Георгий Чулков - Избранные стихотворения

Георгий Иванович Чулков

Избранные стихотворения

Песня

Стоит шест с гагарой,С убитой вещей гагарой;Опрокинулось тусклое солнце:По тайге медведи бродят.Приходи, любовь моя, приходи!

Я спою о тусклом солнце,О любви нашей чёрной,О щербатом месяце,Что сожрали голодные волки.Приходи, любовь моя, приходи!

Я шаманить буду с бубном,Поцелую раскосые очи,И согрею тёмные бёдраНа медвежьей белой шкуре.Приходи, любовь моя, приходи!

Весна

Не бойся, мальчик мой, не плачь!Иди ко мни, мой гость желанный.Смотри: на ветке – чёрный грач,Весны глашатай неустанный.

Пойдём-ка в хижину скорей.Грохочет звонко половодье,И плещет в солнце меж камнейРусалок пенное отродье.

Омою ножки я вином,И поцелую мягкий локон;Под шум весенний мы уснёмУ распахнутых настежь окон.

И там – во сне – увидишь ты:Воскреснут на живых полянахПреображённые цветыВ лучах сверкающих и рдяных.

Весна над миром прошумитОсвобождёнными крылами,Деревья, солнце и гранитЗажгутся новыми огнями.

Поэт

Вяч. Иванову

Твоя стихия – пенный вал,Твоя напевность – влага моря,Где, с волнами сурово споря,Ты смерть любовью побеждал

Твоя душа – как дух Загрея,Что, в страсти горней пламенея,Ведет к вершине золотой,Твоей поэзии слепой.

О Друг и брат и мой вожатый,Учитель мудрый, светлый вождь,Твой стих – лучистый и крылатый —Как солнечный весенний дождь;И опьяненная свирель —Как ярый хмель.

Между 1905 и 1907

Зарево

Дымятся обнаженные поля,И зарево горит над сжатой полосою.Пустынная, пустынная земля,Опустошенная косою!И чудится за лесом темный крик,И край небес поник:Я угадал вас, дни свершенья!Я – ваш, безумные виденья!

О зарево, пылай!Труби, трубач!И песней зарево встречай.А ты, мой друг, не плачь:Иди по утренней росе,Молись кровавой полосе.

Между 1905 и 1907

«Пьяный бор к воде склонился…»

Пьяный бор к воде склонился,Берег кровью обагрился:Солнце стало над рекой,Солнце рдеет над рекой.

Взмахи вижу сильных вёсел,Кто-то камень в воду бросил…Снова тягостная тишь;Над водою спит камыш.

Не хочу унылой доли,Сердце жаждет дикой воли,Воли царственных орлов.Прочь от мёртвых берегов!

«Приникни, милая, к стеклу…»

Приникни, милая, к стеклу,Вглядись в таинственную мглу:Вон там за тёмною стенойСтоит, таится спутник мой.

Я долго шёл, и по пятамОн тихо следовал за мной.И на углу был стройный храм.Я видел белые лучиЕдва мерцающей свечи;Я видел странный бледный ликИ перед ним, как раб, поник.

Приникни, милая, к стеклу,Вглядись в таинственную мглу.Он за стеною там стоит,Молчит темнеющий гранит.Но мы – вдвоём с тобой, вдвоём…Мы будем жить? Мы не умрём?

«И смерть казалась близкой, близкой…»

Л. Р.

И смерть казалась близкой, близкой,И в сердце был и свет, и сон.И опустились звёзды низкоНа полунощный небосклон.

Из комнаты звучало пеньеМоей тоскующей сестры.Под звёздами мои мученьяГорели, как в полях костры.

И пахло влагою и сеном.Хотелось землю лобызать,И, опьянившись милым тленом,Здесь на земле, дышать, дышать…

В тюрьме

И опять она стучитЧерез толщу старых плит.

Стуком мерным,Стуком вернымСердце слабое туманит.

Часовой в оконце взглянет:Тихо станет.

Но опять упорный стук;Два и три, два и три —Неизвестных милых рукМерный стук:Два и три, два и три.

Только раз в моё оконцеМне пришлось – весной – при солнцеВидеть ясное лицоАрестантки чернобровой…

«С той поры мои оковы —Обручальное кольцо».

Слова

Слова и облачны, и лживы,Как на болоте злой туман;Но я – лукавый и ленивый —Их сочетаньем вечно пьян.

Жилища я себе не строилИ не сжимал рукой сохи,И сказкой сердце успокоил,И песней – тёмные грехи.

