Владимир Маяковский - Любит? не любит? Я руки ломаю
1924
Тамара и Демон
От этого Терека в поэтах истерика.Я Терек не видел. Большая потерийка.Из омнибуса вразвалкусошел, поплевывал в Терек с берега,совал ему в пену палку.Чего же хорошего? Полный развал!Шумит, как Есенин в участке.Как будто бы Терек сорганизовал,проездом в Боржом, Луначарский,Хочу отвернуть заносчивый носи чувствую: стыну на грани я,овладевает мною гипноз,воды и пены играние.Вот башня, револьвером небу к виску,разит красотою нетроганой.Поди, подчини ее преду искусств —Петру Семенычу Когану.Стою, и злоба взяла меня,что эту дикость и выступыс такой бездарностью я променялна славу, рецензии, диспуты.Мне место не в «Красных нивах», а здесь,и не построчно, а даромреветь стараться в голос во весь,срывая струны гитарам.Я знаю мой голос: паршивый тон,но страшен силою ярой.Кто видывал, не усомнится, чтоя был бы услышан Тамарой.Царица крепится, взвинчена хоть,величественно делает пальчиком.Но я ей сразу: — А мне начхать,царица вы или прачка!Тем более с песен — какой гонорар?!А стирка — в семью копейка.А даром немного дарит гора:лишь воду — поди, попей-ка! —Взъярилась царица, к кинжалу рука.Козой, из берданки ударенной.Но я ей по-своему, вы ж знаете как —под ручку… любезно… — Сударыня!Чего кипятитесь, как паровоз?Мы общей лирики лента.Я знаю давно вас, мне много про васговаривал некий Лермонтов.Он клялся, что страстью и равных нет…Таким мне мерещился образ твой.Любви я заждался, мне 30 лет.Полюбим друг друга. Попросту.Да так, чтоб скала распостелилась в пух.От черта скраду и от бога я!Ну что тебе Демон? Фантазия! Дух!К тому ж староват — мифология.Не кинь меня в пропасть, будь добра.От этой ли струшу боли я?Мне даже пиджак не жаль ободрать,а грудь и бока — тем более.Отсюда дашь хороший удар —и в Терек замертво треснется.В Москве больнее спускают… куда!ступеньки считаешь — лестница.Я кончил, и дело мое сторона.И пусть, озверев от помарок,про это пишет себе Пастернак,А мы… соглашайся, Тамара!История дальше уже не для книг.Я скромный, и я бастую.Сам Демон слетел, подслушал, и сник,и скрылся, смердя впустую.К нам Лермонтов сходит, презрев временаСияет — «Счастливая парочка!»Люблю я гостей. Бутылку вина!Налей гусару, Тамарочка!
1924
Еду
Билет — щелк. Щека — чмок.Свисток — и рванулись туда мыкуда, как сельди, в сети чулокплывут кругосветные дамы.Сегодня приедет — уродом-урод,а завтра — узнать посмейте-ка:в одно разубран и город и рот —помады, огней косметика.Веселых тянет в эту вот даль.В Париже грустить? Едва ли!В Париже площадь и та Этуаль,а звезды — так сплошь этуали.Засвистывай, трись, врезайся и режьсквозь Льежи и об Брюссели.Но нож и Париж, и Брюссель, и Льеж —тому, кто, как я, обрусели.Сейчас бы в сани с ногами —в снегу, как в газетном листе б…Свисти, заноси снегамименя, прихерсонская степь…Вечер, поле, огоньки,дальняя дорога,—сердце рвется от тоски,а в груди — тревога.Эх, раз, еще раз,стих — в пляс.Эх, раз, еще раз,рифм хряск.Эх, раз, еще раз,еще много, много раз…Люди разных стран и рас,копая порядков грядки,увидев, как я себя протряс,скажут: в лихорадке.
1925
Прощание
Кафе
Обыкновенно мы говорим:все дороги приводят в Рим.Не так у монпарнасца.Готов поклясться.И Рем и Ромул, и Ремул и Ромв «Ротонду» придут или в «Дом»[7],В кафе идут по сотням дорог,плывут по бульварной реке.Вплываю и я: «Garcon, un grogamericain!»[8]Сначала слова и губы и скулыкафейный гомон сливал.Но вот пошли вылупляться из гулаи лепятся фразой слова.«Тут проходил Маяковский давеча,хромой — не видали рази?» —«А с кем он шел?» — «С Николай Николаичем»,—«С каким?» — «Да с великим князем!»«С великим князем? Будет врать!Он кругл и лыс, как ладонь.Чекист он, послан сюда взорвать…» —«Кого?» — «Буа-дю-Булонь[9].Езжай, мол, Мишка…» Другой поправил:«Вы врете, противно слушать!Совсем и не Мишка он, а Павел.Бывало сядем — Павлуша! —a тут же его, супруга, княжна,брюнетка, лет под тридцать…» —«Чья? Маяковского? Он не женат».—«Женат — и на императрице».—«На ком? Ее же расстреляли…» — «И онповерил… Сделайте милость!Ее ж Маяковский спас за трильон!Она же ж омолодилась!»Благоразумный голос: «Да нет,вы врете — Маяковский — поэт».—«Ну да,— вмешалось двое саврасов,—в конце семнадцатого годав Москве чекой конфискован Некрасови весь Маяковскому отдан.Вы думаете — сам он? Сбондил до иот —весь стих, с запятыми, скраден.Достанет Некрасова и продает —червонцев по десять на день».Где вы, свахи? Подымись, Агафья!Предлагается жених невиданный.Видано ль, чтоб человек с такою биографиейбыл бы холост и старел невыданный?!Париж, тебе ль, столице столетий,к лицу эмигрантская нудь?Смахни за ушми эмигрантские сплетни.Провинция! — не продохнуть. —Я вышел в раздумье — черт его знает!Отплюнулся — тьфу напасть!Дыра в ушах не у всех сквозная —другому может запасть!Слушайте, читатели, когда прочтете,что с Черчиллем Маяковский дружбу вертитили что женился я на кулиджевской тете,то, покорнейше прошу,— не верьте.
1925
