Собрание произведений в 2 томах. Том I (изд. 3-е) - Леонид Львович Аронзон

Леонид Аронзон

Собрание произведений

Том I

Издание 3-е

Санкт-Петербург

2024

Переиздание Собрания произведений Леонида Аронзона стало возможным благодаря успешному краудфандингу на сайте planeta.ru.

Наша искренняя признательность всем, кто поддержал проект.

Персональная благодарность:

— Марии Антонян

— Даниилу Бельцову

— Яну Вайвадс

— Ирине Валиулиной

— Владимиру Волкову

— Василию Вуловичу

— Дмитрию Гирсон Сахарову

— Юрию Горбачеву

— Марте Дмитриевой

— Елене Жигаловой

— Арсению Занину

— Наталье Клыковой

— Кириллу Коткову

— Дарье Кузнецовой

— Аните Лашиной

— Георгию Лыкову

— Андрею Макотинскому

— Екатерине Манойло

— Виктору Непомнящих

— Артему Никитину

— Павлу Новаку

— Маше Панкиной

— Алине Петриевой

— Глебу Пирятинскому

— Анастасии Приходько

— Никите Рогожину

— Дмитрию Рожкову

— Ольге Романчук (Ледневой)

— Антону Салову

— Александру Смирнову

— Дарье Ушковой

— Татиане Фирсовой

— Нелю Шаймурзину

— Михаилу Ядрову

— Максиму Якубсону

— Диане Янбарисовой

— Книжному Клубу ББ

Составители П. А. Казарновский, И. С. Кукуй, В. И. Эрль

Рецензенты

Доктор филологических наук, проф. Л. В. Зубова

Доктор филологических наук С. И. Николаев

Редактор И. Г. Кравцова

Корректоры П. В. Матвеев, Л. А. Самойлова

Компьютерная верстка Н. Ю. Травкин

В оформлении издания использованы рисунки Леонида Аронзона

© Л. Л. Аронзон (наследники), 2018

© П. А. Казарновский, И. С. Кукуй, статья, 2006

© А. И. Степанов, статья, 2006

© П. А. Казарновский, И. С. Кукуй, В. И. Эрль, составление, подготовка текста и примечания, 2006

© Н. А. Теплов, оформление обложки, 2006

© Издательство Ивана Лимбаха, 2024

* * *

В семидесятом ушедший из жизни Аронзон — самая притягательная и живая фигура в ленинградской поэзии.

Виктор Кривулин

Райским могучим блаженством, как облаком, окружены его стихи.

Елена Шварц

Почти каждое стихотворение Леонида Аронзона поражает, в первую очередь, замечательной чистотой звука и нежной интонацией, как будто знакомой, но на самом деле имитирующей эту знакомость, играющей в неё.

Ольга Мартынова

Леонид Аронзон — один из самых значительных поэтов России второй половины двадцатого столетия. За свой недолгий век Л. Аронзон создал целый поэтический мир, открыл совсем иное пространство для нашего стиха: гимническое, световое, музыкальное…

Он умел воплощать в словах восторг и особое измененное состояние сознания. Его стихи похожи на звуковые видения. Его опыт был необычайно важен для поэтов следующего поколения, ленинградских и московских.

Ольга Седакова

* * *

Материалом моей литературы будет изображение рая. Так оно и было, но станет ещё определённее как выражение мироощущения, противоположного быту. Тот быт, которым мы живём, — искусственен, истинный быт наш — рай, и если бы не бесконечные опечатки взаимоотношений — несправедливые и тупые, — жизнь не уподобилась бы, а была бы раем. То, что искусство занято нашими кошмарами, свидетельствует о непонимании первоосновы Истины.

Леонид Аронзон

Вместо предисловия

Некто спросил: «Почему вы предпочитаете поэзию, свободную от общепризнанных правил?»

Отвечаю: «Мир поэзии сделался мутным. Лишь я один прозрачен. Зачем же, хлебая этот мутный суп, вылизывать еще и осадок?»

