Сборник - Волшебная лютня. Зарубежная баллада
Франция
Франсуа-Огюст Паради де Монкриф
Алина и Альсим
Зачем, зачем вы разорвалиСоюз сердец?Вам розно быть! вы им сказали, —Всему конец.Что пользы в платье золотоеСебя рядить?Богатство на земле прямоеОдно: любить.
Когда случится, жизни в цвете,Сказать душойЕму: ты будь моя на свете;А ей: ты мой;И вдруг придется для другогоЛюбовь забыть —Что жребия страшней такого?И льзя ли жить?
Алина матери призналась:«Мне мил Альсим;Давно я втайне поменяласьДушою с ним;Давно люблю ему сказала;Дай счастье нам». —«Нет, дочь моя, за генералаТебя отдам».
И в монастырь Святой ИриныОтвозит дочь.Тоска-печаль в душе АлиныИ день и ночь.Три года длилося изгнанье;Не усладилНи разу друг ее страданье:Но все ей мил.
Однажды… о! как свет коварен!..Сказала мать:«Любовник твой неблагодарен»,И ей читатьОна дает письмо Альсима.Его черты:Прости; другая мной любима;Свободна ты.
Готово все: жених приходит;Идут во храм;Вокруг налоя их обводитСвященник там.Увы! Алина, что с тобою?Кто твой супруг?Ты сердца не дала с рукою —В нем прежний друг.
Как смирный агнец на закланье,Вся убрана;Вокруг веселье, ликованье —Она грустна.Алмазы, платья, ожерельяЕй мать дарит:Напрасно… прежнего весельяНе возвратит.
Но как же дни свои смиренноВедет она!Вся жизнь семье уединеннойПосвящена.Алины сердце покорилосьСудьбе своей;Супругу ж то, что сохранилосьОт сердца ей.
Но все по-прежнему печалиДуша полна;И что бы взоры ни встречали, —Все мысль одна.Так, безутешная, томилаПять лет себя,Все упрекая, что любила,И все любя.
Разлуки жизнь воспоминанье;Им полон свет;Хотеть прогнать его – страданье,А пользы нет.Всё поневоле улетаемК мечте своей;Твердя: забудь! напоминаемДуше об ней.
Однажды, приуныв, АлинаСидела; вдругКупца к ней вводит армянинаЕе супруг.«Вот цепи, дорогие шали,Жемчуг, коралл;Они лекарство от печали;Я так слыхал.
На что нам деньги? На веселье.Кому их жаль?Купи, что хочешь: ожерелье,Цепочку, шальИли жемчуг у армянина;Вот кошелек;Я скоро возвращусь, Алина;Прости, дружок».
Товары перед ней открывши,Купец молчит;Алина, голову склонивши,Как не глядит.Он, взор потупя, разбираетЖемчуг, алмаз;Подносит молча; но вздыхаетОн каждый раз.
Блистала красота младаяВ его чертах;Но бледен; борода густая;Печаль в глазах.Мила для взора живость цвета,Знак юных дней;Но бледный цвет, тоски примета,Еще милей.
Она не видит, не внимает —Мысль далеко.Но часто, часто он вздыхает,И глубоко.Что (мыслит) он такой унылый?Чем огорчен?Ах! если потерял, что мило,Как жалок он!
«Скажи, что сделалось с тобою?О чем печаль?Не от любви ль?.. Ах! Всей душоюТебя мне жаль». —«Что пользы! Горя нам словамиНе утолить;И невозвратного слезамиНе возвратить.
Одно сокровище бесценноЯ в мире знал;Подобного Творец вселеннойНе создавал.И я одно имел в предмете:Им обладать.За то бы рад был все на свете —И жизнь отдать.
Как было сладко любоватьсяИм в день сто раз!И в мыслях я не мог расстатьсяС ним ни на час.Но року вздумалось лихомуМне повредитьИ счастие мое другомуС ним подарить.
Всех в жизни радостей лишенный,С моей тоскойЯ побежал, как осужденный,На край земной:Но ах! от сердца то, что мило,Кто оторвет?Что раз оно здесь полюбило,С тем и умрет».
«Скажи же, что твоя утрата?Златой бокал?» —«О нет: оно милее злата». —«Рубин, коралл?» —«Не тяжко потерять их». – «Что же?Царев алмаз?» —«Нет, нет, алмазов всех дорожеОно сто раз.
С тех пор, как я все то, что льстило,В нем погубил,Я сам на память образ милыйИзобразил.И на черты его прелестныСмотрю в слезах:Мои все блага поднебесныВ его чертах».
