Фидель Кастро - В горячих сердцах сохраняя (сборник. Рассказы и стихотворения)
Это подтвердили последующие шаги правительства США. Поняв смертельную опасность, нависшую над режимом Батисты, оно заменило гарнизон кубинских солдат, который охранял водонапорную станцию Ятеритас, снабжавшую водой военно—морскую базу США в Гуантанамо, гарнизоном американской пехоты. Это было не чем иным, как провокацией, и вызвало протест всех народов Латинской Америки и даже некоторых правительств. Этот шаг имел целью прощупать наши позиции, нашу готовность к дальнейшей борьбе.
Приняв решение послать на водонапорную станцию Ятеритас отряд морской пехоты, правительство США хотело спровоцировать наше нападение на этот гарнизон. Разгадав ход американцев, Фидель приказал воздержаться от каких бы то ни было ответных действий, и бойцы, находившиеся в этой зоне, получили указание ее покинуть.
Мировое общественное мнение, осудившее вооруженное вмешательство США в наши дела, заставило янки отвести свою пехоту из Гуантанамо. Так был сорван их маневр.
Те положительные результаты, которые дала «противосамолетная операция», могли обернуться для нас роковыми последствиями. С моей стороны это был несогласованный с Верховным командованием, выходящий за рамки данных мне полномочий поступок.
На следующий же день после освобождения последнего американца авиация батистовской армии подвергла бомбардировке двадцать четыре населенных пункта на территории фронта, в том числе деревню Калабасас, где велись переговоры. Снова жертвами стали невинные люди — старики, женщины, дети. Таков был ответ Батисты укрепившемуся партизанскому фронту и мирному населению, которое нас поддерживало.
Через некоторое время мы взяли инициативу в свои руки, и уже ничто не могло нас остановить.
Куба — первая страна на Американском континенте, ставшая на путь строительства социализма!
Родина или смерть!
Мы победим!
Со Сьерра—Маэстры на второй фронт
Я хочу рассказать о том, как часть сил Повстанческой армии перешла со Сьерра—Маэстры в восточную часть провинции Орьенте и открыла там Второй фронт и какое это имело значение для всей нашей борьбы.
По первоначальному плану, предложенному Энрике Лопесом, переход предполагалось провести в два этапа. Выступление было назначено на вечер 9 марта; весь переход следовало осуществить за две ночи.
Я установил контакт с жителями Пальма—Сориано. Они отнеслись к нам дружелюбно и навели порядок в районе за два дня до нашего появления, хотя, к сожалению, не сумели вовремя обеспечить нас необходимым количеством машин. Но и те несколько машин, которые они смогли нам дать, пришли с опозданием, что помешало нам выступить 9–го.
На следующий день, просматривая наш план, я пришел к выводу, что менее опасно было бы совершить переход одним броском, а именно 10 марта, когда правительственные войска будут праздновать годовщину батистовского режима. И когда в тот же день я услышал по радио наглую речь диктатора Батисты, то еще больше утвердился в своем решении и убедил бойцов в том, что наша операция будет иметь исключительно большое значение.
Мы выступили из Сан—Лоренсо в восемь часов вечера, на два часа позднее, чем предполагалось. И случилось это потому, что Энрике Лопесу пришлось разыскивать трех шоферов из его отряда. В конце концов, не имея возможности ждать, мы решили ехать на машинах местных жителей.
Автоколонна была построена так: впереди машина, на которой находились проводник, три вооруженных бойца и шофер, за ней джип с пятью вооруженными бойцами, грузовик с остальной группой и проводником. Затем большой грузовик с прицепом, далее легковая машина, в которой ехали Эфихенио, Касилья, я и проводник; последней шла еще одна машина с прицепом. Дистанция между машинами была двести метров. В таком порядке колонна двигалась до Центрального шоссе. В пути мы захватили еще три машины, и наша колонна увеличилась до девяти машин.
Впереди был самый опасный участок пути — нам предстояло пересечь главную автомобильную магистраль. На разведку мы послали джип с пятью бойцами. За шоссе наблюдал наш человек, переодетый в крестьянскую одежду.
Было далеко за полночь, когда, получив сигнал «Путь свободен», мы выехали на главную автостраду Контрамаэстре — Пальма—Сориано, затем свернули влево и проехали через селение Гладис. На этом наиболее опасном участке нами заранее были повсюду расставлены дозоры, и все же осторожности ради мы проскочили его на бешеной скорости. Нам казалось просто невероятным, что мы, «бородачи» из Сьерра—Маэстры, мчимся по Центральной автостраде, которая днем постоянно находится под контролем правительственных войск.
