Василий Жуковский - Стихотворения и баллады
1-11 декабря 1814
Славянка[67]
Элегия
Славянка тихая, сколь ток приятен твой,Когда, в осенний день, в твои глядятся водыХолмы, одетые последнею красойПолуотцветшия природы.
Спешу к твоим брегам… свод неба тих и чист;При свете солнечном прохлада повевает;Последний запах свой осыпавшийся листС осенней свежестью сливает.
Иду под рощею излучистой тропой;Что шаг, то новая в глазах моих картина;То вдруг сквозь чащу древ мелькает предо мной,Как в дыме, светлая долина;
То вдруг исчезло всё… окрест сгустился лес;Всё дико вкруг меня, и сумрак и молчанье;Лишь изредка, струей сквозь темный свод древесПрокравшись, дневное сиянье
Верхи поблеклые и корни золотит;Лишь, сорван ветерка минутным дуновеньем,На сумраке листок трепещущий блестит,Смущая тишину паденьем…
И вдруг пустынный храм в дичи передо мной;Заглохшая тропа; кругом кусты седые;Между багряных лип чернеет дуб густойИ дремлют ели гробовые.
Воспоминанье здесь унылое живет;Здесь, к урне преклонясь задумчивой главою,Оно беседует о том, чего уж нет,С неизменяющей Мечтою.
Всё к размышленью здесь влечет невольно нас;Всё в душу томное уныние вселяет;Как будто здесь она из гроба важный гласДавно минувшего внимает.
Сей храм, сей темный свод, сей тихий мавзолей,Сей факел гаснущий и долу обращенный,Всё здесь свидетель нам, сколь блага наших дней,Сколь все величия мгновенны.
И нечувствительно с превратности мечтойДружится здесь мечта бессмертия и славы:Сей витязь, на руку склонившийся главой;Сей громоносец двоеглавый,
Под шуйцей твердою седящий на щите;Сия печальная семья кругом царицы;Сии небесные друзья на высоте,Младые спутники денницы…
О! сколь они, в виду сей урны гробовой,Для унывающей души красноречивы:Тоскуя ль полетит она за край земной —Там все утраченные живы;
К земле ль наклонит взор – великий ряд чудес;Борьба за честь; народ, покрытый блеском славным;И мир, воскреснувший по манию небес,Спокойный под щитом державным.
Но вкруг меня опять светлеет частый лес;Опять река вдали мелькает средь долины;То в свете, то в тени, то в ней лазурь небес,То обращенных древ вершины.
И вдруг открытая равнина предо мной;Там мыза, блеском дня под рощей озаренна;Спокойное село над ясною рекой,Гумно и нива обнаженна.
Всё здесь оживлено: с овинов дым седой,Клубяся, по браздам ложится и редеет,И нива под его прозрачной пеленойТо померкает, то светлеет.
Там слышен на току согласный стук цепов;Там песня пастуха и шум от стад бегущих;Там медленно, скрыпя, тащится ряд возов,Тяжелый груз снопов везущих.
Но солнце катится беззнойное с небес;Окрест него закат спокойно пламенеет;Завесой огненной подернут дальний лес;Восток безоблачный синеет.
Спускаюсь в дол к реке: брег темен надо мной.И на воды легли дерев кудрявых тени;Противный брег горит, осыпанный зарей;В волнах блестят прибрежны сени;
То отраженный в них сияет мавзолей;То холм муравчатый, увенчанный древами;То ива дряхлая, до свившихся корнейСклонившись гибкими ветвями,
Сенистую главу купает в их струях;Здесь храм между берез и яворов мелькает;Там лебедь, притаясь у берега в кустах,Недвижим в сумраке сияет.
Вдруг гладким озером является река;Сколь здесь ее брегов пленительна картина;В лазоревый кристалл слиясь вкруг челнока,Яснеет вод ее равнина.
Но гаснет день… в тени склонился лес к водам;Древа облечены вечерней темнотою;Лишь простирается по тихим их верхамЗаря багряной полосою;
Лишь ярко заревом восточный брег облит,И пышный дом царей на скате озлащенном,Как исполин, глядясь в зерцало вод, блеститВ величии уединенном.
Но вечер на него покров накинул свой,И рощи и брега, смешавшись, побледнели;Последни облака, блиставшие зарей,С небес, потухнув, улетели.
И воцарилася повсюду тишина;Всё спит… лишь изредка в далекой тьме промчитсяНевнятный глас… или колыхнется волна…Иль сонный лист зашевелится.
