Чтоб человек не вымер на земле… - Сергей Владимирович Киреев
Как врежешься — сразу убьёшься,
Пусть даже ты ловок и смел,
И вряд ли уж тут увернёшься
От молний — от огненных стрел!
И, самым жестоким манером,
Но всё ещё бодрый на вид,
В пространстве холодном и сером
Толян, кувыркаясь, летит!
И ливень, и градины с вишню,
Там всё воедино сплелось,
И вот он уже неподвижно
Лежит, словно раненый лось!
И, как мне потом очевидцы
Сквозь слёзы смогли доложить,
Какие-то злобные птицы
Успели над ним покружить.
И, наспех глотнув самогона,
Чтоб в теле прибавилось сил,
Какой-то придурок с балкона
Огрызком в него запустил!
«Не то, чтобы я находился
В таком уж глубоком хмелю, –
Он после, потом объяснился, –
А просто я шум не люблю».
И друг наш дышал еле-еле,
И смерть свою пряжу плела,
Но люди его пожалели,
И «Скорая» быстро пришла.
Ему аскорбинку в больничке
Давали три дня, и его
Мутило сперва с непривычки,
А дальше уже ничего.
Не только Толян, вся палата
Должна была дрянь эту жрать,
Ведь надо ж начальству куда-то
Запасы складские девать.
«Менты — это сильные лоси! –
В итоге сказали ему, –
Гляди, у тебя всё срослося,
Наверно, смешно самому!
А как тут, скажи, не смеяться,
Там дождь клокотал: буль-буль-буль!
И ты всё же метров пятнадцать
Летел сквозь него через руль!
И брякнулся прямо на клумбу,
Башкой успевая крутить,
Большую гранитную тумбу
Успев по пути своротить!
В итоге довольно легко ты
Отделаться смог. Молодец.
Так вот и иди на работу,
Поймай уже всех наконец!»
Ну что ж, он на службу вернулся,
Удав ему рюмку налил:
«Я тоже, как ты, лоханулся,
Мишень из-под рук упустил!
Тут прямо уже поневоле
На месте сгоришь от стыда!
Такая судьба наша, что ли?
И как нам теперь, и куда?»
Мы с Витькой зашли к ним — утешить,
Хоть как-то ребят подбодрить.
Толян был заросший, как леший,
Постричь бы его и побрить!
Побрили, опять стал красивый,
Пиджак застегнул на груди –
Не мерин какой-нибудь сивый,
Хоть снова по бабам иди!
Мы дружно над ним хохотали,
По-доброму, надо сказать,
Стаканы уже грохотали,
Что мы поспешили достать.
Подтянутый, трезвый, толковый,
На сходку стихийную к нам
Володька пришёл, участковый,
На шум этот, грохот и гам.
«Хорош, — он сказал нам, — базарить!
Покуда у нас, дурачин,
Хоть как-то мозги наши варят,
Печалиться нету причин!»
Едва ли я парня душевней
По жизни встречал на пути.
Солёных грибов из деревни
Сумел он для нас привезти.
«Отличная закусь, ребята, –
Сказал он, — а есть, чем запить?»
«Володь, ты чего? Для тебя-то –
Ну как оно может не быть?»
И Вовка открыл свои банки,
Закуска что надо, он прав,
Какие-то сушки, баранки
Достал из заначки Удав.
Я чувство опоры и локтя,
Как яркую вспышку во мгле,
Душой ощутил. Бутылёк-то
Стоял, вон, уже на столе!
Сергуня, товарищ Толяна,
Которому скоро в запас,
Налил, чего надо, в стаканы:
«За встречу, ребята! За вас!»
Толян обозначил проблему:
«Мы в чёрной своей полосе
Застряли. И что же, вообще мы
Теперь невезучие все?
Да, было мне грустно и тяжко,
Меня там, на месте, без сил,
Едва не хватила кондрашка,
Когда я педали крутил!
Я стойко держал перегрузку
В той гонке, и вот вам — привет! –
Какая-то Люська-Маруська
Возникла, и всё — наших нет!
Расклад исключительно дивный
Представился мне: может быть,
Какой-нибудь гад негативный
Решил мне свинью подложить?
Я имя-то даже не помню,
Какая такая она,
Мадам, что махала платком мне,
Любовью и страстью полна!»
«На баб наезжать — нету толка, –
Володька сказал, — ты не прав,
Они существуют не только
Для наших утех и забав!
Она там была, как кобыла,
Прыгучая, полная сил,
Вот это тебя и сгубило,
Что ты её имя забыл!
Для баб уважение свято –
Сю-сю, мур-мур-мур там, хотя б,
Мы сами во всём виноваты,
Когда мы страдаем от баб!
За этим следить надо строго,
И даже вдруг если опять
Их стало избыточно много,
Нельзя их имён забывать!
Иначе беда тебе с ними,
Пожар, катастрофа, потоп!
Толян, ты забыл её имя,
Вот ты, извини, и огрёб!»
Мы снова по полной налили:
Удав, ты-то как? расскажи,
Не слишком тебя уморили
Крутые твои виражи?
Ну, вкратце озвучь нам хотя бы,
Чего там в башке у тебя?
«А я потерял свою бабу,
Теперь моё дело — труба!
Она ведь в последнее время
Была мне почти что жена.
В пределах разумного в теме
Насчёт нашей службы она,
Ну вот мне мозги и выносит,
Что это пожизненный крест,
Который бы можно и бросить,
Когда он совсем надоест.
Она меня любит всем сердцем,
Но где-то в её голове
Предъява сидит заусенцем,
Как острая ветка в траве.
Её основная идея –
Что, в сущности, каждый из нас
Под видом поимки злодеев
В гулянках и пьянках погряз!
Мол, ваше менто́вское братство –
Всего только ширма одна,
У вас там масштабное …во,
И больше там нет ни хрена!
«Я лучше найду инженера,
Чтоб он мне на ухо шептал,
Что я, как на небе Венера,
Звезда для него, идеал!
И пусть там зарплата похуже,
Бог даст, проживём, не беда!
Он будет классическим мужем,
А мент — это путь в никуда!»
«Да чёрт побери, как так можно, –
Удав к ней взывал, — да постой!
Пока я там бой безнадёжный
С бандитской веду сволотой,
Ты хоть бы задумалась, что ли,
Чего я примерно вкусил,
Ведь я ж не по собственной воле
С Толяном под пьяниц косил!
Ты песню хотя бы послушай
Заместо глубокого сна,
Чего там и как с нашей службой –
Опасна она и трудна!
И я-то внутри не железный,
Хоть как-то меня, видит Бог,
Понять ты должна!» Бесполезно.
Ей всё, как об стенку горох!
«У нас и ума, и таланта, –
Закончил доклад свой Удав, –
Полно, сколько хошь, но Толян-то
Сто раз, получается, прав!
Ну, в смысле заявленной темы,
Что нету везения нам,
Когда в настоящей игре мы,
А есть лишь один стыд и срам!»
Витюха вообще-то философ,
Он стукнул стаканом об стол
И мысль у меня