Вскоре разведка донесла, что достигла развилки шоссе. Мы остановились в пятистах метрах от нее. Правда, на развилке потеряли несколько драгоценных минут из—за того, что машины головного отряда повернули налево, к населенному пункту Гуанимао, вместо того чтобы ехать направо, к Хавиеру. Колонна разделилась. Вначале я отдал приказ разыскать машины и вернуть их. Но оказалось, что можно было проехать и через Гуанимао. И хотя через Хавиер путь был ближе и безопаснее, я приказал, не теряя времени, следовать за ушедшими вперед джипами, тем более что было раннее утро и жители Гуанимао еще спали.
Мы пересекли железную дорогу, идущую с юга на север провинции, и продолжали путь по шоссе, параллельному ей. Как выяснилось, никто из проводников точно не знал, как добраться до Мангос—де—Варагуа, и мы решили уточнить дорогу у ночного сторожа в селении Лос—Пасос. Он оказался на редкость разговорчивым, но только запутал нас. Проехав несколько километров, мы поняли, что заблудились. Пришлось вернуться назад. Когда снова прибыли в Лос—Пасос, у джипа, на котором я ехал, лопнула камера. Я приказал всем следовать дальше, а сам с несколькими товарищами стал менять колесо. На это у нас ушло около пяти минут.
Было уже три часа утра. Вокруг простирались бескрайние заросли сахарного тростника, где можно было легко потерять ориентировку. К тому же проводники у нас были такие, что на вопрос, известна ли им дорога, отвечали утвердительно, а сами путались. Положение было не из легких. И несмотря на то что наша шестая колонна, носящая имя легендарного Франка Пайса, состояла из опытных, закаленных в сражениях бойцов, нам было как—то не по себе на этой пустынной равнине, так непохожей на Сьерра—Маэстру с ее густыми лесами. Перед моими глазами все время стояла трагедия в Алегриа—де—Пио.
Доехав до населенного пункта Лос—Седрос, мы заметили на железной дороге военный пост из четырех солдат, а в каких—нибудь двухстах метрах от него — домик управляющего плантацией. Чтобы попасть в дом, нам пришлось взломать дверь, так как обитатели его заперлись изнутри. Находившиеся в доме женщины подняли невообразимый крик. С большим трудом мы успокоили их, объявив, что не собираемся никого убивать, а нам нужен проводник. Управляющему я вежливо сказал, что мы заблудились, и попросил его как можно быстрее помочь нам вывести машины к Мангос—де—Барагуа, после чего обещал отпустить его. Я предупредил, что, если он откажется, мы примем строгие меры, а если вздумает выдать нас правительственным войскам, то поплатится за это головой. Он ответил, что дорогу знает отлично и покажет нам путь. Раздалась команда «По машинам!», и мы помчались вперед.
Управляющий плантацией оправдал наши надежды: он знал до мельчайших подробностей все местные дороги. Имея такого хорошего проводника, мы могли уверенно ехать на максимальной скорости. Мы торопились до рассвета миновать этот равнинный и густонаселенный район.
Проехали район Вио и две огромные плантации сахарного тростника: Сентраль—Пальма и Лас—Уверас. Большая часть пути осталась позади. Теперь нам нужен был новый проводник, так как управляющий хорошо знал дорогу только до Мангос—де—Барагуа.
В Мангосе мы встретили пожилого крестьянина, ехавшего на телеге с двумя бидонами молока. Увидев нас, он испуганно произнес:
— Я крестьянин, а это молоко везу в казармы Альто—Седро.
— Отец, не бойся нас, — успокоил я его. — Мы повстанцы. Нам необходимо как можно скорее добраться до Кайо—Рей, и ты должен помочь нам.
Мы посадили старика в головную машину, прихватив и его бидоны, а управляющего перевели в последнюю. Не теряя ни минуты, отправились дальше и вскоре прибыли в Кайо—Рей, где я почувствовал себя гораздо увереннее, потому что немного знал этот район.
Мы проезжали мимо плантаций. Крестьяне и рабочие, занятые рубкой сахарного тростника, провожали нас удивленными взглядами. Не зная, сколько нам еще ехать по равнине, мы решили послать группу бойцов за продуктами в Лос—Корнехос. Помимо продуктов они раздобыли два полевых телефона.
Когда мы прибыли в местечко Гимбабай, было 5 часов 30 минут утра. Даже не верилось, что всего за одну ночь нам удалось совершить такой трудный переход. Выпив кофе и отдохнув, отправились дальше на север. Машины нам пришлось оставить близ Гимбабая, и теперь мы шли пешком под палящими лучами солнца. Хотя люди сильно устали, однако нервное напряжение, в котором мы находились несколько часов подряд, ослабло, и путь уже казался не таким трудным.
