Сборник - Библейские мотивы в русской поэзии

««Христос воскрес!» – поют во храме…»

«Христос воскрес!» – поют во храме;Но грустно мне… душа молчит:Мир полон кровью и слезами,И этот гимн пред алтарямиТак оскорбительно звучит.Когда б Он был меж нас и видел,Чего достиг наш славный век,Как брата брат возненавидел,Как опозорен человек,И если б здесь, в блестящем храме,«Христос воскрес!» Он услыхал,Какими б горькими слезамиПеред толпой Он зарыдал!

. . . . . . . . . . .

«Томимый грустью непонятной…»

Томимый грустью непонятной,Всегда чужой в толпе людей,Лишь там, в природе благодатнойЯ сердцем чище и добрей.Мне счастья, Господи, не надо!Но я пришел, чтоб здесь дышатьТвоих лесов живой прохладойИ листьям шепчущим внимать.Пусть росы падают на землюСлезами чистыми зари…Твоим глаголам, Боже, внемлю:Открыто сердце, – говори!

Молитва о крыльях

Ниц простертые, унылые,Безнадежные, бескрылые,В покаянии, в слезах —Мы лежим во прахе прах,

Мы не смеем, не желаем,И не верим, и не знаем,И не любим ничего.

Боже, дай нам избавленья,Дай свободы и стремленья,Дай веселья Твоего.О, спаси нас от бессилья,Дай нам крылья, дай нам крылья,Крылья Духа Твоего!

Март

Больной, усталый лед,Больной и талый снег…И всё течет, течет…Как весел вешний бегМогучих мутных вод!И плачет дряхлый снег,И умирает лед.А воздух полон нег,И колокол поет.От стрел весны падетТюрьма свободных рек,Угрюмых зим оплот, —Больной и темный лед,Усталый, талый снег…И колокол поет,Что жив мой Бог вовек,Что смерть сама умрет!

«О, если бы душа была полна любовью…»

О, если бы душа была полна любовью,Как Бог мой на кресте – я умер бы любя.Но ближних не люблю, как не люблю себя,И все-таки порой исходит сердце кровью.

О, мой Отец, о, мой Господь,Жалею всех живых в их слабости и силе,В блаженстве и скорбях, в рожденьии в могиле,Жалею всякую страдающую плоть.

И кажется порой – у всех одна душа,Она зовет Тебя, зовет и умирает,И бредит в шелесте ночного камыша,В глазах больных детей, в огнях зарницсияет.

Душа моя и Ты – с Тобою мы одни.И смертною тоской и ужасом объятый,Как некогда с креста Твой Первенецраспятый,Мир вопиет: Лама́! Лама́! Савахфани́.

Душа моя и Ты – с Тобой одни мы оба,Всегда лицом к лицу, о, мой последнийВраг,К Тебе мой каждый вздох, к Тебе мойкаждый шагВ мгновенном блеске дня и в вечнойтайне гроба,

И в буйном ропоте Тебя за жизнь кляня,Я всё же знаю: Ты и я – одно и то же,И вопию к Тебе, как Сын Твой: Боже, Боже,За что оставил Ты меня?

Бог

О, Боже мой, благодарюЗа то, что дал моим очамТы видеть мир, Твой вечный храм,И ночь, и волны, и зарю…Пускай мученья мне грозят, —Благодарю за этот миг,За всё, что сердцем я постиг,О чем мне звезды говорят…Везде я чувствую, вездеТебя, Господь, – в ночной тиши,И в отдаленнейшей звезде,И в глубине моей души.Я Бога жаждал – и не знал;Еще не верил, но, любя,Пока рассудком отрицал, —Я сердцем чувствовал Тебя.И Ты открылся мне: Ты – мир.Ты – всё. Ты – небо и вода,Ты – голос бури, Ты – эфир,Ты – мысль поэта, Ты – звезда.Пока живу – Тебе молюсь,Тебя люблю, дышу Тобой,Когда умру – с Тобой сольюсь,Как звезды с утренней зарей.Хочу, чтоб жизнь моя былаТебе немолчная хвала,Тебя за полночь и зарю,За жизнь и смерть – благодарю!..

Константин Дмитриевич Бальмонт

1867–1942

Звезда пустыни

Иногда в пустыне возникают голоса,но никто не знает, откуда они.

1О Господи, молю Тебя, приди!Уж тридцать лет в пустыне я блуждаю,Уж тридцать лет ношу огонь в груди,Уж тридцать лет Тебя я ожидаю.О Господи, молю Тебя, приди!

Мне разум говорит, что нет Тебя,Но слепо я безумным сердцем верю,И падаю, и мучаюсь, любя.Ты видишь: я душой не лицемерю,Хоть разум мне кричит, что нет Тебя!

