Стихи. 1964–1984 - Виктор Борисович Кривулин
С. 335. «И старость занята изобретеньем клея…» Эпиграф из Б. Пастернака предваряет отсылку к другим образам поэта. Словно в пасть, / впадают в ересь, падают в постель. – Ср. «Зимняя ночь» («Мело, мело по всей земле…», 1946) из романа «Доктора Живаго»; …где воздух нарисован углем / из Воркуты, подъятым на-гора / или добытой новой верой. / Он тот же лагерник, он тот же – в амальгаме / духовный образ рабского труда… – Ср. «Уральские стихи» Бориса Пастернака, 1918–1919).
С. 337. «Жить на закате глаз, в изнеможеньи гласных…» Обводный канал (он же «Канал самоубийц» в городском фольклоре) – в мифологическом сознании жителей города был границей не только парадного Петербурга и заводских окраин, но и границей реального и потустороннего мира; в стихах Кривулина ему отведена роль загробной реки Леты.
С. 337. «Ожидание. Свинцовый карандашик…» Свинцовый карандаш, позволяющий выполнить тонкую штриховку, обычно применялся старыми мастерами для подготовительных набросков.
С. 338. Троица. Первое ст-ние триптиха, отброшенное при составлении С(П) (II. Форма. III. «Пью вино архаизмов»). В записной книжке Кривулин формулировал технические задачи, которые он перед собой ставил (это было время увлечения теорией музыки и использование приемов музыкальной композиции в стихотворчестве): «1-я композиция – аналог трехчастной форме концерта. Соответственно: Троица – начальное энергическое развитие темы (теза). Форма – медленное„полуденное“ линеарное движение, и третье стихотворение – сплавленные воедино вихрь и поползновение, с преобладанием тутти над голосом. 3-е стихотворение трехчастно в свою очередь: 1-я часть – септа плюс следующая канта (Гибнет каждое слово и пр.) 2-я септа плюс канта в форме псевдосонета и т. д. 3-е стихотворение не что иное, как огромный сонет (по последовательности и развитию поэтической мысли)».
С. 339. Станция метро «Кировский завод». Павильон станции «Кировский завод» «подражает» Парфенону расставленными по периметру сорока четырьмя дорическими колоннами с каннелюрами.
С. 340. Из «Круга памяти Тютчева». I. «И ритм покинул руку. И безлиствен…» В окончательном варианте, в машинописном сборнике Избранного, где были переплетены под общей обложкой стихи начала 1970-х, с названием «В Чудовом монастыре» и по памяти процитированными строками из ст-ний Ф. Тютчева «17-е апреля 1818» («На первой дней моих заре…», 1873) и «Памяти В. А. Жуковского» («Я видел вечер твой. Он был прекрасен!», 1852), взятыми в качестве эпиграфа:
На ранних дней моих
младенческой заре
в Чудовом монастыре…
Я видел твой закат –
он был прекрасен
Ф<едор> Т<ютчев> о Жуковском
Аллюзии ко многим ст-ниям Ф. Тютчева, от школьного «Люблю грозу в начале мая…» («Гроза», 1828) и хрестоматийного «Лишь паутины тонкий волос / Блестит на праздной борозде» («Есть в осени первоначальной…», 1857) до заключительной строки, отсылающей к последней строке ст-ния «Когда пробьет последний час природы…» (<1829>). Уподобление ткани тютчевского стиха плащанице нитке полотна, где Бог изображен – отсылает к ст-нию «День и ночь» (1839):
На мир таинственный духóв,
Над этой бездной безымянной,
Покров наброшен златотканый
Высокой волею богов. ‹…›
С. 340. II. «Чего душе недостает…» Здесь нет поминок – мертвых никого… / Лишь ты, лишь ты, лишь ты! – Отсылка к ст-нию Ф. Тютчева «День вечереет, ночь близка…» (1851):
…Но мне не страшен мрак ночной,
Не жаль скудеющего дня, –
Лишь ты, волшебный призрак мой,
Лишь ты не покидай меня!..
