[СТЕНА] - Николай Александрович Гиливеря

Николай Гиливеря

[СТЕНА]

Посвящается моей семье

Роща

Замани меня в рощу деревьев,

где берёзы рождают племя.

Уведи от печалей света, подарив

мне тепло и надежду.

Покажи ту поляну, где летом

собирают грибочки дети.

На поляну, где сломанное дерево –

место первого твоего поцелуя.

Обмани мою чуткость и время,

расскажи про другое бремя,

когда люди гуляли смело

под лунным тусклым светом.

Заведи разговор о боге, расскажи

о трактовке древней,

где великий ум создавшего

объясняется природной явью.

Замани меня в рощу деревьев,

обмани мой испорченный разум.

Расскажи мне, как жизнь прекрасна,

дав почувствовать волю к краскам.

Храм

Всё катится куда –

в лучшем случае,

но в момент начинает

стоять.

Мыслительный корпус

обшит кружевом,

собирающим пыль в

кулак.

Ты улитка и нерв

под кожей. Человек –

комок проблем.

Как прожить

с полной грудью жизни

такой долгий, тяжелый

век?

Как начать не бояться теней,

не бояться тихой ночи?

Где найти энергию тела,

когда стал ты храмом

зверей.

Тоска

Ты уедь тоска подальше,

захватив свой толстый

чемодан.

Ты была симпатичной

тёткой,

но тебе уже пора.

Лучше слейся с дождевой

лужей. Лучше стань

упавшей веткой.

Напоминай о себе иногда,

но только в качестве

временной соседки.

Ярче фонарей

Все грёзы наяву

и в светлой памяти,

всплывают образы

давно минувших лет.

В порывах страсти дум

горит на небе та звезда,

что ярче фонарей вокруг.

Звёзды

Свет дня

уступает ночи

забирая жару,

забирая солнца лучи

Фонари

Редкие их столбы,

монотонно освещают куски,

в промежутках своих –

скромны

Темнота

Женщина в чёрном

заполняет собою пространство,

а фонари, как сверчки,

разбавляют её в тиши

Небо

Имеет свои фонари,

для людей –

звёзды они.

У женщины в чёрном свои светлячки

Их свет

Он из будущего

своего настоящего,

светит в наше

настоящее — прошлое

Что же сейчас?

Сберечь в голове

Образ

А может печаль,

добрая грусть с улыбкой.

Не запечатлеть момент,

он упущен секундой назад

Остаётся

Только смотреть на сейчас,

прослезиться –

дым в глаза,

уяснить раз навсегда:

Солнце тоже звезда

Смерть тоже время

Молчание тоже слова.

Изгиб бедра

Женский изгиб бедра на

горизонтальной плоскости кровати;

соблазнительный жар кончины сердца.

Здесь, в темноте, происходит встреча

двух заблудившихся людей.

Слова о простом

Сын Земли не целит — только сеет.

Раб тот, кто не может отказать.

Настоящий человек, кто делает не на потеху всем.

Преступник тот, кто укусил другого.

Рай там, где есть любовь.

Весь ад размером с голову-коробку,

а жизнь везде, где есть ещё глоток.

Мысль

Кто ты? Где ты? И что тебе нужно?

Может, стоишь на горе ты высокой?

Всё смотришь на Мир орлиным взглядом,

не давая сложным умам спокойно спать.

Кто ты? Где ты? И где твоя кровать?

Может, тебе неизвестны законы, усталость

и леность; ни скуке, ни времени — ничему не

под силу сломить твоего непонятного духа.

Кто ты? Где ты? И как тебя поймать?

Может, правду о тебе говорят: про силу

и твою святость, даже в образах, да и просто

раздельно.

И кто пытался тебя извлечь, поймать на листок

бумаги, тот запечатлевал тебя мёртвой, чёрствой,

открывая зеркало, где эгоистичное прочтение

изначальной сути приводило искавших

на ложный путь.

Гость

Спелые плоды –

запах пота.

Ручная трость –

руки в мозолях.

Молодая дочь –

всем руки прочь,

но со златом

дорог гость.

Из Халдеев

Сострадает тот,

кто в прошлом умирал

за грехи свои,

за свои идеи.

И если после –

такой он выживал,

то выходил из племени

Халдеев!

С осанкой не гордой,

но твёрдой.

Похожий на мудрого

медоеда,

что подчинил пороки

своего внутреннего зверя.

Он внебрачный сын,

принц природы –

равновесия.

Его сострадание

не слёзы мальчика,

но крепкая рука,

сотрясающая все печали.

Останется висеть он

на Кресте –

живой и печальный,

как символ силы

человеческой –

первоначальной.

Инстинкт

Вершина наглости зверя –

не быть пойманным

ловким охотником;

не быть съеденным

во имя другой жизни.

Зверь чуток на выживание,

в своих генах он знает:

таков путь, такова роль

существования.

Но это не отменяет факта борьбы

за хлеб свой насущный,

свои стремления.

Закон один для всех:

деревья дают кислород,

еда восполняет силы,

страх помогает борьбе.

Последняя (глубокая) рана

возрождает из пекла волю к жизни.

Здесь и сейчас

А мне бы…

всего лишь пару жизней в запас.

Я бы…

научился играть на пианино,

а ещё:

писал маслом картины,

даря свои куплетные мысли!

А мне бы…

всего лишь лишних сто лет в запас.

Я бы…

научился плавать как надо,

а ещё:

построил сотни домов, даря людям шанс,

а на выходных, закидывал на волнах

широкий брас!

А мне бы…

всего лишь тысячу часов в запас.

Я бы…

научился понимать космос и нас,

а ещё:

соорудил бы ракеты — пассажирский класс,

что бы летать для всех и сейчас!

Я бы…

много чего сделал. Я хотел бы всё испытать,

но так не работает в жизни — нужно выбирать.

Здесь и сейчас.

Смычок и скрипка

На шумной улице смычок маячит, меж лиц и тел

в кисти глубокой.

В потоке гаммы оров, криков; через все споры наугад,

скрипка в хаосе плачет — скорбь скрывается в её устах.

Под массой тел и солнцем беспощадным,

девушка на ней играет в ветхом платье.

Молча она поёт пустоте все самые сокровенные печали.

А монеты людей — словно копья врагов, всё летят

в обветшалое тело. Под предлогом помочь

(бессердечный подход)

не различающих сердца куплеты.

Человек

Он смотрит свысока на всех, горделиво отбрасывая