О, смилуйся над гибнущим рабом!Нет больше сил стонать среди пустыни.Зажгись во мраке огненным столбом,Приди, молю Тебя, я жду святыни.О, смилуйся над гибнущим рабом!

2Только что сердце молилось Тебе,Только что вверилось темной судьбе, —Больше не хочет молиться и ждать,Больше не может страдать.

Точно задвинулись двери тюрьмы, —Душно мне, страшно от шепчущей тьмы,Хочется в пропасть взглянуть и упасть,Хочется Бога проклясть.

3О Даятель немых сновидений,О Создатель всемирного света,Я не знаю Твоих откровений,Я не слышу ответа.

Или трудно Тебе отозваться?Или жаль Тебе скудного слова?Вот уж струны готовы порватьсяОт страданья земного.

Не хочу славословий заемных, —Лучше крики пытаемых пленных,Если Ты не блистаешь для темныхИ терзаешь смиренных!

4О, как Ты далек! Не найти мне Тебя,не найти!Устали глаза от простора пустынибезлюдной,Лишь кости верблюдов белеютна тусклом путиДа чахлые травы змеятся над почвоюскудной.

Я жду, я тоскую. Вдали вырастают сады.О, радость! Я вижу, как пальмы растут,зеленея.Сверкают кувшины, звеня от блестящейводы.Всё ближе, всё ярче! – И сердцезабилось, робея.

Боится и шепчет: «Оазис!» – Как сладкоцвестиВ садах, где, как праздник, пленительнажизнь молодая.Но что это? Кости верблюдов лежатна пути!Всё скрылось. Лишь носится ветер,пески наметая.

5Но замер и ветер средь мертвых песков,И тише, чем шорох увядших листов,Протяжней, чем шум океана,Без слов, но слагаясь в созвучия слов,Из сфер неземного туманаПослышался голос, как будто бы зов,Как будто дошедший сквозь бездну вековУтихший полет урагана.

6«Я откроюсь тебе в неожиданный миг —И никто не узнает об этом,Но в душе у тебя загорится родник,Озаренный негаснущим светом.Я откроюсь тебе в неожиданный миг.Не печалься, не думай об этом.

Ты воскликнул, что Я бесконечно далек, —Я в тебе, ты во Мне безраздельно.Но пока сохрани только этот намек:Всё – в Одном. Всё глубоко и цельно.Я незримым лучом над тобою горю,Я желанием правды в тебе говорю».

7И там, где пустыня с лазурью слилась,Звезда ослепительным ликом зажглась.Испуганно смотрит с немой вышины, —И вот над пустыней зареяли сны.

Донесся откуда-то гаснущий звон,И стал вырастать в вышину небосклон.И взорам открылось при свете зарниц,Что в небе есть тайны, но нет в нем границ.

И образ пустыни от взоров исчез,За небом раздвинулось Небо небес.Что жизнью казалось, то сном пронеслось,И вечное, вечное счастье зажглось.

«Одна есть в мире красота…»

Одна есть в мире красота.Не красота богов Эллады,И не влюбленная мечта,Не гор тяжелые громады,И не моря, не водопады,Не взоров женских чистота,Одна есть в мире красота —Любви, печали, отреченьяИ добровольного мученьяЗа нас распятого Христа.

Мост

Между Временем и Вечностью,Как над брызнувшей водой,К нам заброшен бесконечностьюМост воздушно-золотой, —

Разноцветностью играющий,Видный только для того,Кто душою ожидающейЛюбит Бога своего, —

Кто, забыв свое порочное,Победил громаду золИ, как радуга непрочная,Воссиял – и отошел.

Белая страна

Я – в стране, что вечно в белое одета,Предо мной – прямая долгая дорога.Ни души – в просторах призрачногосвета,Не с кем говорить здесь, не с кем,кроме Бога.

Всё, что было в жизни, снова улыбнется,Только для другого, – нет, не для меня.Солнце не вернется, счастье не проснется,В сердце у меня ни ночи нет, ни дня.

Но еще влачу я этой жизни бремя,Но еще куда-то тянется дорога.Я один в просторах, где умолкло время,Не с кем говорить мне, не с кем,кроме Бога.

Не лучше ли страдание

«Не лучше ли страдание,Глухое, одинокое,Как бездны мироздания,Непонято-глубокое?Не лучше ли мучение,Чем ясный, звонкий смех?Полюбим отречение,Разлюбим сладкий грех».

«О, нет, мой брат единственный,Душа моя смущается;В ней вечен клич воинственный,Ей много обещается.

Весь мир нам обещается,Когда его хотим,И всякий грех прощается,Когда простим другим».

На мотив Экклезиаста