Алина слушала унылоЕго рассказ.«Могу ль на этот образ милыйВзглянуть хоть раз?»Алине молча, как убитый,Он подаетПарчою досканец обвитый,Сам слезы льет.
Алина робкою рукоюПарчу сняла;Дощечка с надписью златою;Она прочла:Здесь все, что я, осиротелый,Моим зову;Что мне от счастья уцелело;Все, чем живу.
Дощечку с трепетом раскрыла —И что же там?Что новое судьба явилаЕе очам?Дрожит, дыханье прекратилось…Какой предмет!И в ком бы сердце не смутилось?..Ее портрет.
«Алина, пробудись, друг милый;С тобою я.Ничто души не изменило;Она твоя.В последний раз: люблю Алину,Пришел сказать;Тебя покинув, жизнь покину,Чтоб не страдать».
Алина с горем и тоскоюЕму в ответ:«Альсим, я верной быть женоюДала обет.Хоть долг и тяжкий и постылый:Все покорись;А ты – не умирай, мой милый;Но… удались».
Алине руку на прощаньеОн подает:Она берет ее в молчаньеИ к сердцу жмет.Вдруг входит муж; как в исступленьеОн задрожалИ им во грудь в одно мгновеньеВонзил кинжал.
Альсима нет; Алина дышит:«Невинна я(Так говорит), Всевышний слышитНас судия.За что ж рука твоя пронзилаАлине грудь?Но Бог с тобой; я все простила;Ты все забудь».
Убийца с той поры томитсяИ ночь и день:Повсюду вслед за ним влачитсяАлины тень;Обагрена кровавым токомВся грудь ея;И говорит ему с упреком:«Невинна я».
Эварист-Дезире де Парни
Прозерпина
Плещут волны Флегетона,Своды Тартара дрожат;Кони бледного ПлутонаБыстро к нимфам ПелионаИз Аида бога мчат.Вдоль пустынного заливаПрозерпина вслед за ним,Равнодушна и ревнива,Потекла путем одним.Пред богинею коленаРобко юноша склонил.И богиням льстит измена:Прозерпине смертный мил.Ада гордая царицаВзором юношу зовет,Обняла, и колесницаУж к Аиду их несет;Мчатся, облаком одеты;Видят вечные луга,Элизей и томной ЛетыУсыпленные брега.Там бессмертье, там забвенье, —Там утехам нет конца.Прозерпина в упоенье,Без порфиры и венца,Повинуется желаньям,Предает его лобзаньямСокровенные красы,В сладострастной неге тонет,И молчит, и томно стонет…Но бегут любви часы;Плещут волны Флегетона,Своды Тартара дрожат;Кони бледного ПлутонаБыстро мчат его назад.И Кереры дочь уходит,И счастливца за собойИз Элизия выводитПотаенною тропой;И счастливец отпираетОсторожною рукойДверь, откуда вылетаетСновидений ложный рой.
Пьер Жан де Беранже
Тиран Сиракузский
Как Дионисия из царстваИзгнал храбрец Тимолеон,Тиран, пройдя чрез все мытарства,Открыл в Коринфе пансион.Тиран от власти не отстанет:Законы в школе издает;Нет взрослых, так детей тиранит.Тиран тираном и умрет.
Ведь нужно все чинить и ведать —Он справедлив, хотя и строг:Как подадут детя м обедать —Сейчас с их трапезы налог.Несут, как некогда в столицу,Орехи, виноград и мед.Целуйте все его десницу!Тиран тираном и умрет.
Мальчишка, глупый, как овечка,Последний в школе ученик,В задачку раз ввернул словечко:«Тиран и в бедствиях велик».Тиран, бессмыслицу читая,«Он далеко, – сказал, – пойдет», —И сделал старшим негодяя.Тиран тираном и умрет.
Потом, другой раз как-то, слышитОн от фискала своего,Что там в углу товарищ пишет,Должно быть, пасквиль на него.«Как? Пасквиль?! Это всё от воли!Ремнем его! И чтоб впередНикто писать не смел бы в школе!»Тиран тираном и умрет.
И день и ночь его страшилиСледы измены и интриг.Раз дети на дворе дразнилиДвоих каких-то забулдыг.Кричит: «Идите без боязни!Им нужен чужеземный гнет.Я им отец – им нужны казни».Тиран тираном и умрет.
Отцы и матери озлилисьНа непотребный пансионИ Дионисия решилисьИ из Коринфа выгнать вон.Так чтоб, как прежде, благодатноТеснить и грабить свой народ —В жрецы вступил он. Вот так знатно!Тиран тираном и умрет.
Волшебная Лютня