Ихара Сайкаку

Сроки посмертного бытования поэтического наследия Леонида Аронзона уже превысили тот небольшой промежуток времени, на который пришлось само его творчество. Однако до сегодняшнего дня, при обилии восторженных высказываний и пристальном внимании как в самиздатскую, так и в постсоветскую эпоху[1], а также публикаций практически во всех антологиях самиздата[2], творчество и личность Аронзона остаются по сути малоизученными. И это при том, что именно теперь, когда движение литературного процесса второй половины ХХ века обретает исторически-монументальные очертания, становится особенно ясно, что поэт Леонид Аронзон — фигура исключительная даже для того, богатого яркими именами периода.

Аронзон был поэтом редкой самобытности, прежде всего в звучании своего слова и очертаниях поэтического мира. Он не только состоял в оппозиции к официальной литературе (дух внутренней свободы был присущ Аронзону всегда и ощутим даже в произведениях, написанных в расчете на публикацию[3]): поэт сознательно держался несколько в стороне от каких-либо объединений и групп, а если творчески с кем-то и сближался, то контакт обязательно должен был подкрепляться человеческой заинтересованностью. Отсутствие интереса к социальной тематике делало его посторонним как официальной литературе, так и идеологизированной оппозиции. Своеобразие поэтических поисков, в которые неминуемо вторгалось ощущение обреченности, отразилось в хрупкости создаваемого мира. Игровое начало только подчеркивало трагическую удаленность поэтически воплощаемого рая от действительности. Ясно сознавая свое место в русской поэзии, Аронзон мучился от невозможности принимать активное участие в литературном процессе. Частный, даже сугубо интимный мир, куда допускались только ближайшие друзья, был не ко двору, требовались «громкие» темы. Художественно осмыслить такое положение было возможно лишь в полном отказе от внешнего, в запечатлении трудно переводимых на человеческий язык состояний, в кропотливом создании собственного стиля и поэтического языка.

В стихах Аронзона редко обнаруживаются прямые отражения действительной жизни поэта. Если взяться за восстановление канвы его жизни по текстам, то получится нечто фантастическое. В этом смысле поэзия Аронзона сопоставима с поэзией Тютчева. Во многом схожи пейзажи — торжественные и одически величественные. Но если у Тютчева они служат поводом для философических рефлексий, то у Аронзона другое: восторженное настроение, экстатическое состояние сопровождаются пристальным вглядыванием в предстоящее пространство. Очертания пейзажа меняются со сменой времени года и дня. Но, по сути, времени нет, оно остановилось, исчезло — и создаваемый мир стал прозрачным, каждое явление если и множится, то не вовне, а вовнутрь, обнаруживая самостоятельное существование в «пространстве души»…

Так совершает поэт свое путешествие, радостно приветствуя и воспевая знакомый по инобытию ландшафт. Поэт движим «надеждой открыть новые миры» (Пушкин) и при этом ведет «точные дневники своего духа» (Хлебников); открываемые живые пространства озвучиваются «думами и слогом» (Аронзон). Поэт оказывается первооткрывателем, обживающим и очерчивающим границы этих новых, параллельных действительному миров; он описывает их флору и фауну и населяет близкими людьми. Но всё больше притягивает его одиночество, созерцание пустынных пейзажей — напоминающих о засмертном.

Леонид Львович Аронзон родился 24 марта 1939 года в Ленинграде[4]. Отец, Лев Моисеевич, был инженером-строителем; мать, Анна Ефимовна (урожденная Геллер) — врачом. Леонид был вторым ребенком в семье: первый — Виталий — родился 17 октября 1935 года. Семья жила на 2-й Советской улице, 27, в огромном доходном доме, занимавшем целый квартал между Невским проспектом, Дегтярным переулком, проспектом Бакунина и 2-й Советской. Когда родился Леонид, вместе с родителями в квартире проживали также братья матери — Исаак и Михаил Геллеры[5]. Семья Аронзонов размещалась в поделенной на две части комнате, бывшей когда-то кабинетом владельца купеческой квартиры.

Когда началась война,