Роберт Рождественский - Собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе
Тогда
Тогда мы жили в Омске.Тамв сорок втором году,в веснумы радовались не цветам,а рассыпному толокну.Я помню все: и лебеду,и очереди без числа…На клумбах в городском садукартошка запросто росла.Не смейте, люди, забыватьоб этих днях,о той весне…
Тогда б я не сумел понять,что это значит:свет в окне.Как это можно:спать взасоси говорить не о еде,и слышать на сковородеурчание яичных солнц.Ходить спокойно по землеи в булочной очередной,румяным пальцем тыча в хлеб,брезгливо спрашивать:«Дневной?»И возмущаться,а потомпочти что половину днякрикливо выбирать батон,плохую выпечкукляня.Устроить за день сто шумих,ругая нервных продавцов…
Тогда мы жили в Омске.Жмыхдля нас был слаще леденцов.
В сорок четвертом
Везет на фронт мальчикатоварищ военный врач…Мама моя,мамочка,не гладь меня,не плачь!На мне военная форма, —не гладь меня при других!На мне военная форма,на мне твои сапоги.Не плачь!Мне уже двенадцать,я взрослыйпочти…Двоятся, двоятся, двоятсярельсовые пути…В кармане моем документы, —печать войсковая строга.В кармане моем документы,по которымя – сын полка.Прославленного, гвардейского,проверенного в огне…Я еду на фронт.Я надеюсь,что «браунинг» выдадут мне.Что я в атаке не струшу,что время мое пришло.
Завидев меня,старухиохают тяжело:«Сыночек…Солдатик маленький…Вот ведь настали дни…»Мама моя,мамочка!Скорей им все объясни!Скажи,чего это радиони надо мной ревут?Зачем они меня гладят?Зачем сыночкомзовут?И что-то шепчут невнятно,и темный суют калач…
Россия моя,не надо!Не гладь меня! И не плачь!Не гладь меня!Я простобудущий сын полка.И никакого геройствая не совершил пока!
И даже тебе не ясно,что у меня впереди…
Двоятся, двоятся, двоятсярельсовые пути…Поезд идет размеренно,раскачиваясь нелепо, —длинныйи очень медленный,как очередьза хлебом…
В защиту воспоминаний
Я начать хотел с привычного:«А помнишь…»
Но меня прервал приятель:– Опомнись!Погоди!Я протестую решительно, —что вы все воспоминаньями ушиблены?!Будто вы уже другого и не знаете,будто сговорились:вспоминаете!То о сказках,то о встрече с тарантулом,то о речке за далекой горой,то о том, каким ребенкомталантливымбыл с рождениялирический герой.О его раздумьях, — в общем, неясных.О его переживаниях в яслях.Вспоминают молодые да ранние…
Я приятелю ответил:– Все правильно!Все понятно.Зрелость так и начинается —в самом близком, в самом простом.То, что нам легко вспоминается,мы забыть успеем потом.Принимая пустяки за значительное,мы в недавнемразобраться хотим.Наша память — как стекло увеличительное,сквозь неев самих себя мы глядим…И читаем книги спорные, длинные, —постигаем знаменитые умы.И проходим под распластанными ливнями,деловитые,острящие, —мы!Мы шагаем в институты знакомо,то грустим,а то впадаем в восторг.И вручают нам путевки в райкомах,и везут нас поезда на восток.Собираемся на Марс,бредим звездами,не завидуем попавшим на филфак…А мемуары писатьпока не рвемся мы.Это правда. Это точно. Это – факт!..И одно наверняка уже знаю я:вслед за мелким,за пустым,за неяснымнастоящие придут воспоминания!
Настоящиео самом настоящем!..А пока мы песни шпарим на морозеи на судьбу не собираемся пенять…
Чем моложе человек,чем моложе,тем он больше любит вспоминать!
Игра в «Замри!»
Ю. Овсянникову
Игра в «Замри!» — веселая игра…Ребята с запыленного двора,вы помните, — с утра и до заризвенело во дворе:«Замри!..»«Замри!..»Порой из дома выйдешь, на беду, —«Замри!!» —и застываешь на бегув нелепой позе посреди двора…Игра в «Замри!» —далекая игра,зачем ты снова стала мне нужна?Вдали от детства посреди землипопробовала женщина однасказать мне позабытое:«Замри!»Она сказала: будь неумолим.Замри!И ничего не говори.Замри! — она сказала. —Будь моим!Моим – и все!А для других — замри!Замри для обжигающей зари,Замри для совести.Для смелости замри.Замри,не горячась и не скорбя.Замри!Я буду миром для тебя!..
На нас глядели звездные миры.И ветер трогал жесткую траву…А я не вспомнил правила игры.А я ушел.Не замер.Так живу.
Ревность
Игру нашли смешную,и не проходит дня —ревнуешь,ревнуешь,ревнуешь ты меня.К едва знакомым девушкам,к танцам под баян,к аллеям опустевшим,к морю, к друзьям.Ревнуешь к любому,к серьезу, к пустякам.Ревнуешь к волейболу,ревнуешь к стихам…
Я устаю от ревности,я сам себе смешон.Я ревностью,как крепостью,снова окружен…Глаза твои колются.В словах моих злость…«Когда все это кончится?!Надоело!Брось!!»
Я начинаю фразув зыбкой тишине.Но почему-тострашноне тебе, а мне.Смолкаю запутаннои молча курю.Тревожно, испуганнона тебя смотрю…
А вдруг ты перестанешьсовсем ревновать!Оставишь, отстанешь,скажешь:наплевать!Рухнут стены крепости, —зови не зови, —станет меньше ревностии меньшелюбви…
Этим всем замотан, —у страха в плену, —я говорю:«Чего там…Ладно уж…Ревнуй…»
Богини
В. Аксенову
Давай покинем этот дом, давай покинем, —нелепый дом,набитый скукою и чадом.Давай уйдем к своим домашним богиням,
к своим уютным богиням, к своим ворчащим…Они, наверно, ждут нас? Ждут. Как ты думаешь?Заварен чай, крепкий чай. Не чай – а деготь!Горят цветные светляки на низких тумбочках,от проносящихся машин дрожат стекла…Давай пойдем, дружище!Из-за стола встанем.Пойдем к богиням, к нашим судьям бессонным.Где нам обоим приговор уже составлен.По меньшей мере мы приговорены —к ссоре…Богини сидят, в немую тьму глаза тараща.И в то, что живы мы с тобою,верят слабо…Они ревнивы так, что это даже страшно.Так подозрительны, что это очень странно.Они придумывают разные разности,они нас любят горячо и неудобно.Они всегда считают самой высшей радостьюте дни, когда мы дома.Просто дома…Москва ночная спит и дышит глубоко.Москва ночнаядо зари ни с кем не спорит…
Идут к богиням два не очень трезвых бога.Желают боги одного:быть собою.
«Будь, пожалуйста, послабее…»
