Хаким Фирдоуси - Шах-наме
Ардашир прибывает во дворец Ардавана
Пред ним ворота Рея отворилиИ о прибытье шаху сообщили.
Царь пред собою гостя усадил.«Как жив Бабак?» — участливо спросил.
Он дом ему отвел богатый с садом;За трапезой сажал с собою рядом;
Послал ему богатые дары,И кубки золотые, и ковры.
И опочил в покоях тех дареныхБабака внук со свитой приближенных,
Когда престол рассвета заалел,И мир, как лик румийца, побелел,
Проснулся Ардашир. И только встал он,Подарки деда вновь пересчитал он.
И Ардавану он отправил ихС посланцем, под охраной слуг своих.
Царь умилился: «Так дарит не всякий,Хоть молод, а разумен внук Бабака».
И он в чертоги Ардашира взял,Скучать ему о доме не давал.
Царь на охоту ехал иль за пирСадился — рядом с ним был Ардашир.
И стал для шаха он как сын любимый,Ни в чем от шахзаде не отличимый.
Раз на охоте средь пустых равнинЗа дичью гнался шахский старший сын.
У Ардавана четверо их было,Сынов — его надежда, блеск и сила.
Близ Ардавана Ардашир скакал,—Царь ни на шаг его не отпускал.
Онагр в степи далекой показался,Дразня стрелков, как молния, он мчался.
Все следом — вскачь, да так, что прах полейСмешался с потом бешеных коней.
Но сын Сасана — всех опередил он,В онагра на скаку стрелу пустил он.
Онагру в круп широкий угодил,Стрелой насквозь, как молнией, пронзил.
Шах Ардаван к онагру устремился;Он, видя этот выстрел, изумился.
Спросил он: «Кто стрелой его поверг?Чтоб свет стрелка вовеки не померк!»
Подъехал Ардашир, царю ответил:«Стрела моя. Попал я — как наметил».
Сын Ардавана молвил: «Выстрел мой.Стрела моя, а ты не спорь со мной».
Тут Ардашир воскликнул: «Ради бога —Просторна степь, вдали онагров много,
И если можешь ты, как я, стрелять,То докажи! А знатным стыдно лгать!»
Гнев охватил внезапно Ардавана,Обрушился он вдруг на Бабакана.
«Моя вина! — владыка закричал,—Зазнался ты, безмерно дерзким стал!
Кто ты такой, чтобы с мужами честиОхотиться — с твоим владыкой вместе?
Не для того я внял нужде твоей,Чтоб ты позорил царских сыновей!
Служить отныне на конюшне будешь.Там, среди слуг, ты спесь свою забудешь.
А у тебя к коням хороший глаз,—Так будешь главным конюхом у нас».
Прочь Ардашир уехал со слезами;Он стал смотреть за шахскими конями.
Он думал: «Злобен сердцем Ардаван;Нечестен — покарай его Йездан!»
Он деду написал письмо в обиде,Исхода из беды своей не видя.
Все описал он, что произошло,Как зло от низкой зависти пошло.
Прочел письмо Бабак и сокрушился,Но никому он в горе не открылся.
Пошел и средь полночной тишиныДостал мешок динаров из казны
И, клятвенную взяв с гонца поруку,Послал он тайно десять тысяч внуку.
Потом к себе дабира он призвал,И так он Ардаширу написал:
«О юноша младой и неразумный!Когда с царем ты ехал в свите шумной,
Ты с шахзаде поспорил... Почему?Ведь ты — слуга; не ровня ты ему.
Премудрости ты высшей обучался,Но, видно, глупым отроком остался.
Ты не хотел в чести близ трона быть.Теперь царю старайся угодить.
Тебе в нужде я деньги посылаю.Благоразумен будь! Благословляю!
Когда ты эти деньги проживешь,—Пока я жив,— ты помощь вновь найдешь».
Верблюд с посланцем, старцем умудренным,Предстал пред Ардаширом удрученным.
Прочел он, сердце ободрилось в нем,И много мыслей зародилось в нем.
Он мудро с низким званьем примирился,С конями на конюшне поселился.
В своем углу он разостлал ковры,Затеял с утра до ночи пиры.
Презрел он время. Дни и ночи плыли,А с ним — струна, вино, плясуньи были.
Гульнар видит Ардашира.
Смерть Бабака
У шаха башня в крепости была;Гульнар, рабыня, в башне той жила.
Под стать ей, луноликой, тонкостанной,Был лишь расцвет весны благоуханной.
Шах всех дастуров старых отстранил,Ей все ключи сокровищниц вручил.
Была раба Гульнар,— я лгать не стану,—Дороже жизни шаху Ардавану.
На кровлю вышла раз Гульнар-луна,Взгляд Ардаширу бросила она.
Ей улыбнулся Ардашир ответно.И в сердце ей вошел он неприметно.
И дух ее безрадостный вскипел.Когда закат туманный потемнел,
Зубец стены арканом обмоталаГульнар. И тихо вниз спускаться стала.
Творцу миров молитву вознесла,К конюшне царской дерзостно пошла.
Благоухая амброю и муском,Прокралась между стойл в проходе узком,
К избраннику приникла своемуИ голову приподняла ему.
Проснулся он; взглянул и видит: чудо!Красавица!... Но кто она? Откуда?
Спросил: «Скажи, луна, откуда тыВзошла над бездной бедствий и тщеты?»
Гульпар в ответ: «Я — шахская рабыня.Люблю тебя! Я вся твоя отныне!
Когда захочешь, я к тебе придуИ скорбь твою от сердца отведу!»
Жизнь такова: пройдет столетье, миг ли —Где муж, кого б несчастья не постигли?
Бабак — при жизни промыслом храним —Скончался, место уступил другим.
Шах Ардаван, узнав про смерть Бабака,Поник душой, предвидя бездну мрака.
Он с горя слег, когда, как с барсом барс,Сцепились сыновья его за Парс.
И старшему, по древнему закону,Царь отдал Парс, и войско, и корону.
Воспрянул тот, в литавры бить велел,Войскам несметным в сборе быть велел.
Но омрачилось сердце АрдашираТем, что несправедлив владыка мира.
И в гневе он в душе своей решил:«Довольно Ардавану я служил!
Ведь я не ведал, что его обидел!За что же он меня возненавидел?»
И Ардашир себе сказал: «Бежать!»А царь велел астрологов созвать.
О таинствах планет, о звездных силах,О будущем державы вопросил их:
«Что предвещает вечный небосвод?Кто сей престол после меня займет?»
Две ночи маги не сходили с башни,Где был луны-Гульнар приют всегдашний,—
И третья ночь настала. Лишь тогдаВзошла на небо шахская звезда.
Гульнар, все споры звездочетов слыша,Три ночи не спала, таясь под крышей.
Всем волхвованиям обучена,Речей их тайну поняла она —
И все запомнила, что говорилось.Бушующее пламя в ней таилось.
С высокой башни мудрецы сошлиИ волю неба шаху изрекли.
Таблицы показали, где ответы,Записаны, что дали им планеты;
Немой глагол таинственных высот,Что приоткрыл им вечный небосвод:
«Едва успеет солнце закатиться,Как сердце шаха тяжко огорчится:
Сбежит твой некий раб. Но он скорейНе раб, а отпрыск подлинных царей.
И станет раб могучим властелином,Что принесет добро простолюдинам».
И, вняв глаголу неба в их словах,Душою огорчился старый шах.
Ардашир бежит с Гульнар