Я на брегу один… окрестность вся молчит…Как привидение, в тумане предо мноюСемья младых берез недвижимо стоитНад усыпленною водою.
Вхожу с волнением под их священный кров;Мой слух в сей тишине приветный голос слышит;Как бы эфирное там веет меж листов,Как бы невидимое дышит;
Как бы сокрытая под юных древ корой,С сей очарованной мешаясь тишиною,Душа незримая подъемлет голос свойС моей беседовать душою.
И некто урне сей безмолвный приседит;И, мнится, на меня вперил он темны очи;Без образа лицо, и зрак туманный слитС туманным мраком полуночи.
Смотрю… и, мнится, всё, что было жертвой лет,Опять в видении прекрасном воскресает;И всё, что жизнь сулит, и всё, чего в ней нет,С надеждой к сердцу прилетает.
Но где он?… Скрылось всё… лишь только в тишинеКак бы знакомое мне слышится призванье,Как будто Гений путь указывает мнеНа неизвестное свиданье.
О! кто ты, тайный вождь? душа тебе вослед!Скажи: бессмертный ли пределов сих хранительИль гость минутный их? Скажи: земной ли светИль небеса твоя обитель?…
И ангел от земли в сиянье предо мнойВзлетает; на лице величие смиренья;Взор к небу устремлен; над юною главойГорит звезда преображенья.
Помедли улетать, прекрасный сын небес;Младая Жизнь в слезах простерта пред тобою…Но где я?… Всё вокруг молчит… призрак исчез,И небеса покрыты мглою.
Одна лишь смутная мечта в душе моей:Как будто мир земной в ничто преобратился;Как будто та страна знакомей стала ей,Куда сей чистый ангел скрылся.
Сентябрь – первая половина октября 1815
Песня[68]
(«К востоку, всё к востоку…»)
К востоку, всё к востокуСтремление земли —К востоку, всё к востокуЛетит моя душа;Далеко на востоке,За синевой лесов,За синими горамиПрекрасная живет.
И мне в разлуке с неюВсё мнится, что она —Прекрасное преданьеЧудесной старины,Что мне она явиласьКогда-то в древни дни,Чтоб мне об ней осталсяОдин блаженный сон.
1815
«Кто слез на хлеб свой не ронял…»[69]
Кто слез на хлеб свой не ронял,Кто близ одра, как близ могилы,В ночи, бессонный, не рыдал, —Тот вас не знает, вышни силы!
На жизнь мы брошены от вас!И вы ж, дав знаться нам с виною,Страданью выдаете нас,Вину преследуете мздою.
Начало 1816
Песня[70]
(«Кольцо души-девицы…»)
Кольцо души-девицыЯ в море уронил;С моим кольцом я счастьеЗемное погубил.
Мне, дав его, сказала:«Носи! не забывай!Пока твое колечко,Меня своей считай!»
Не в добрый час я неводСтал в море полоскать;Кольцо юркнуло в воду;Искал… но где сыскать!..
С тех пор мы как чужие!Приду к ней – не глядит!С тех пор мое весельеНа дне морском лежит!
О ветер полуночный,Проснися! будь мне друг!Схвати со дна колечкоИ выкати на луг.
Вчера ей жалко стало:Нашла меня в слезах!И что-то, как бывало,Зажглось у ней в глазах!
Ко мне подсела с лаской,Мне руку подала,И что-то ей хотелосьСказать, но не могла!
На что твоя мне ласка!На что мне твой привет!Любви, любви хочу я…Любви-то мне и нет!
Ищи, кто хочет, в мореБогатых янтарей…А мне мое колечкоС надеждою моей.
1816
Весеннее чувство[71]
Легкий, легкий ветерок,Что так сладко, тихо веешь?Что играешь, что светлеешь,Очарованный поток?Чем опять душа полна?Что опять в ней пробудилось?Что с тобой к ней возвратилось,Перелетная весна?Я смотрю на небеса…Облака, летя, сияютИ, сияя, улетаютЗа далекие леса.
Иль опять от вышиныВесть знакомая несется?Или снова раздаетсяМилый голос старины?Или там, куда летитПтичка, странник поднебесный,Всё еще сей неизвестныйКрай желанного сокрыт?…Кто ж к неведомым брегамПуть неведомый укажет?Ах! найдется ль, кто мне скажет,Очарованное Там?
1816