Третье ст-ние, «Сто лет без Тютчева», позже вошло в книгу Кривулина «Переход и отдых» (1973).
С. 346. «Отшельник царскосельский не затем…» Посвящено поэту Василию Алексеевичу Комаровскому (1881–1914), с юношеских лет вызывавшему особый интерес и сочувственное внимание Кривулина. Он говорил о близости их судеб: забвении всеми, кроме друзей, и в особенности их обоих страстном увлечении Италией, где им не удалось побывать.
Пять неправильных сонетов
С. 346. 1. «Служение не служба: ни заслуг…» Через тексты этого цикла просвечивает не только школьная цитата А. Грибоедова – Чацкого («Служить бы рад, прислуживаться тошно»), но и личные биографические факты (что редкость для Кривулина): в эти годы он служил редактором в маленькой конторе Областного санпросвета; служба не столько обременительная, сколько унылая, главным достоинством которой было абсолютное дистанцирование от официальной литературной жизни и некоторое незаполненное время для главного дела – стихов, приватного «служения».
С. 350. «Городом заданы ритмы, и нет разрешенья…» Протопоп Авва-
кум так именует в своем «Житии» (1861) внешнюю суету и пустые занятия: «Дитя, али не разумеешь, яко вся сия внешняя блядь ничто же суть, но токмо прелесть и тля и пагуба? аз проидох делом и ничто ж обретох, но токмо тщету» (Авв. Ж., 55).
С. 350. «Не жил я в условном пейзаже…» – Ср. со ст-нием «Окно» (с. 328 наст. изд.) и постоянной темой оконной рамы – и рамы картины, куда переселяется взгляд заключенного в четырех стенах невольника.
С. 352. «Если бы зло обитало вокруг!.. Ср. в рецензии: «Поэт, в отличие от идеолога, не склонен к хирургическим экспериментам с живой тканью времени. Его активность по сути своей пассивна, жертвенна, причем поэт выступает как жертва и по отношению к языку, на котором изъясняется» (Каломиров А. [Кривулин В.]. «В однообразном нористом пейзаже…» (Кублановский Ю. Избранное. Ардис, 1981. 116 с.) // Обводный канал. 1983–1984. № 5. С. 167–168.
С. 355. ВМП. Всероссийский музей А. С. Пушкина в Санкт-Петербурге на наб. Мойки, 12, где работали друзья Кривулина – С. Стратановский, Т. Буковская-Мишина и другие, был постоянным местом встреч и поэтических чтений.
С. 358. Стихи нефтяного кризиса. Входило в цикл «В полях Эдема (книга стихов)» («Эдем», «По дороге туда», «Пригородные стихи», «Стихи на День авиации и космонавтики», «Наследующему 9.5.75», «Медь – воск», «Град аптечный», «Мясная звезда», «Нимфа речи», «Элегия А. В.», «О счастье быть ничем», «Белизна и дремота»). Опубликованы в самиздатском журнале «Часы» (1976, № 2).
С. 366. Устроение. Авторское примечание в записной книжке: «…написано в начале февраля (до 10<-го>). Один из толчков – встречи со Шварцманом (горечь на себя же). Так может действовать только присутствие читателя – в самом высоком смысле этого слова».
С. 368. «Все, что сберечь мне удалось…» Авторский комментарий в записной книжке: «15 лет назад мне подарили книжку с надписью, то было тютчевское четверостишие, посланное им в письме к своей жене, мучимой ревностью и отчаянием, впрочем, вполне светскими и переносимыми. Сейчас все всплыло. Ст-ние – развертка тютчевской цитаты написано помимо желания писать – результат бессонницы и душевного ужаса, может быть, частично измышленного за счет принципиально „литературного“ характера моей жизни». Имеется в виду ст-ние Тютчева (1856):
Все, что сберечь мне удалось,
Надежды, веры и любви,
В одну молитву все слилось:
Переживи – переживи!
Из цикла «Еще полет». Стихи осени 1978 года
С. 370. Петербург. Авторский комментарий в записной книжке: «Записано в ночь с 19 на 20 <ноября> (после выставки с «сюром петербургским» и посещения
