Иосиф Уткин - Стихотворения и поэмы
5. СЧЕТ
Брату
1Очень ласково цепкой лапойПриласкал нас Британский Лев.Много будут и долго плакатьНаши матери нараспев.
Лондон.Лордам,Обеим палатамСчет — мой стих.За моего убитого братаИ еще миллионы таких.
Сознаюсь — довольно долгоГоловами не торговал.Но считаю —Не меньше, чем доллар,—КаждаяГолова.
Ну, не их, не британцев, и петь ли,Не о них ли, сиротка мой?Очень ловко — английские петлиКрутит добрый поручик Джой…
2Счет второй…Только как мы положим?Я на счетах прикинуть хотел.Нет, не Крым!А ПоволжьеС трехмилльонной армией тел…
Да, ужасно горды англичане,Даже к голоду гордость есть.А ведь крошечным Клашам, ТанямБыло по пять, по шесть.
В каждой хате(Да, в каждой хате!)Мне печальный скрипит напев.Я боюсь, что волос не хватитУ тебя,Британский Лев.
Много, много чужим и близкимВаш приезд, чужеземцы, принес.У моей знакомой курсисткиПровалился недавно нос.
3Я к великим британским сагибам,Как индус, умиленьем прожжен.О, какое большое спасибоМожно просто сказать — ножом!
Но всегда,Хоть и злоба точит,Хоть и плещется мыслями желчь,Помню я,Помним мы —Не рабочийПриходил наши села жечь.
Нам обоим Восток зажженныйНеиспытанно души жжет.И мы оба — с портовым ДжономИсторический пишем счет.
И когда нам столетия свистнут(Это время вот-вот!),Мы предъявим министрамИз нагановСвинцовый счет.
<1924>6. 21 ЯНВАРЯ 1924 ГОДА
Каждый спину и душу сгорбил,И никто не хотел постичь.Из Кремля прилетели скорби:«Двадцать первого… умер… Ильич!»
И, как будто бы в сердце ранен,Содрогайся до основ,Зарыдал хор рабочих окраин,Надрывая глотки гудков.
И пошли с похоронным стоном,И от стонов кривился рот.Но читал я на красных знаменах,Что Ильич никогда не умрет.
Но видал я, как стены дрожали,Услыхавши клятвенный клич.И, я знаю, в Колонном залеЭту клятву слыхал Ильич;
Ну, так работу скорь,Крепче клинок меча!Мы на железо — скорбь,Мы на борьбу — печаль.Шире разлет плеча:— Нет Ильича!
Конец января — начало февраля 19247. РАССКАЗ СОЛДАТА
Я люблю пережитые былиВ зимний вечер близким рассказать…Далеко, в заснеженной Сибири,И меня ждала старуха мать.
И ходила часто до порогу (Это знаю только я один)Посмотреть на белую дорогу,Не идет ли к ней бродяга-сын.
Только я другой был думой занят.По тайге дорога шла моя.И пришли к ней как-то партизаныИ сказали,Что повешен я.
Вскипятила крепкий чай покорно,Хоть и чаю пить никто не смог,И потом надела черныйСтарый бабушкин платок.
А под утро, валенки надвинув,В час, когда желтеет мгла,К офицерскому ушла овину —И овин, должно быть, подожгла.
Отпевать ее не стала церковь.Поп сказал:«Ей не бывать в раю».Шомполами в штабе офицерскомЗапороли мать мою!..
Вот когда война пройдет маленькоИ действительную отслужу,Я в Сибирь,В родную деревеньку,Непременно к матери схожу.
19248. РАССТРЕЛ
И просто так —Без дальних слов —Как будто был и не был…За частоколами штыковТак тяжело смотреть на небо…
И не борись…И не зови…И жизнь была не сладкой…Как в лихорадке — грузовик,И я — как в лихорадке.
Для волка сердце — ничего.А много ли зверюге надо?И с полушубка моегоСолдат весь путьНе сводит взгляда.
Могу и душу подарить —Вон там за следующей горкой………………………………………….«Товарищ, дай-ка закурить…»— «Последняя махорка…»
Колдобный дуб на что велик,А в бурелом — соломке ровня.Как аллигатор, грузовикУлегся у каменоломни.
И офицер спросил:«Готов?»Я сосчитал штыки невольно.Зачем им дюжина штыков?И одного вполне довольно…
Потухли, ухнув, фонари!..Жара… Во рту прогоркло. «Т-т-т-оварищ… дай-ка закурить».— «Подохнешь без махорки…»
19249. НАЛЕТ
До курных хат — недалеко,И кони ладно пропотели.Буран косматым кулакомМотал и ёжил ели.
И брал на грудь буранный гулСосняк глухой и древний.И псом испуганным в снегуКорежилась деревня.
Полковник вырос над лукой:«Закладывай патроны!»И каждый скованной рукойТугой курок потрогал.
И застонал оконный звон!Обезумевший вдрызг,Всю ночь казачий конный взводДырявил шкуры изб.
И никогда, как в тот восход,Под розовевшим небомУ проруби багровый ледТаким багровым не был…
Нагайка кинула коня.Буран — опять напевней…На дыбе дымного огняШаталася деревня…
192410. ПЕСНЯ О МАТЕРИ
(1914 г.)
Вошел и сказал:«Как видишь, я цел,Взять не сумелиВраги на прицел.И сердце не взяли,И сердце со мной!И снова пришел я,Родная, домой.Свинцовые ночиНе ждут впереди!»И орденПылал у него на груди.А очи — как дым!А сердце — как дым!Так радостно жизнь уберечь молодым!
И больно сказалаСедая мать:«Мой милый,Устала я плакать и ждать.Я знаю, как многоСтраданий в бою.Но больше бояласьЗа совесть твою.Скажи:ЧеловекомНа фронте ты был?..»И глухо сказал он:«Семнадцать убил…»И годы — как дым,И радость — как дым,Так горестно жизнь потерять молодым!..
И больше никтоГоворить не мог.И молча солдатСтупил за порог,А сзади, как воднаяМуть глубока,Глазами старухиСмотрела тоска.Он шел к горизонту,Тоска — впереди,И орден…Дрожал у него на груди…
Ах, бедная мать!Ах, добрая мать!Кого нам любить?Кого проклинать?
192411. РОДИНА
Ты не будешь любовью пройдена,Как не будешь пройдена вширь, —Моя снежная, зябкая родина,Старушонка седая — Сибирь!
Хоть совсем ты теперь не такая,Времена — что по ветру дым:Говорят, даже раньше таютИ твои голубые льды.
Не такая!А белый и вьюжныйМне буран завывает:«Айда!»Потому что совсем не хужеЧерно-бурая стала тайга;
Потому что на гиблой дорогеЕще часто, качаясь, идетИ татарин — байбак кривоногий,И барсук остроскулый — ойрот.
Ах, старушка!Буянный и вьюжный,Мне буран завывает:«Айда!»Потому что совсем не хужеЧерно-бурая стала тайга…
А к тебе и на лучших оленяхМне теперь не добраться к весне:Я зимую, где мудрый ЛенинОтдыхает в полярном сне.
Только здесь не останусь долго:Убегу я в Сибирь, — что ни будь!Хорошо погоняться за волком,Хорошо в зимовье прикурнуть!
Ты не бойся — я здесь не подохну!Мой родной криволапый медведь!Эх, на день бы собачью доху,Хоть на день Поносить, Одеть…
<1925>12. НА СМЕНУ
