштана.Плетется он в лохмотьях стариковскихИ стоя спит, задохшийся в метро.Но беднякам остались, кроме горя,Вся мудрость, всё безумие Парижа,Его огонь, его священный разум,И доброта его, и красота.Так не зови на помощь!Ты сущность, не сравнимая ни с чем.В твоих глазах нет смертной наготы,Нет тусклости — одно возникновеньеЖивого человеческого света.Как угорь — скользкий и тугой, — как шпага,Изобретательный и мудрый город,Не терпишь ты несправедливой власти.В ней беспорядок злейший для тебя.И ты освободишься!Трепещущая юная звезда,Надежда, пережившая невзгоду,Освободишься ты от лжи и грязи.Мы нашим братьям мужества желаем.Ни шпаг у нас, ни касок, ни сапог —Есть только пламя в напряженных жилах.Все лучшие меж нами — мертвецы,Но кровь их перельется в наше сердце.Подходит час парижского рассвета.Подходит миг освобожденья.Раскрыта площадь настежь для весны.У идиотской силы есть низы,Рабы, которых мы зовем врагами:Едва поняв,Едва достигнув пониманья,Восстанут сами.
342. ЦЕЛЬ ПОЭЗИИ — ПОЛЕЗНАЯ ПРАВДА
Когда я говорил, что солнышко в лесуПодобно женщине, отдавшейся в постели,Вы мне поверили, вы подчинились мне.
Когда я говорил, что этот день дождливыйСтруится и звенит в любовной нашей лени,Вы мне поверили, чтобы продлить любовь.
Когда я говорил, что на плетеном ложеСвил гнездышко птенец, не говорящий «да»,Вы мне поверили, деля мою тревогу.
Когда я говорил, что в родниковой влагеКлюч от большой реки, несущей людям зелень,Вы мне поверили еще сильней и глубже.
Но если я пою об улице моей,О всей моей стране, об улице без края,Вы мне не верите, вы прячетесь в пустыню.
Бесцельна ваша жизнь. Забыли вы, что людямНеобходима связь, надежда и борьба,Чтоб этот мир познать и переделать мир.
Всем сердцем бьющимся хочу я вас увлечь.Я слаб, но я расту, и я живу еще.Мне странно говорить о вашем пробужденье,
Когда хочу вам дать единство и свободуНе только в тростниках свирели заревой,Но рядом с братьями, построившими правду.
343. ВСЁ СКАЗАТЬ
Всё — это всё сказать. И мне не хватит слов,Не хватит времени и дерзости не хватит.Я брежу, наугад перебирая память,Я нищ и неучен, чтоб ясно говорить.
Всё рассказать — скалу, дорогу, мостовую,Прохожих, улицу, поля и пастухов,Зеленый пух весны и ржавчину зимыИ холод и жару, их совокупный труд.
Я покажу толпу и в каждом первом встречном —Его отчаянье, его одушевленье,И в каждом возрасте мужского поколенья —Его надежду, кровь, историю и горе.
Я покажу толпу в раздоре исполинском,Всю разгороженную, как могилы кладбищ,Но ставшую сильней своей нечистой тени,Разбившую тюрьму, свалившую господ.
Семью рабочих рук, семью листвы зеленой,Безликого скота, бредущего к скоту.И реку, и росу в их плодотворной силе,И правду начеку, и счастие в цвету.
Смогу ли я судить о счастии ребенкаПо кукле, мячику и солнышку над ним?Посмею ли сказать о счастии мужчины,Узнав его жену и крохотных детей?
Смогу ли объяснить любовь, ее причины,Трагедию свинца, комедию соломыСквозь машинальный ход ее вседневных дел,Сквозь вечный жар ее неугасимых ласк?
Смогу ли я связать в единство эту жатвуИ жирный чернозем — добро и красотуИ приравнять нужду к желаниям моим,Сцепленье шестерен — к тому, чем я томим?
Найду ли столько слов, чтоб ненависть прикончить,Чтоб стихла ненависть в широких крыльях гнева,Чтоб жертва поднялась на палачей своих?Для революции найду ли я слова?
Есть золото зари в глазах, открытых смело,—Всё любо-дорого для них, всё новизна.Мельчайшие слова пословицами стали,Превыше бед и мук простое пониманье.
Смогу ли возразить — достаточно ли твердо —Всем одиночествам, всем маниям нелепым?Я чуть что не погиб, не смогши защищаться,Как связанный боец с забитым кляпом ртом.
Я чуть не растворил себя, свой ум и сердцеВ бесформенной игре, во всех летучих формах,Что облекали гниль, распад и унижение,Притворство и войну, позор и равнодушье…
Еще немного — и меня б изгнали братья.На веру я примкнул к их боевым делам.От настоящего я больше взял, чем можно,И лишь о будущем подумать не умел.
Обязан я своим существованьем людям,Живущим вопреки всеобщему концу.Я у восставших взял и взвесил их оружье,И взвесил их сердца, и руки им пожал.
Так человечным стал нехитрый человек.Песнь говорит о том, что на устах у всех,Кто за грядущее идет войной на смерть,На подземельный мрак беспутной мелюзги.
Скажу ли наконец, что в погребе прокисшем,Где бочки спрятаны, открыта настежь дверь,Нацежен летний зной в сок виноградных лоз,—Я виноградаря слова употребляю.
Похожи женщины на воду иль на камень,Суровы иль нежны, легки иль недотроги.Вот птицы странствуют наперерез пространству.Домашний пес урчит, тревожится за кость.
Ночь откликается лишь чудаку седому,Истратившему жар в банальных перепевах.Нет, даже эта ночь не сгинет понапрасну.Сон для меня придет, когда других оставит.
Скажу ли, что над всем владычествует юность,Морщины на лице усталом замечая?Над всем владычествует отсветов поток,Лишь только вытянется из зерна цветок.
Лишь только искренность живая возникает —Доверчивый не ждет доверья от других.Пускай ответят мне до всякого вопроса,Пускай не говорят на языке чужом.
Никто не посягнет дырявить мирный кров,Жечь эти города и мертвых громоздить.Я знаю все слова строителей вселенной,А время для таких — живой первоисточник.
Потребуется смех, но это смех здоровья.То будет братское веселье навсегда.То будет доброта такая же простая,Как к самому себе, когда ты стал любим.
Легчайшим трепетом ответит зыбь морская,Когда веселье жить свежей соленых волн.Не сомневайтесь же в стихотворенье этом.Я написал его, чтоб вычеркнуть вчера.
344. ДОБРАЯ СПРАВЕДЛИВОСТЬ