Томление на плахе страстиЯ словом оскорблял не раз;В словах не раз искал участийИ соблазнял бряцаньем фраз.

И пред лицом премудрой смерти,Быть может, прошепчу слова.Но даже им, друзья, не верьте:Не ими жизнь моя жива.

Слова – надёжная защитаИ от себя, и от друзей.В могиле слов змея зарыта —Змея влюблённости моей.

Хрусталь

Хрусталь моей любви разбился с тонким звоном,Осколки милые звенят-поют во мне;Но снова я пленён таинственным законом:Пою любовь мою в заворожённом сне.

Осколок хрусталя мне больно сердце ранит,Но хрупкость нежную люблю я вновь и вновь;Цветок мечты моей от боли томно вянет,Но славлю алую струящуюся кровь.

Элегия

3. Е. Серебряковой.

Когда в ночной тиши приходит демон злойВ мою таинственную келью,И шепчет дерзостно, нарушив мой покой,Призывы к грешному веселью;Когда с небрежностью восторженную страстьОн предлагает мне лукаво,И лживо говорит, что надо тайно пасть,Дабы вернуться к жизни правой;Когда под маскою блестящей суетыСкрывая мир уныло-дикий,Он навевает мне неверные мечтыО жизни лёгкой и двуликой:Я вспоминаю дом, поля и тихий сад,Где Ты являлась мне порою, —И вновь сияет мне призывно-нежный взглядПутеводящею звездою.И верю снова я, что путь один – любовь,И светел он, хотя и зыбок;И прелесть тайная мне снится вновь и вновьТвоих загадочных улыбок.

Май 1920 года

Жара была такая, что в мае колосилась рожь,

чего не запомнят старожилы.

Иссякли все источники. Всё сухоИ май – не май, и не жива весна.И колос пуст на пажитях. И глухоТрава шуршит – мертва и сожжена.

И солнце душное – как злая рана.Томится мир в тяжёлом полусне,Как тайный мир былого океана,Раскрывшийся в безводной глубине.

Так и в душе нет влаги и волненья,И смутен гул невозвратимых дней,Среди ужасного оцепененьяМогилами отмеченных путей.

Май 1920

«Живому сердцу нет отрады…»

Живому сердцу нет отрады,Когда в бреду безумный мир,Когда земные дети радыУстроить на кладбище пир.

Для них слепой, для Бога зрячий,Томится мудрый человек…Твои сомнительны удачи,Шумливый, суетливый век.

И кажется порой, что где-то,В неизмеримой вышине,Для нас незримая кометаГорит в потустороннем сне.

И кажется, в миг пробужденья,Она падёт, как алый змей,На тёмный пир без вдохновеньяРазочарованных людей.

15 июня 1920

Луна

Я не мирюсь с своей судьбою,Мне душен полунощный плен.Как очарован ворожбоюТяжёлый камень белых стен!

И я от чар безумно тихоИзнемогаю и клонюсь…И в лунный морок злое лихоВедёт кладбищенскую Русь.

Ужели, Русь, погибнем вместе —Я пленник, ты, страна моя,Подобная слепой невесте,В глухую полночь бытия.

6 июля 1920

«Прости, Христос, мою гордыню…»

Прости, Христос, мою гордыню,Самоубийственный мой грех,И освяти мою пустыню,Ты, жертва тайная за всех.

Надменье духа гаснет в страхеПред чудом вечного креста,А жизнь давно уже на плахе,И смерть – близка, глуха, проста.

Узнав её лицо, бледнею,На я дышу и снятся сны,И вижу нежную лилеюВ руках Таинственной Жены.

Распятый! Укажи пути мне,Дай знак, где истина, где ложь,Услышь мой голос в тихом гимне.И силы ангелов умножь.

22 июня 1920

«В жизни скучной, в жизни нищей…»

О.А. Глебовой-Судейкиной

В жизни скучной, в жизни нищейКак желанен твой уют…В этом сказочном жилищеМузы нежные поют.

В старых рамах бледны лица,Как в тумане странный быт.Здесь былое тайно снится,Злободневное молчит.

Ты среди своих игрушек —Как загадочный поэт.В мире фижм и в мире мушекОтраженье давних лет.

Ты – художница. С улыбкойОживляя век любви,В жизни призрачной и зыбкойКуклы чудом оживи.

Век безумный Казановы,Дни дуэлей и страстейВечно юны, вечно новыВ милой комнатке твоей.

Август 1920